Исцеление водой - читать онлайн книгу. Автор: Софи Макинтош cтр.№ 16

– Если тронете моих девочек, мне придется вас убить, – говорит она, явственно наслаждаясь собственной непримиримостью.

– Что ж, – отвечает Джеймс, – нам это понятно.

Он кладет ладонь на плечо Гвилу и взглядывает на Ллеу.

– Четко и ясно, – молвит тот, улыбаясь моей матери, а потом и всем остальным.

– Ну, – хлопает разок в ладоши мама, – раз мы уже все выяснили, давайте займемся хлопотами нового дня. Девочки, вы мне понадобитесь. Пойдемте-ка со мной.

Мы выходим вместе с ней из дома, направляясь к пирсу, а мужчины остаются в доме. Воздух сухой и жаркий, всякая влага на теле сразу исчезает под неистово палящим солнцем, отражающимся в тихом неподвижном море. Пот у меня со лба и затылка мгновенно испаряется.

Дойдя до дальнего конца пирса, мать поднимает кверху дулом пистолет. Мы тихонько покачиваемся в ритм воды, что у нас под ногами.

– А теперь запоминайте, – начинает мать. – Настало время вам узнать, как этим пользоваться. – Она тянется рукой в карман. – Вот это патрон. Смотрите…

Она вскрывает оружие, вкладывает туда патрон и снова закрывает. Потом разворачивается в сторону моря и целится в никуда. Слышится очень громкий хлопок, маму даже отталкивает немного назад, от пистолета поднимается тонкой спиралькой дым, а Скай крепко вцепляется руками в Грейс. Больше ничего не происходит.

– Если вы в кого-нибудь из него выстрелите, он сразу же умрет, – спокойно объясняет мать. – Это самый действенный способ убить человека. Надо только прицелиться ему в голову или в грудь. – Она потирает себе плечо.

Мама всех нас заставляет выстрелить из пистолета, даже Скай, которая ударяется в слезы, когда ее отбрасывает отдачей на деревянный настил пирса, – впрочем, плачет она лишь считаные секунды. Я пытаюсь уверенно и ровно держать руку и не отвожу глаз от выбранной на среднем расстоянии точки, даже когда толчок отдачи пробегает у меня по всему телу – причем гораздо сильнее, нежели я ожидала. Мы умолкаем, прислушиваясь к звукам после выстрела, однако ничего необычного не слышим.

Когда мы поворачиваем по пирсу обратно, то видим, что мужчины, привлеченные шумом пальбы, наблюдают за нами с берега, и на лицах у них читается нечто вроде облегчения – что они видят нас, пусть и далеко, но все же целыми и невредимыми.

Немного позже я отправляюсь в одиночку покататься в лодке. Вдоль деревянного ее корпуса не высовывается ни одной акульей головы. Я им неинтересна – что им мои кости да горькое печальное сердце. Надеюсь, что если это они убили моего отца, то от его мяса их вывернуло наизнанку. Грязные от ила водоросли шевелятся на мелководье, точно мокрые волосы.

Оказавшись наконец на безопасном расстоянии от берега, я прижимаюсь голой кожей к торчащему из досок лодки старому гвоздю. Остается еле заметная красная отметина, которая исчезает прямо на глазах. Кинг, помнится, предупреждал меня о столбняке, о заражении крови от ржавчины. Такого варианта мне совсем не надо.

Вместо этого я опускаю ладонь на металлический стык обшивки – сталь, изрядно напитавшуюся жаром. Это уже получше, но все равно совсем не то, что мне нужно. Добравшись до нужного места, я вытягиваю из воды полную сетку серебристых рыбешек и оставляю их «засыпать» на дне лодки, наблюдая, как дыхание у них делается все отчаяннее и наконец совсем прекращается. «Как мне знакомо это чувство», – мысленно говорю я им.

Наш здешний мир – это влажный воздух над бурным морем, это теоретически предсказуемые, неистовые, смертоносные приливы, это птицы, рассекающие лазурное небо своими неугомонными телами. И справа, и слева, и впереди до края видимости наша территория окаймлена лесом, торчащим, точно темный ворс. Этакая внушительная гряда из дуба и приморской сосны – Кинг учил меня, как они называются, отрезая ножом полоски бурой, в трещинках, коры и давая мне в руки подержать. А в середине стоит наш дом, что сейчас глядит на меня с некоторого удаления, белый и широкий, точно торт. Отсюда, с моря, он по-прежнему кажется надежным домом, способным действительно спасти. Или, по крайней мере, помочь спастись. Хотя бы отчасти.

Многие женщины, положившись на такое обещание, приезжали в этот дом, укладывались на белые простыни, закрывали окна от солнца и свежего воздуха и давали себе просто отдохнуть. Те годы, когда пациенток здесь больше не было, тянулись очень долго и уныло. В памяти до сих пор умиротворяюще звучат их тихие женские голоса; вспоминаются прохладные потоки воздуха, врывающиеся в комнату отдыха сквозь открытые окна, неуверенные шаги по деревянным половицам, сдвинутые к середине танцевального зала стулья, приготовленные, чтобы слушать какую-нибудь лекцию или наблюдать целительные процедуры. Прежде у нас ни разу не было мужчин. Мужчины не нуждались в том, что мы могли здесь предложить.

Когда я возвращаюсь на берег, то вижу, что мальчонка, стараясь не промочить ноги, внимательно шарит глазами по краю мелководья. Методично он тыкает палкой в песчаное дно, будто бы что-то ища. Запястья у него тоненькие, губы плотно поджаты. Я держусь от него на расстоянии, переворачивая ногой камешки, пока кое-что не привлекает вдруг мое внимание: гладкий зеленый драгоценный камушек или же кусочек стекла, просто помутневший от времени. Он идеально помещается мне в ладонь, и я быстро кладу его себе в карман – ибо даже тот, кто недостоин любви, чего-то да заслуживает. А еще потому, что я всегда принимаю подарки, которые мне случается где-то найти.

Чуть дальше от воды я нахожу мертвую птицу. Черные перышки отливают на солнце зеленым. Я замечаю ее из-за мух – вокруг ее тельца жужжание и мельтешение. Она лежит как раз на линии прилива, так что трудно сказать, то ли ее принесло сюда море, то ли она погибла у нас тут в небе. Некоторое время просто стою от нее подальше, наконец решаю дунуть в висящий на шее свисток. Тут же появляются мать с сестрами, высыпав из двери и устремившись ко мне по песку бело-голубыми тенями.

Я вскидываю ладони.

– Здесь мертвая птица! – кричу им. – Мертвая!

– Отойди от нее быстро! – велит мать.

Мне не требуется повторять дважды – я с готовностью пячусь назад. Широким кругом мы останавливаемся возле птицы.

– Неси соль, Лайя.

Когда я вбегаю в кухню, Ллеу стоит, опершись на столешницу из нержавейки, и горстями поедает кукурузные хлопья. Запускает руку прямо в пакет, потом полную подносит ко рту и откидывает назад голову. Про себя я делаю пометку обязательно эту упаковку выбросить.

– Что делаешь? – интересуется он с полным ртом, когда я кладу на стол сетку с рыбой и, отвернувшись, достаю из-под раковины большую завинчивающуюся стеклянную банку с солью.

Он отставляет пакет с хлопьями и очень внимательно за мною наблюдает.

– Ничего, – отвечаю я. Ему это знать не обязательно.

Мне удается спокойно удалиться из кухни, но только я избавляюсь от его пристального взгляда, как в ту же секунду припускаю бегом, так что галька вылетает из-под ног. Кожа у меня чуть ли не горит.