Коготь серебристого ястреба - читать онлайн книгу. Автор: Раймонд Фейст cтр.№ 11

— В жизни все меняется мгновенно, парень. Запомни, ничто не длится вечно. По какой-то причине боги не дали тебе погибнуть вместе с твоим народом. Тебе была дарована жизнь, значит, у тебя есть свое предназначение. Но я не стану притворяться, будто знаю его. — Он помолчал, словно обдумывая свои слова, после чего добавил: — Возможно, твоя первая задача — узнать свое предназначение. Думаю, тебе следует поговорить с Робертом прямо сегодня. — Он направился к дверям, бросив через плечо: — Я перекинусь с ним парой слов и узнаю, станет ли он говорить с тобой.

Коготь остался в амбаре один. Он посмотрел на незаконченную упряжь и вспомнил, как дедушка однажды сказал ему: занимайся делом, которое у тебя есть, и не беспокойся о том, которое будет. Поэтому юноша сосредоточился на работе, стараясь затягивать стежки как можно крепче.

Прошли недели, наступила осень. Коготь почувствовал перемену в воздухе, как дикое животное, прожившее всю жизнь в горах. Низинные луга вокруг земель Кендрика во многом отличались от родного высокогорья, но чем-то были и похожи, поэтому юноша ощутил ритм смены времен года.

Охотясь с Калебом, он отметил, что мех кроликов и других зверюшек стал гуще в преддверии зимних холодов. С многих деревьев опадали листья, а другие постепенно окрашивались в красные, золотистые, бледно-желтые цвета.

Птицы улетали на юг, а у зверей, плодящихся осенью, наступил брачный период. Однажды днем Коготь услышал рев ящера, вызывающего на бой самца-соперника, случайно забредшего на его территорию. Дни становились короче, и на юношу напала меланхолия. Приход осени означал сбор урожая, засолку мяса и рыбы, походы в лес за орехами, починку плащей и одеял — в общем, подготовку к суровой поре.

Зима грозила еще больше обострить чувство потери: снежные заносы в горах отрезали деревню от всех до первого потепления, именно в это время оросини особенно сплачивались. Часто в один дом набивалось по две, три или даже четыре семьи, и начинались разговоры — звучали старые, всем давно известные истории, но слушатели все равно внимали им с неизменным восторгом.

Коготь вспоминал, как пели женщины, расчесывая волосы своих дочерей или готовя еду, как тихо перешучивались между собой мужчины, и понимал, что грядущая зима вдали от дома станет для него суровым испытанием.

Однажды, вернувшись с охоты, он снова увидел на дворе карету графа Рамона де Баржа. Калеб нес пару жирных кроликов, угодивших в ловушки, а Коготь сбросил на заднее крыльцо кухни тушу только что убитого оленя.

— Хорошо поохотились, — сказал Калеб.

Юноша кивнул. Проведя весь день в лесу, они, как обычно, едва перекинулись парой слов, объясняясь в основном жестами, так как одинаково хорошо чувствовали природу. Калеб охотился ничуть не хуже, чем соплеменники Когтя, хотя в его родной деревне ему под стать нашлось бы охотников десять, не больше…

— Отнеси оленя на кухню, — велел Калеб.

Коготь засомневался. До сих пор он ни разу не переступал порога таверны и не был уверен, что сейчас ему следует это сделать. Впрочем, Калеб не стал бы приказывать ему поступить против правил, поэтому юноша вновь положил оленя на плечо и двинулся к двери из толстых дубовых досок с коваными железными полосками, больше подходящей для крепости, чем для жилого дома. Коготь был уверен, что Кендрик, строя свою таверну, думал не только об удобстве, но и об обороне.

Коготь взялся за тяжелую железную ручку и толкнул дверь, которая открылась на удивление легко. Он шагнул в кухню и оказался в совершенно незнакомом мире.

Оросини готовили еду на открытом огне или в больших общих печах, но печи у них никогда не располагались по центру кухонь. Поэтому представшее взору Когтя показалось ему сначала полным хаосом. Он остановился как вкопанный, охватывая взглядом всю картину, и только тогда разглядел, что здесь есть свой порядок. Лила подняла глаза и, заметив юношу, поприветствовала его дружелюбной улыбкой, а потом вновь сосредоточилась на содержимом большого котла, висевшего над одним из трех огромных очагов. Крупная женщина проследила за взглядом Лилы и уставилась на тощего парня с тушей на плече.

— Выпотрошена? — сурово спросила кухарка. Коготь кивнул, а потом зачем-то добавил:

— Но шкура не снята.

Кухарка указала на массивный крюк в углу над большим металлическим тазом, предназначенным, как предположил юноша, для сбора крови и требухи. Он отнес туда оленя и подвесил на ремешке, связывавшем задние ноги животного, после чего повернулся в ожидании дальнейших распоряжений.

Прошло несколько минут, пожилая женщина оглянулась и увидела, что он стоит без дела.

— Знаешь, как свежуют оленя? — так же сурово спросила она.

Он кивнул.

— Тогда действуй!

Коготь, нимало не колеблясь, принялся привычно и умело сдирать с оленя шкуру. Его не заботило, кто эта женщина и почему она отдает ему приказы: в его племени было заведено, что женщины занимаются приготовлением еды, а мужчины исполняют их распоряжения и следят за огнем.

Он быстро покончил с делом и обернулся в поисках тряпки, чтобы вытереть нож. Тут же кто-то перебросил ему лоскут ветоши. Оказалось, это постарался Гиббс, который, стоя перед большой колодой с грудой овощей, крошил их увесистым ножом.

Кроме Гиббса Коготь разглядел других слуг: одни жарили мясо, другие пекли хлеб в печах. Ароматы кухни неожиданно захлестнули Когтя, и он почувствовал нестерпимый голод.

На секунду вкусные запахи вернули воспоминания о матери, и слезы опять подступили к его глазам. Но тут Коготь увидел, что большая дверь распахнулась и в кухню неспешно вошел человек средних лет, сильно располневший, с большим животом, выпиравшим над поясом, в бриджах, заправленных в невысокие сапоги, и в просторной белой рубахе, усеянной пятнами от соусов и вина. В черной шевелюре вошедшего, завязанной на затылке в конский хвост, пробивалась седина; длинные бакенбарды почти сходились на подбородке. Толстяк осмотрел кухню критическим взглядом, не находя, к чему придраться. Но вот его взгляд упал на Когтя.

— Эй ты, парень. — Он ткнул в Когтя пальцем, но глаза его при этом смеялись, а на губах играла легкая улыбка. — Чем ты тут занимаешься?

— Я содрал шкуру с оленя, господин, — запинаясь, ответил Коготь, так как незнакомец обратился к нему на ролдемском наречии.

Толстяк подошел ближе.

— Это ты уже сделал, — сказал он преувеличенно громко. — А чем ты сейчас занят?

Коготь помолчал секунду, потом нашелся:

— Жду, пока кто-нибудь даст мне следующее поручение.

Лицо толстяка расплылось в улыбке.

— Отлично сказано, парень. Ты тот самый, кто живет в амбаре… Коготь, кажется?

— Да, господин.

— Я Лео, а это мое королевство, — пояснил человек, широким жестом раскидывая руки в стороны. — Всю свою жизнь я служу поваром как аристократам, так и простолюдинам, от Ролдема до Крондора, и никто пока не жаловался на мою стряпню.