Буковски. Меньше, чем ничто - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Хаустов cтр.№ 19

Отдельной, но, может, и более важной, чем прочие, частью чтений были гулянки до или после, а может быть, и до, и после них. Буковски заводил новые знакомства, которые позже высмеивал, когда по-доброму, когда и по-злому, в рассказах или в других текстах. Он путешествовал и напивался за чужой счет, и, хотя сам он частенько говаривал, что ни чтений, ни путешествий он на дух не переносит, такой образ жизни ему, вчера еще неизвестному разнорабочему, нравился. К тому же, у него не было отбоя от дамочек, а ведь первую половину жизни он испытывал немалые трудности в сексуальных делах. Теперь, на волне популярности, он всерьез стал считать себя половым гигантом (впрочем, эту серьезность он сам вскоре высмеет в романе «Женщины»).

Однако дела сексуальные скоро обросли новыми сложностями: Буковски влюбился. Его избранницей стала Линда Кинг, тоже поэтесса, художница, скульптор (как-то раз на одних поэтических чтениях ее охарактеризовали как «Буковски с дыркой»). Однажды она была на одном поэтическом мероприятии, где откровенно скучала. Не выдержав более, она спросила у своего приятеля: «Боже мой, у вас здесь происходит хоть что-нибудь интересное?» Приятель ответил: «Раз ты так, то я отвезу тебя к Чарльзу Буковски». И отвез.

Сначала они восприняли друг друга со скепсисом, но быстро сблизились. Линда вызвалась слепить прекрасную голову Генри Чарльза, он часто бывал у нее, такой пьяный и обворожительный, и в какой-то момент она сдалась. Власть ее над Буковски была немалой – так, ей удалось заставить его на время если и не бросить пить, то во всяком случае несколько ограничить свои алкогольные аппетиты. Она объясняла это своими завышенными сексуальными запросами: пьяный, он мало чем мог удивить ее в постели. Влюбленный Буковски был готов на столь чувствительные жертвы, лишь бы их сексуальная жизнь не имела изъяна.

Не пить было трудно не только потому, что Буковски действительно любил чувствовать себя пьяным, но и из-за литературы. Он часто подчеркивал в интервью, что пишет исключительно пьяным: «Хмм… я, по-моему, не написал ни одного стихотворения совершенно трезвым» ^[46]. И вот, теперь ему приходилось переучиваться. Получалось не очень удачно, позже он даже сочинил шутливое стихотворение под названием «Кому это надо?»:

Во время союза с Линдой Кинг Буковски заметно похудел, вероятно, порозовел… но, возвращаясь к тому же стиху, «кому это надо»? И так темпераментные, они ссорились всё чаще и чаще, и неудивительно, что Буковски стал ходить на сторону. Линда, будучи еще ревнивее его (хотя куда больше?), устраивала ему поистине остросюжетные сцены. В «Женщинах» их немало, но вот одна из самых запоминающихся – и невероятных.

Однажды Буковски шел к очередной своей дамочке, попутно забежав в магазин и затарившись парой бутылочек выпивки. Откуда ни возьмись появилась машина Линды – это был оранжевый «фольксваген», – из нее выбежала сама Линда и принялась материть Генри Чарльза, попутно выхватывая из его рук бутылки и разбивая их об асфальт. Затем так же стремительно, как появилась, она залетела в свою машину и унеслась восвояси. Буковски принялся подбирать с асфальта разбитое стекло, как на горизонте вновь появился оранжевый «фольксваген». Линда въехала на тротуар и попыталась сбить Генри Чарльза – в последний момент он успел отскочить. Мгновение спустя вновь появилась Линда, уже на своих двоих, и с ее стороны в Буковски полетела бутылка. Он увернулся, бутылка пробила дверную панель. Тут из окна высунулась дамочка – та самая, к которой Буковски и шел, – и закричала: «Да боже ты мой, Буковски, забирай уже эту женщину и уезжай вместе с ней!» Так и вышло – Буковски сел в оранжевый «фольксваген», и Линда победоносно тронулась в путь.

Как и все прочие катастрофы в его жизни, эта связь закончилась, оставив по себе литературный след в виде очередного романа. Конечно, он был про любовь. Ну, или про что-то вроде того…

* * *

«Когда я кончал, то чувствовал, что кончаю перед лицом всего пристойного, белая сперма каплет на головы и души моих умерших родителей. Если бы я родился женщиной, то наверняка стал бы проституткой. Коль скоро я родился мужчиной, я желал женщин постоянно – чем ниже, тем лучше. Однако женщины – хорошие женщины – пугали меня, поскольку, в конечном итоге, требовали себе всю душу, а то, что от меня оставалось, я хотел сберечь. В основном я желал проституток, бабья попроще, ибо они беспощадны и жестки и не требуют ничего личного. Когда они уходят, я ничего не теряю. И в то же время я жаждал нежной, доброй женщины, невзирая на ошеломительную цену. Пропал, как ни крути.

Сильный мужик отказался бы и от тех, и от этих. Я сильным не был. Поэтому продолжал сражаться с женщинами – с самой идеей женщин» ^[48].

В этой цитате, на мой взгляд, выражена квинтэссенция романа «Женщины» – третьего романа Буковски (1978 года публикации), и, наученные первыми двумя, мы примерно представляем себе, чего от него можно ожидать, да еще и с таким интригующим названием. Стиль изменился не сильно, разве что стал немного размашистее и монотоннее, местами отсутствует ритмическая чеканность первых двух романов, как следствие – текст стал ощутимо больше, но бодрости ему по-прежнему не занимать.

Сюжет вместе с автором переместился вперед по биографической временной шкале: Чинаски теперь – не молодой, вечно пьяный скиталец, не разнорабочий и даже не почтальон, но признанный и раздобревший поэт полувекового возраста, при этом, конечно, по-прежнему вечно пьяный и падкий на всякие веселые низости. Жизнь его вновь компонует динамику со статикой – то он сидит в своей комнате и одиноко попивает пивко, то уезжает куда-то в далекие города, чтобы пить пивко со степенной профессурой или прямо во время поэтических чтений. Пока что всё вроде бы то же, но вот в глаза бросается первое и основное различие: Чинаски нигде не работает (чтения не в счет, это дело вполне досужее). Если «Почтамт» и «Фактотум» были организованы на рабочем материале, при этом один раз на единичном, второй раз на пестром и множественном, то в «Женщинах» за отсутствием рабочей истории будто бы наступает сюжетообразующий кризис. Но только вроде бы, потому что на деле рабочий сюжет трансформируется из социального в – буквально – биологический: работа – это физический акт, это коитус или попросту е**я. А е**и здесь, что ни говори, навалом – порой трудновато найти хотя бы одну страницу, где бы эта самая е**я в каком-либо виде совсем не присутствовала бы.