Елизавета Петровна. Дочь Петра Великого - читать онлайн книгу. Автор: Казимир Валишевский cтр.№ 59

Весь мир видел на своих подмостках повторение этой скорбной драмы, но при других условиях. Особенность того же зрелища в России и весь его ужас состоят в том, что оно развернулось в эпоху, когда рядом с ним расцветала новейшая цивилизации во всей ее утонченности. Подчинение крестьян барщине, имевшее место в Германии в конце XVI столетия, а в Польше в конце XV и в начале XVI, устанавливается в России только в середине XVIII века.

Во Франции накануне революции крепостное право, смягченное освободительным движением, начавшимся еще в XIV столетии, в большей части страны держалось лишь в виде тяжелых воспоминаний. Оно сохранило свою силу лишь в имениях, не подлежавших отчуждению. Тэн вовсе не уделяет ему места в своей картине старого режима. В Пруссии, правда, по приблизительному расчету две трети населения находились в ту же эпоху в той или другой форме в зависимости от земли или ее владельца. То же положение вещей наблюдалось и в немецких провинциях, присоединенных к России в начале XVIII века, Эстляндии и Лифляндии, где еще в 1794 году насчитывалось 84 процента крепостных в общем числе всего населения. Но сохранившиеся таким путем взаимоотношения на немецкой почве имели характер патриархальный, в России же эта патриархальность была им чужда в ту эпоху, в силу того, что они еще только устанавливались, а патриархальный режим является всегда продуктом продолжительной внутренней работы. В России крепостное право, стесненное прежде в своем распространении и в своем выражении и включавшее в себе лишь ограниченную категорию крестьян, сменило теперь для большинства народонаселения свободную жизнь в прошлом, с царствования Елизаветы настал период рабства для большинства населения, т. е. для 3 444 332 мужчин и женщин на 6 624 021 обитателей великорусских губерний, по двум ревизиям 1642 и 1747 годов.

Эти крепостные отбывали для своих господ барщину или платили им оброк, – от одного до трех рублей в год, не забудьте, что цифры эти соответствовали размеру годового жалованья того времени. Система оброков преобладала в неплодородных губерниях и осложнялась большим количеством побочных обязательств, задельной платой и различного рода подношениями. Количество и качество их зависели от требований владельца.

Единственное ограничение власти помещика над крепостным, находившееся в Уложении царя Алексея Михайловича, касалось праздничных дней, когда принципиально крепостной крестьянин не мог быть принужден к работе. Но принцип этот, в свою очередь, допускал компромиссы, и притом ускользал от всякого контроля. Во время уборки хлеба большинство владельцев крепостных с ним вовсе не считалось. В губерниях, где была распространена барщина, по обычаю, крестьянин давал владельцу лишь половину своих трудов, но согласно официальному исследованию, произведенному в царствование Елизаветы, в некоторых уездах ему удавалось сохранить для себя лишь два дня в неделю. Один иностранный путешественник рассказывает, что в одной деревне Орловской губернии крестьяне работали на помещика сплошь всю неделю.

Некоторые монополии и привилегии, установленные в других государствах в пользу владельца, не были известны в России. Не было закона, принуждавшего крестьян какой-либо деревни приводить в движение воду в пруду, чтобы заставить замолчать лягушек, но случалось, что, возвратившись с барщины, крепостные должны были бегать с одного конца деревни на другой, чтобы показать владельцу и его друзьям свое проворство или неуклюжесть, и, по окончании этого бега, поджигать одну из своих изб для потехи тех же зрителей. Двоюродный брат Елизаветы, гр. Скавронский, заставлял свою дворню говорить с ним не иначе, как речитативом. Но это были еще меньшие из бед в службе крепостных. Прочтите у Пассенана, француза, долго прожившего в России во второй половине XVIII века, описание представления «Дидона», разыгранного дворней одного вельможи. Во время исполнения хозяин дома бросился на сцену и дал Тирской принцессе увесистую пощечину, объявив ей, что по окончании спектакля ей придется прогуляться на конюшню, где обыкновенно производилась порка.

Между прочим дворня составляла класс привилегированных крепостных. Из нее выбирали даже наставников к барским детям и различного рода артистов. Музыка известной оперы, написанная на текст Хераскова, принадлежит вдохновению одного анонимного крепостного князя П.Д. Волконского. Ничего подобного этому особому виду челяди, кажется, никогда не существовало ни в какой европейской стране.

Она набиралась среди простых крепостных по выбору владельца. Правила, составленные гр. Румянцевым для его имения Чеберчино, Алатырского уезда, дают нам понятие о материальных условиях жизни этих слуг.

Кроме денежного жалованья от 60 копеек до 6 рублей в год, дворецкий получал 3 четверти ржаной муки, полтора четверика гречневой крупы и 12 ф. соли для своего годового содержания. В смысле одежды, – шубу и кафтан на два или три года. В обмен за эти щедроты дворецкий находился в распоряжении барина, исполняя всякие работы, в зависимости от прихоти последнего, мужчина, если он был даровитый, обязан был отдавать ему все свои таланты, женщина, если она была красива, удовлетворяет все его вожделения. Иногда это положение было тяжелее условий жизни обыкновенных крепостных, вследствие большей близости к барину. Графиня Н.Н. Салтыкова, жена фельдмаршала, носила парик и, желая, чтобы никто об этом не знал, держала дворового парикмахера в клетке около своей кровати в течение трех лет.

Крепостной крестьянин являлся вещью барина, независимо от того, был ли он обращен в дворового или нет. Он мог быть продан, вместе или отдельно от земли, которую он возделывал, с его семьей, или без нее. Петр Великий указом 1711 года обратил внимание Сената на необходимость ограничения такого рода продаж, но обычай одержал верх. Документ, относящийся к 1760 г., свидетельствует о продаже двух несовершеннолетних девушек за 3 рубля, а с другой стороны, мы видим еще в 1787 году помещиков, посылавших молодых девушек в Петербург, или Москву и извлекавших от ста до двухсот рублей в год дохода из ремесла, к которому они были приневолены. До 1808 года торговля крепостными обоих полов производилась публично на рынках, а в царствование дочери Петра Великого средняя стоимость души равнялась 30 рублям.

В 1760 году правительство Елизаветы попыталось урегулировать права владельца над своими крепостными в вопросах уголовного преследования. Вот каким образом оно взялось за это: оно указом даровало владельцам право заменять в известных случаях телесные наказания ссылкой.

Виновные ссылались в Сибирь, и за каждого высланного человека помещик получал рекрутскую квитанцию. Но возраст осужденного не должен был превышать 45 лет. Истинная цель этой меры очевидна: она способствовала заселению огромных пространств Сибири, которые современная Россия лишь в наши дни перестала превращать в места ссылки и мучений. Жена ссылаемого имела право за ним следовать, но несовершеннолетние дети оставались в распоряжении владельца, если только он, повинуясь человечному чувству, не соглашался уступить их родителям и делу колонизации. Закон поощрял его к этому решению, возмещая ему убытки в размере 10 рублей за каждого ребенка мужеского пола моложе пяти лет и 20 рублей за детей до шестнадцати лет. Детей старше этого возраста можно было обменивать на рекрутскую квитанцию. Дети женского пола оплачивались наполовину дешевле. Это был единственный способ наказания, ставший до 1845 года предметом законодательного постановления. А указ 1760 г. в результате дал лишь возможность помещикам выгодным образом освобождаться от своих обязательств по рекрутскому набору и посылать в Сибирь целые толпы увечных и калек.