Толстовский дом - читать онлайн книгу. Автор: Елена Колина cтр.№ 90

– Я не могу жить только Левой, я тоже есть… Это плохо, нечестно, но я не могу, – пробормотал Илья, уткнувшись в тонкие Маринкины руки. И Маринка намотала на ус на будущее: когда у нее самой будут муж и ребенок, ей всегда нужно помнить, что она со своим ребенком – одна. И еще, «я не могу» – это аргумент.

Этой ночью Илья остался у Мариночки, это не было решительным поступком, перечеркивающим его семейную жизнь, это вообще не было поступком, – как у всякого киногероя, бродящего от жены к любовнице, у Ильи имелся «институтский друг», который подтвердил бы, что Илья ночевал у него, если бы Фира стала проверять, но она не стала. Этой ночью Илья любил Мариночку, и это было как никогда ярко, а Фира пережила не менее сильное, а возможно, и более яркое любовное потрясение. Лева проснулся, вышел на кухню за водой, и кого же он увидел ночью на кухне – конечно же, маму. И виновато сказал:

– Ты не спишь, мама… – А на ее очередное «Левочка, олимпиада…» сказал: – Конечно, олимпиада – самое главное. Сигареты, алкоголь, все, что мне было интересно, я попробовал. Неужели ты думала, что я так примитивно устроен? Это был эксперимент.

– Эксперимент?.. Левочка, я люблю тебя, – прошептала вспотевшая от прилива счастья Фира. В сущности, все обошлось прекрасно, гадости переходного возраста, которые растягиваются у других на год и больше, у Левы заняли два месяца. У гениев все иначе и все быстрее.

Ее мальчик, ее малыш ответил, как между ними было принято: «И я тебя люблю, мама», и Фира ушла спать счастливая. Легла, закрыла глаза, побаюкала, погладила мысленно свое счастье и, уже засыпая, подумала: слава Богу. На мучивший ее вопрос «Неужели Лева как Илья?» был получен ответ: «Лева не как Илья, Лева – как Лева».

Тайная и явная жизнь Алены

30 ноября

– Черт бы тебя взял, черт бы тебя взял! – четко в такт шагам проговаривала Алена, направляясь к соседнему со своим подъезду.

Кто-то на верхнем этаже неплотно закрыл дверь лифта, и Алена, нетерпеливо потыкав пальцем кнопку, в сердцах стукнула по ней кулаком и помчалась на третий этаж, размахивая черной лакированной сумочкой на длинном ремне, будто по пути собиралась кому-то врезать.

Считается, что о личности женщины говорит содержимое ее сумочки, но судить об Алениной хитроумной личности по черной лакированной сумочке было нельзя… или, наоборот, можно – это была не единственная ее сумка, у Алены было две сумочки, тайная и явная. Две сумочки: одна наполненная тем, что можно, другая – полная того, что нельзя. В явной сумочке Алены: упаковка «Гематогена», две конфеты «Мишка на Севере», блеск для губ, разноцветный комок шарфиков. Тайная сумочка, коричневая с большой металлической пряжкой и модными металлическими шипами, была объявлена потерянной, использовалась для тайной жизни и хранилась в безопасном месте – у Тани Кутельман. За тайной сумочкой Алена сейчас и бежала. «Черт бы тебя взял» относилось к Андрею Петровичу.

На встречу с англичанкой в «Европейскую» Алену собирали всей семьей и провожали, как на войну. Это может показаться странным и смешным – неужели семья первого секретаря райкома никогда не контактировала с иностранцами, но этому существует простое объяснение – нет. Андрей Петрович и Ольга Алексеевна никогда, ни разу в жизни не общались с иностранцами как с живыми людьми. Смирнов, конечно, не раз присутствовал на приемах иностранных делегаций и других официальных мероприятиях, но там всегда было множество референтов-переводчиков, – и никакого непосредственного контакта, даже на рукопожатия были свои правила и ограничения.

Смирновы бывали за границей, и в официальных поездках, и по путевкам, в группе. Но они ни разу не были вдвоем в кафе, в театре или в магазинах, только в группе, в сопровождении референтов, и даже с продавщицами в магазинах Ольга Алексеевна общалась под присмотром референтов – знаками. Особенно хорошо у нее получалось «это мне велико», – она разводила руки и надувала щеки, хотя могла на школьном уровне говорить по-английски, язык не поворачивался сказать «Can you help me…» или «How much…», и даже «спасибо», уходя из магазина, она говорила по-русски.

И от всего этого, какое бы положение ни занимал Смирнов, у него сложилось твердое убеждение, что иностранцы не вполне люди, а чуждые нам существа, обманчиво миролюбивые, опасные.

С утра по дому гулял смерч – Алена одевалась, красилась, причесывалась.

Алена кричала «нет, не то, не так!», расшвыривала выбранные с вечера тряпочки по комнатам.

Ариша Алену красила. Старательно плевала в тушь, выводила каждую ресничку.

– Быстрей! Я тебя сейчас за руку укушу, – пригрозила Алена и впрямь лязгнула зубами в районе Аришиной руки, от неожиданности Ариша задела ей нижнее веко, тушь размылась слезами, и все пришлось начинать сначала.

Нина Алену причесывала. Уложила локоны в высокую прическу, Алена сказала – ты что, я же не замуж выхожу! Распустила кудри по плечам, Алена сказала – как на деревенских танцах.

Смирнов самолично проверил, в чем Алена выходит на международную арену, и, конечно, из этого вышел скандал. Не маленький рядовой скандальчик, а масштабный скандалище с криком и валидолом.

– Почему юбка такая короткая?! Почему такая… такая красная? – набычившись, пробурчал Андрей Петрович. – Почему намазалась, понимаешь?.. Как на бал собралась!..

– Юбка не короткая, а так модно! Красная, потому что красного цвета!

Андрей Петрович смотрел мимо Алены в пространство. Какие страшные картины виделись ему за голыми коленками – насилие или просто мужские взгляды, направленные на его драгоценную девочку?..

– …Короткая юбка… Короткая… Все открыто по самое здрасьте!.. Не пойдет.

Смирнов махнул рукой, ушел в кабинет, запер дверь на ключ, и Алена побежала за ним, злобно забарабанила в дверь. Если отец не пускал ее в кабинет, она всегда пыталась доругаться через дверь. «Упорная, как я, – думал Смирнов, – стоит там, за дверью, набычившись… подбородочек выпятила, ножкой топает». Замечая сходство Алениного характера со своим, он и злился, и умилялся – Алена вся в него, ее на обе лопатки не положишь.

– Ты не понимаешь в моде! Ты ничего не понимаешь! Что мне, в школьной форме идти?.. Мне все это надоело, надоело!.. – задыхаясь от ярости, билась в кабинет Алена.

Андрей Петрович открыл дверь, и она от неожиданности влетела в кабинет головой вперед, прямо в руки к отцу.

– … Что ты так орешь-то, ножками топаешь, как маленькая, – мгновенно расплывшись от нежности, протянул Смирнов. – Думаешь, я тебя боюсь?.. Как же, испугала… Испугала клизму голой жопой…

– Сам ты клизма, – в сторону, шепотом сказала Алена, громко не осмелилась.

Андрей Петрович говорил с Аленой то строго, то нежно; как истинный тиран, он легко переходил от ласки к таске, Алена ласково мяукала «все так носят», она ведь тоже была тиран и легко переходила от требований к уговорам. И как будто случайно, непреднамеренно, по сантиметру отодвигалась от отца, пока окончательно не выскользнула из его рук. Андрей Петрович вздохнул – после пожара она почему-то избегала его прикосновений, а он, старый дурак, так хотел погладить ее по голове, поцеловать за ушком, он…