Турбулентность - читать онлайн книгу. Автор: Энн Уилл cтр.№ 2

— Не говори ерунды! И вообще, не пора ли за работу? У меня такое впечатление, что дальние перелеты плохо действуют на твои нервы.

Сабина прикусила язычок. Ей пришлось, сцепя зубы, проглотить все рвавшиеся с губ слова, которые встали в желудке твердым комком. Кей был не только ее парнем, но и ее шефом. Единственный сын Карла Кёнига, владельца воздушной флотилии, состоящей из пятнадцати суперсовременных машин, совершающих престижные международные рейсы, он был правой рукой отца. И ни для кого не было секретом, что в вопросах персонала политику определяет он. Вполне в его духе было бы сообщить папаше, что второй пилот, Сабина Бергманн, не справляется со своими обязанностями. А ей надо было налетать еще две тысячи часов, чтобы получить допуск самостоятельно пилотировать самолет такого класса. И она никогда не откажется от этой цели! Никогда! Но беспощадный внутренний голос нашептывал ей, что за это приходится платить слишком высокую цену.

Сабина выпустила шасси, проверила показания приборов и передала управление Кею. Она ни минуты не сомневалась, что после такого выступления он ни за что не доверит ей посадку.

Украдкой она посмотрела на недовольное лицо и поджатые губы Кея, и комок внутри затвердел в камень. «А люблю ли я его еще? — подумалось ей. — И любила ли когда-нибудь? Может, меня просто ослепили его обаяние и внимание ко мне?» Ответа на этот вопрос не было, но вспомнились слова матери, сказанные накануне отлета: «Ты заслуживаешь лучшего, чем этот донайоло!» — «Мама, он не бабник, ты просто слишком строга к нему, — возразила тогда Сабина. — Разве его вина, что женщины вешаются ему на шею?»

Анджелина Бергманн посмотрела на дочь долгим внимательным взглядом, отхлебнула из своего бокала и поморщилась: «Никогда не привыкну к немецким винам! Ну почему здесь нельзя найти доброго красного санджовезе!» Она была родом из Марке и вот уже тридцать лет тосковала по некоторым вещам с родины. «Потому что здесь Заксенхаузен, а не Пезаро», — улыбнулась матери Сабина. Сама она была верной дочерью Франкфурта и обожала освежающий кисловатый вкус фруктовых вин. А кроме того, мать просто по привычке ворчала, ее жалобы нельзя было воспринимать всерьез. Она до сих пор страстно любила своего мужа и ни за что на свете не согласилась бы расстаться с ним ради таких пустяков. Много лет назад, во время своей первой командировки в Италию, Норберт Бергманн раз и навсегда завоевал сердце прекрасной итальянки. И она последовала за ним сначала в Гамбург, потом во Франкфурт-на-Майне — куда его перевели по делам банка. Здесь и родилась Сабина и была единственным, горячо любимым ребенком в семье. Иногда она задавалась вопросом, найдет ли когда такую любовь, какая связывала ее родителей. Порой казалось, что до скончания века ей придется куковать одной. Она списывала это на свою работу — когда человек вечно в пути, инстинкт витья гнезд пропадает. А потом в ее жизни появился Кей, а с ним и надежда.

«То, что парень работает вместе с тобой, еще не значит, что он годится и для совместной жизни». Анджелина обладала способностью угадывать мысли дочери. «Но мы хорошо ладим, и в постели нам хорошо». — «Угу, если он не валяется в чужой!» — «Мама! Прошу тебя!» Сабина откинулась на спинку плетеного кресла и подставила лицо нежарким лучам октябрьского солнца. Она с удовольствием встречалась с матерью, чтобы поболтать, пройтись по магазинам, посидеть в кафе, как сегодня в Заксенхаузене. С тех пор как она переехала в собственную квартиру в северной части города, их отношения заметно улучшились. Анджелина была настоящей итальянской мадре и привыкла контролировать чуть не каждый шаг дочери. И сейчас она пыталась время от времени вмешиваться в ее жизнь. «Я просто открываю тебе глаза, бамбина миа». — «Я давно уже не ребенок, мама!» — «Тогда смотри на вещи прямо и делай выводы!»

И вот теперь Сабина сделала вывод. А ведь еще три дня назад казалось невероятным, что Кей может ей изменять. Она уже давно ждала, что он сделает ей предложение… Под ресницами нависла слеза. Какой же она была дурой! Кей никогда не любил ее. Он находит ее сексуальной, потому что она умнее этих дурочек!

Сабина, стараясь подавить слезу, уставилась неподвижным взглядом в голубое весеннее небо над Сиднеем. Да, весеннее. «В Германии сейчас осень, — думала она, — пора умирания, а здесь все только готовится к новой жизни…» Почему-то эта мысль глубоко взволновала ее, непонятная тоска наполнила сердце, но не тоска увядания, а тоска по чему-то неизведанному, только-только зарождающемуся.

Австралия! Дальняя незнакомая страна на другом конце земли, но, как и в первый прилет, в голове промелькнула странная мысль: «Ну вот я и дома!» Только на этот раз ощущение, что вернулась домой после долгих блужданий, было острее.

Теодор Тейлор вышел на резную деревянную веранду и, прищурившись, посмотрел против яркого утреннего солнца. Здесь, на плоской равнине, местность просматривалась на много миль. Почва вокруг усадьбы была песчаной, но чуть поодаль начинались угодья, где трава была не слишком сочной, но вполне пригодной для выпаски овец. Его овец! Ему до сих пор было трудно осознать эту мысль. Вздохнув, он посмотрел на свои руки. Не больше года назад они занимались тонкой работой, спасали жизни, а теперь были мозолистыми от сельского труда и жесткими от беспощадного солнца австралийского буша.

Ну, хватит! Хотя бы одно утро стоит начать не с этих бесплодных стенаний! Год назад он принял решение, и надо наконец научиться с ним жить. Первые пятна солнца легли на веранду, которая в типично австралийском стиле окружала дом.

Легкие быстрые шажки за спиной волшебным образом преобразили его лицо. Он знал эту игру: не поворачиваться и ничего не замечать! Шажки приближались, и наконец Тони сунула свою маленькую ручку в его большую ладонь.

— Признайся, папочка, ты меня опять не услышал!

— Ни-ни. Как на духу!

Теодор повернулся и ласково посмотрел на малышку. Антония была самой очаровательной девочкой в этой запыленной части Квинсленда. Да что там, во всей Австралии. Светлые локоны и голубые глаза она унаследовала от матери. Застарелая боль шевельнулась в Теодоре, но он не дал ей выползти наружу. Он подхватил дочку, высоко поднял ее и поцеловал.

— А что это ты так рано поднялась, принцесса?

— Я просто не могу спать, я так волнуюсь!

— Антония, ты же знаешь…

— Ах, папочка, не зови меня Антонией! Это так старомодно!

— Извини, Тони. Только вот придется ждать не меньше часа.

— Ужасно! Я столько не выдержу!

Тони завертелась и барахталась в воздухе до тех пор, пока отец не посадил ее на перила. Для своих восьми она была крохотной, но Теодор подозревал, что скоро она разом вымахает, потому что костью дочка пошла в него, а сам он был за метр девяносто. Его обычно суровое лицо озарила улыбка. Посмотреть сейчас на Теодора Тейлора со стороны — ни за что не скажешь, что он замкнутый, неприступный человек. Тонкими длинными пальцами он убрал со лба Тони локон и нежно погладил ее по головке. Тони прошлась ладошкой по его ежику. Несмотря на то, что ему еще не было и сорока, в волосах уже пробилась седина.