— Ройте же, говорю вам, — подзадоривала потомка ревнивого коннозаводчика враз ожившая красавица. — Папоротник один раз в сто лет цветет. Вот он вам и указывает, где искать надо.
— Погоди, Гануся, — видно было, что Георгий Васильевич растерялся. — Я сейчас лопату принесу.
— Ну нет уж, дудки, я одна не останусь. И потом, копать нужно сразу, потому что цветок исчезнет, если мы отойдем.
— Правда?
— А вы как думали? Вон как разгорается…
Оранжевая луна изливала на землю тревожный чарующий свет, и цветок действительно сиял. Но серединка его была черна… Охранник стал на колени, намереваясь, наверное, копать руками. Земля здесь была песчаной и рыхлой.
— Да это же мак! — воскликнул он озадаченно.
— Правда?
— Ну конечно же, мак!
Он сорвал цветок и протянул насмешнице, поднимаясь с колен.
— Эх, как вы все испортили! — подтрунивала Анюта над кладоискателем. — Цвел себе папоротник, а когда вы нацелились следственную экспертизу проводить — превратился в обычный мак. Так вам и надо! — Она рассмеялась.
Анне сделалось весело и захотелось в эту волшебную ночь невероятных приключений. Да хотя бы нагишом в росе искупаться! Она сбросила сандалии и начала босиком приплясывать вокруг сказочника, так необдуманно доверившего ей семейную тайну.
Тот сначала стоял в задумчивости, а потом принялся плясать вместе с ней, затем ловко обхватил тонкие, аристократические запястья кокетки, ментовским приемом завел ей руки за спину, прижал к злополучной скульптуре и… стал целовать. Как ни верти, а что-то французистое ему наверняка от бабки перепало…
Целовался он очень даже приятно, хотя признаваться в этом себе искательница приключений не спешила. Ну и вообще, так сразу… Она точно знала, что если сразу, то волшебство закончится очень скоро. А пока она размышляла, внук Ангелины просунул теплую ладонь ей под майку…
Ментовский прием пришелся Анюте не по вкусу. Она вырвалась, рассмеялась, и оба они помчались друг за другом, как одержимые… Они целовались, но так бегло и шутливо, что шансы охранника на серьезный успех растаяли, как розовые блики заката над горизонтом. Они носились вокруг белеющей в темноте пары оленей, пока не выбились из сил. Наконец Георгий догнал ветреницу, подхватил на руки и посадил на кирпичный постамент, а она, чтобы перевести дух, прислонилась к голове олененка…
Вдруг что-то внутри скульптуры хрустнуло, и гипсовая фигура стала разваливаться. Анюта вскрикнула и повалилась прямо на руки мужчине. Тот подхватил ее, плохо соображая, что происходит. Голова олененка съехала набок, и в шее зияло круглое, довольно широкое отверстие. Само по себе оно, может, и не привлекло бы внимания, но в лунном мерцающем свете внутренняя сторона цилиндра отливала холодным металлическим блеском.
Едва Жора разглядел, что случилось, как ночное светило нырнуло за тучи, и сделалось совершенно темно. Но и в темноте глаза, попривыкнув, различали блестящий патрубок.
— Вот чего ты натворила! — попенял охранник шалунье. — Головешку олененку свернула ни за что…
— Погоди ты… — Поцелуи и эта внезапная опасность их сблизила, так что ни о каком «вы» не могло быть и речи. — Тут что-то не то. Смотри, какая гладкая поверхность. — Она провела рукой по кромке.
Не раздумывая долго, Жора сунул руку вовнутрь и вдруг застыл с удивленно выпученными глазами.
— Что? — прошептала Аня, перепугавшись до смерти.
— Тут рычаг, — услышала она. — Отойди, я сейчас нажму.
Онемев от страха и любопытства, Анюта отступила на шаг. В ту же секунду охранник выдернул руку, а скульптура вместе с постаментом бесшумно повернулись, и под конструкцией обнаружился люк. Самый настоящий люк с металлической лестницей, ведущей не иначе как в преисподнюю.
Виновники невольного проникновения в чужую тайну молча переглянулись.
Георгий Васильевич достал из кармана пачку сигарет и закурил.
— Вот что, — произнес он твердым, новым для Анны голосом, — давай-ка я тебя провожу отсюда. Сдается мне, что тому, кто ребус этот отгадывать станет, свернут шею, как ты этому олененку.
— Наверное, это какая-нибудь телефонная развязка, — возразила робко Анна.
— Нет тут телефонных развязок.
— Тогда давай вместе смотреть.
— И внутрь полезешь?
— А что? Лесенка крепкая.
Жора посветил зажигалкой в люк и неожиданно согласился.
— Ладно. Только пошли за фонарем. Не станем же мы в темноте туда нырять.
Они вернулись в корпус. Вряд ли бы Аня нашла в темноте дорогу. Аллеи петляли по парку, оказалось, что они были в дальнем его углу, над самым обрывом к озеру, заросшим молодым орешником. Где-то за лесом громыхало. Ночь была душной, приближалась гроза.
Георгий Васильевич усадил гостью в кабинете, а сам отправился в «бомжовый» флигель. Пятеро его «воспитанников» спали богатырским сном, снаружи запертые на здоровенный амбарный замок. Для чего это было нужно, понять было сложно: из раскрытых окон первого этажа спрыгнуть на землю ничего не стоило. Не откликнулся на призыв хозяина и Красавчик. Своенравный пес загулял на собачьей свадьбе, из соседней усадьбы доносился его яростный лай.
Жора достал фонарь, вооружился охотничьим ножом, коротким ломом, и, озадаченные кладоискатели отправились в обратный путь. Ветер снова рванул с озера, закапали первые капли дождя. Но цель была близка. Спустя несколько минут Георгий первым шагнул в люк. Анна последовала за ним и, сосчитав девять ступенек, спрыгнула.
Они оказались в небольшой рукотворной пещере. Судя по кирпичной кладке округлого свода, пещера служила когда-то входом, может быть, в хозяйские погреба. Но сейчас проверить эту догадку не было возможности. Ход в подземелье был замурован, а стена завалена мешками. Обычными холщовыми мешками среднего размера. Очевидно, этот временный склад кто-то использовал для перегрузки ворованного товара.
— Елки-палки, вот нелегкая! — ругался Жора. — Что же может быть в этих мешках?
Георгий Васильевич осветил мешки фонарем, попинал ногой, затем присел и, не раздумывая долго, срезал завязки у самого верхнего. Внутри виднелись аккуратные пачки, упакованные в непрозрачный целлофан. Он поддел ножом бандероль, разорвал пачку и…
Оба ахнули в один голос: на пол посыпались американские доллары. Новехонькие зеленые стодолларовые купюры. В бандероль было упаковано десять пачек. В мешке оказалось пятьдесят таких бандеролей…
— Я покойник… — едва слышно прошептал Георгий Васильевич.
Молча они засунули обратно проклятые пачки, приподняли несколько мешков и положили вскрытый на самый низ. Затем вылезли наружу, Жора вернул оленей на прежнее место, и все показалось им страшным сном…
Испуганные следопыты не замечали дождя и разыгравшейся грозы. На ватных ногах они поплелись в корпус. Здесь было тихо, как в склепе. Затем они вместе долго шли под дождем в домишко на окраине хутора… Потом Аня поила Георгия чаем и даже пыталась приласкать, так ей хотелось утешить бедного стража графских развалин, разгадавшего небезопасную тайну. Но он не обращал внимания на глупые женские уловки и скоро ушел.