Толстовский дом - читать онлайн книгу. Автор: Елена Колина cтр.№ 142

– Дура ты, Аленища. Красавец капитан в баре «Европы» – это же прямо кричит, орет во весь голос «не подходи, не трогай!». Ну, и что нам теперь делать?

– Ничего нельзя сделать. Только если убить шантажиста.

– Убить я не готов… – усмехнулся Виталик. – Могу анекдот про валютную проститутку рассказать… Третий звонок! Ладно, потом расскажу.

– Ты где был так долго? – прошептала Ариша, когда Виталик, пробравшись на свое место, сел рядом с ней.

– Очередь была в туалет… Давай не смотри по сторонам, смотри на сцену, там эта пришла… Аида, – прошептал Виталик, взял Аришину тоненькую ручку, погладил, пройдясь по каждому пальчику, и, оглянувшись на соседей, не смотрит ли кто, быстро поцеловал, как клюнул.

Дневник Тани

25 июля. Очень важная фигня

На свадьбе Виталик подошел ко мне и сказал:

– Дурак-дурак-дурак, вступил в законный брак, когда можно осторожно, потихоньку, просто так… Ладно, это все фигня…

На самом деле свадьба Виталика не фигня, а детектив. Психологический детектив, а не с убийством.

Почему мама Виталика разрешила ему жениться? Светлана должна была кататься по полу, биться в истерике, кричать «Только через мой труп!». А она всю свадьбу пушилась довольным котом. Как будто женить Виталика перед началом первого курса так же естественно, как купить ему к первому классу пенал и ранец… Как будто гости не перешептывались, глядя на невесту: «Чья она дочка?.. Ах, вот как… странно…»

Когда закричали «горько», Ариша заплакала. Виталик посмотрел на нее беспокойно, и она подошла к нему и, хлюпнув носом, сказала: «Желаю тебе счастья». Ариша добрая. Есть теория, по которой все, что человек делает, он делает для себя, и добро творит для себя, потому что испытывает в этом потребность. Эта теория совершенно исключает понятие доброты как природного свойства, как форму ушей или цвет глаз. У Ариши ушки маленькие, глаза большие, серо-зеленые, и она добрая.

Но как ей жить, такой доброй? У нее руки раскинуты, у нее все можно отнять!

Не могу я писать про Аришу! Слова не складываются в предложения, как будто я вдруг стала косноязычной. Все мое как будто отдельно от меня, руки сами не пишут, глаза сами плачут. Потому что – ЧТО ЖЕ, ЕСЛИ ЧЕЛОВЕК ДОБРЫЙ, У НЕГО ВСЕ МОЖНО ОТНЯТЬ?! Ариша на свадьбе смотрела на Светлану как ребенок, который не понимает, за что его наказали.

Невеста Виталика Зоя приехала из Ярославля, работает на «Ленфильме» монтажницей. Зое 25 лет, у нее взрослое лицо, пышная взрослая фигура. Тетя Фира ее видела, сказала «приятная женщина». Для Светланы эта Зоя – ничья дочка, не того круга, без образования, провинциалка, охотница за пропиской, и Виталик, нежный-хрупкий, рядом с ней как подросший воспитанник рядом с няней. Почему Светлана разрешила?!

Я сказала Алене:

– Виталик любит Аришу, он будет любить Аришу всю жизнь… Может быть, невеста беременна и он женится как благородный человек?..

– Виталик по-настоящему благородный человек, он для друзей ВСЁ, – не к месту серьезно ответила Алена.

– Что ВСЁ? Он вытащил тебя из Невы? Что это было… подвиг во льдах?.. – Я хотела сказать «пожар во флигеле или подвиг во льдах» и вовремя осеклась – я идиотка, шутить об огне с Аленой?!

– Он сказал: «Ты мне дороже обезьяны».

Обезьяна – это, конечно, шутка, какая-то смешная история. А я почему не знаю?!!

Я щипала Алену под столом и шептала:

– Расскажи! Расскажи, расскажи!.. Какая обезьяна?..

Но Алена только сказала:

– Просто он так сказал: «Ты мне дороже, чем эта хренова обезьяна».

И улыбнулась – мы так улыбаемся друг другу, когда кто-то не понимает нашу шутку. Почему Алена так улыбается мне? Как будто у меня недостаточно чувства юмора, чтобы оценить их с Виталиком смешную историю! Ужасно обидно, что у них есть своя классная шутка, своя смешная история без меня.

Не люблю, когда меня отстраняют, ненавижу, когда смешное – без меня!

Кто эта хренова обезьяна?

В день печальных загадок хотя бы одна смешная разгадка…

Кто же эта Хренова Обезьяна? Какая-то подружка Виталика, кто же еще. Но кто? Кто-то из «дочек»?

Мне трудно писать, в голове все путается, то ли от нелепости этой свадьбы, то ли оттого, что я думаю только о том, как бы незаметно схватить соленый огурец. Я уже съела пять. Сейчас Алена, как в «Москва слезам не верит», строго спросит, подперев голову руками: «Ну, и давно тебя на солененькое потянуло?»

Такой сцены не может быть. Алена же знает, что я беременна. Наверное, беременность влияет на мозг.

* * *

Между тем Хренова Обезьяна вовсе не была ни одной из артистических или киношных дочек, но была такой важной на свадьбе, что могла бы восседать во главе стола рядом с женихом и невестой, именно фарфоровая обезьяна-скрипач, «эта хренова обезьяна» послужила поводом к этой странной свадьбе…

История была простая, логичная, как цепочка, одно событие вело за собой другое, но каждый из фигурантов этого дела знал свой кусочек, свое звено, а всей правды не знал никто, ни взрослые гости, изумленные социальной незначимостью невесты, ни дети, друзья Виталика, ошарашенные его изменой Арише.

Обезьяна-скрипач мейсенского фарфора высотой около 13 сантиметров, в голубом, отороченном золотом кафтане была извлечена Виталиком из шкафа, в котором хранилась Светланина коллекция (а оставшиеся фигурки он аккуратно раздвинул так, чтобы скрыть пустое место), и продана коллекционеру за четыре тысячи рублей – сумму, почти равную стоимости первой модели «Жигулей». Эту модель в народе называли «копейкой», копейка стоила пять с половиной, Резники всю жизнь копили, да так и не накопили, купили «Москвич».

Но откуда у Виталика, не по возрасту много знающего о жизни, но все же малолетнего, знакомства в среде антикварной торговли?

Коллекционера Виталик нашел через продавщицу комиссионного магазина антикварной торговли на Невском «Три ступеньки вверх», работающую там с открытия в шестьдесят первом году, когда Виталик еще не родился, и соответственно годившуюся ему в матери. А как он познакомился с продавщицей, как вообще Виталик заводил свои бесчисленные знакомства, как умел расположить к себе взрослых? «Любая тетя-мотя немедленно стремится стать мне родной матерью, и чем тетемотистей объект, тем быстрей получается стать опекаемым сыночком», – говорил Виталик, а уж как он это делал – не объяснить, это чистые глаза, нежное лицо мальчика из хорошей семьи, улыбка в стиле «тетенька, я потерялся», это – талант.

Виталик отдал продавщице завернутую в салфетку обезьяну, а уже через несколько дней получил от нее надорванный конверт – не с деньгами, а с адресом. Встреча была назначена на Невском, за армянской церковью, куда он отправился под конвоем продавщицы – она с материнской заботой разорвала конверт и сопроводила Виталика на встречу, пожелав убедиться, что операция по продаже фарфоровой статуэтки пройдет у ее чудного мальчика как должно, без неожиданностей.