Родина - читать онлайн книгу. Автор: Фернандо Арамбуру cтр.№ 142

– Я старался избежать двух ошибок, которые представляют главную опасность для тех, кто берется за тему такого рода: с одной стороны, не впадать в патетику и сентиментальность, а с другой – не поддаться соблазну делать остановки в повествовании, чтобы напрямую изложить свою политическую позицию. Ведь для этого, на мой взгляд, существуют интервью, газетные статьи или встречи вроде нынешней.

Во втором ряду с краю – рыжая шевелюра. Шавьер узнал Кристину Куэсту, чьего отца убили, как и его собственного. Это была, вне всякого сомнения, она. А слева от нее – Кати Ромеро, вдова сержанта муниципальной полиции Сан-Себастьяна, того самого – не знаю, где-то я об этом читал, – который хотел очистить полицию от сотрудников, работающих на ЭТА, и, естественно, в конце концов террористы выпустили в него пару пуль.

– Я хотел ответить в своей книге на конкретные вопросы. Как в душе переживают свое горе те, кто потерял отца, мужа или брата? Как выстраивают свою жизнь после совершенного ЭТА преступления вдовы, сироты, покалеченные люди?

Писатель говорил спокойно. Шавьер верил в его благие намерения, однако не верил, будто что-то может всерьез перемениться только потому, что кто-то напишет книгу. Как ему казалось, до сего дня баскские писатели мало внимания уделяли жертвам терроризма. Куда больший интерес вызывали палачи и убийцы, их внутренний мир, потаенные чувства и так далее. Кроме того, терроризм ЭТА трудно использовать для атаки на правых. Для этого куда выгоднее тема гражданской войны.

– …Стараясь дать достоверную панораму общества, которое захлестнула волна террора. Может, я и преувеличиваю, но у меня есть твердое убеждение, что дело идет к тому, что разгром ЭТА будет довершен средствами литературы.

Тут женщина, сидевшая прямо за спиной Консуэло Ордоньес, та, в бежевом берете, слегка повернула голову – всего лишь на доли секунды, но и этого оказалось достаточно, чтобы у Шавьера екнуло сердце, так как он узнал хорошо знакомые ему черты. Что делает здесь моя сестра, ведь она как-то раз сказала, что не пойдет на встречу жертв терроризма, даже если ей хорошо заплатят? А делает она здесь то же, что и он сам. Шавьер раздумывал над абсурдностью вопроса не больше секунды, потому что его занимали уже другие, более срочные проблемы. Какие? Ну, например, как уйти так, чтобы Нерея его не заметила. Он прикинул, что от дверей его отделяют где-то шага три. Времени на колебания не осталось. Воспользовавшись тем, что публика начала аплодировать писателю, а значит, шаги его не будут слышны, Шавьер встал и выскользнул в коридор, а потом быстро, почти бегом, двинулся к выходу.

Они уже давно не виделись. Как давно? Какая разница. Недели две или три. И за это время появились новости, касающиеся Биттори. Ничего хорошего, а одна так даже по-настоящему тревожная. Шавьер с Нереей дружно решили, что телефон – не лучшее средство для обстоятельного разговора о той опасности, которая нависла над их матерью. Что мы можем сделать? Тебе не кажется, что?.. Они договорились немедленно встретиться где-нибудь в центре города. День был холодным, но солнечным. Нерея предложила пройтись по Пасео Нуэво вдоль синего бескрайнего моря. Шавьер охотно принял предложение сестры.

Взрослые, дети, вставшие в ряд продавцы всяких безделушек. Народу было столько, что с трудом удавалось пробить себе дорогу. Чуть поодаль рабочие из мэрии при помощи аппаратов высокого давления смывали с торцовой стены рыбного ресторана “Ла Бреча” надписи в поддержку ЭТА. Брат с сестрой, чтобы на них не попали брызги, старались держаться как можно ближе к фасаду здания на другой стороне улицы.

– Остается не слишком долго ждать того дня, когда мало кто вспомнит о том, что здесь происходило.

– Не злись, братец. Таков закон жизни. В конце концов всегда побеждает забвение.

– Но нам не обязательно становиться его, этого закона, последователями.

– А мы ими и не станем. Из нашей памяти таким вот аппаратом ничего не смоешь. И поверь мне, нам, жертвам, еще бросят в лицо, что мы отказываемся думать о будущем. Скажут, что мы жаждем мести. Кое-кто уже завел эту песню.

– Потому что мы им мешаем.

– И ты даже не представляешь, до какой степени.

Только у музея Сан Тельмо они наконец заговорили о том, ради чего встретились. Заодно Шавьер попросил Нерею рассказать и про кошку. Что там с ней случилось? Что за история?

– Кошка погибла, но мама этого не знает. Думаю, лучше ей об этом и не знать.

– А ты-то сама как узнала?

– Вчера я поехала к матери. Кике довез меня на машине до улицы Сан-Бартоломе. А так как он вечно опаздывает и поэтому нервничает, то всю дорогу ворчал: у него важная встреча с клиентом, из-за меня он заставит того ждать. Тогда я сказала: останови здесь, дальше я дойду пешком. Вообще-то у меня были нехорошие предчувствия. Понимаешь, звоню матери, а она не берет трубку. Опять звоню – то же самое. И так два дня подряд. Поэтому я решила, что лучше будет съездить к ней и убедиться, что все в порядке.

– Она целые дни проводит в поселке.

– Да, а иногда едет на кладбище. Ей по-прежнему необходимо постоянно бывать на отцовской могиле. Наша мать просто жить без нее не может. Но меня удивило то, что в обычные для нее часы ужина трубку тоже никто не брал.

Так вот, поднимаясь на холм Альдапета, Нерея обратила внимание на лежавшее на дороге раздавленное машинами животное с черной шерстью. Она остановилась на тротуаре и сразу же узнала ошейник. Потом пошла к матери. Пробыла у нее около часа, а когда уже собралась прощаться, словно ненароком спросила про кошку:

– Где же она, что-то ее не видно?

– У нее своя жизнь. Вернется, когда ей заблагорассудится, и принесет мне в зубах птичку.

Закрыв рукой рот и нос, Нерея стала убирать с дороги дохлую кошку. Когда рядом не было машин, она толкала палкой кровавое месиво в сторону придорожной канавы, туда, где не было тротуара, в надежде, что там-то мать кошку не заметит. Наконец, подцепив острым концом палки грязный ошейник, Нерея зашвырнула труп за ограду.

Когда она рассказывала об этом брату, лицо ее исказила гримаса отвращения.

– Вот и правильно, что ты ничего не сказала матери.

– Меня чуть не вырвало, пока я спускалась вниз к Сан-Бартоломе. А там я зашла в первый попавшийся бар, чтобы выпить чего-нибудь крепкого. И это при том, что я не любительница угощаться спиртным в неурочное время, но мне было просто необходимо поскорее избавиться от мерзкого привкуса во рту.

Они шли плечом к плечу и вдыхали свежий морской воздух, а взору их открывалась длинная, затянутая туманом береговая линия. Внизу волны ритмично, с пенными брызгами разбивались о каменные блоки волнореза. Нерея повернулась к брату:

– А теперь расскажи поподробнее, о чем начал говорить по телефону.

– Ты помнишь Рамона Ласу?

– Шофера “скорой помощи”? Конечно.

– Неделю назад он заявился ко мне в кабинет, потому что ему передали, ему сказали… Что? Что люди видели, как наша святая матушка шла по площади, толкая перед собой инвалидную коляску, в которой сидела Аранча. Ты только вообрази эту сцену: они вдвоем среди бела дня прогуливаются там, где их просто никак нельзя не заметить. Зачем, спрашивается? И кому это взбрело в голову? И почему рядом не было той женщины, сиделки Аранчи, которая никогда от нее не отлучается? А теперь представь себе, какие разговоры пошли после этого по поселку.