Чёрная жемчужина Аира - читать онлайн книгу. Автор: Ляна Зелинская cтр.№ 96

— Тут такое дело…

— Это ждёт до утра? Мне надо поспать хоть пару часов, — устало ответил Эдгар.

— Это насчёт Летиции Бернар, — замялся Шарль. — Насчёт того, как она попала сюда… Ты должен кое-что узнать.

***

К утру шторм ушёл на север. Ветер ещё дул, но уже без вчерашнего надрыва. И небо почти очистилось, лишь обрывки вчерашних туч ещё лепились на краю горизонта. Кругом валялись ветки и листья, с флигеля сорвало часть крыши и повредило несколько хижин рабов, плантацию сильно потрепало, но идти оценивать ущерб Эдгар был не в силах.

Он сидел в столовой, смотрел в чашку кофе и не знал, с чего начать этот день. Утро было похмельным. Безумие и счастье, что владело им прошлой ночью, казалось, ушло вместе с ураганом. Ушло и оставило в его душе точно такое же разрушение, как нынешний шторм на плантации.

Конечно, ему нужно во всём разобраться, допросить Нила, Лунэт и отца Джоэля, решить, что делать с Томми Барренсом, а потом поговорить с Летицией. Но…

Что бы он ни узнал, результат этого разговора будет один и тот же. Летицию придётся отпустить. И от счастья, которое нахлынуло на него вчера, остался лишь горький осадок.

Шарль рассказал ему всё. Про Мориса Жерома, про похищение и то, что он держал Летицию на болотах, а затем во флигеле. И про свой план насчёт того, как обмануть старого пирата, женив на ней Грегуара.

Как он не ударил своего дядю? Хотел. Сильно хотел и едва сдержался. Особенно тогда, когда Шарль предложил провернуть этот план вместе. Но увидев тяжёлый взгляд Эдгара, на его вопрос, сколько чёрной пыли он вынюхал, прежде чем придумать этот бред, дядя только махнул рукой и произнёс в сердцах:

— А! Связался чёрт с младенцем! Так и знал, что ты откажешься! Знал, что ты неровно к ней дышишь! Ну так женился бы сам, да и забрал у старого пирата всё с потрохами! А не хочешь жениться сам, так чем Грегуар-то плох?

Женился бы сам!

Дядя ударил по больному. На послезавтра у Эдгара назначена свадьба. И он скован по рукам и ногам. Если он второй раз разорвёт помолвку с Флёр, то или он сам, или его мать пойдут в тюрьму, а плантацию заберёт банк Фрессонов. Или Жак Лаваль его застрелит в сердцах. Или отравит Флёр…

Но если прислушаться к словам дяди то… то он сам застрелит Грегуара, если тот хоть пальцем прикоснётся к Летиции.

Ситуация казалась безвыходной, но хуже всего было от воспоминания о словах Летиции произнесенных в сердцах: «Ненавижу тебя! Ненавижу!».

Она его ненавидит. И неудивительно.

Чёртов Шарль!

Хотя нет, дядя-то как раз молодец, что вырвал её из рук Мориса Жерома. Только теперь, после всего что произошло, вряд ли между ними возможно хоть что-то нормальное. Да и что значит возможно? Он без пяти минут женат, и Летиция его ненавидит.

А с другой стороны, разве та, что ненавидит, могла бы целовать его вот так, как она целовала вчера? И от воспоминаний о вчерашнем у него кружилась голова, пересыхало в горле, и дышать было нечем, стоило вспомнить вкус её губ и прикосновения…

Он болен ею. Он почти в лихорадке.

Ему хотелось быть с ней. Чувствовать её тело, его запах, биение пульса, тепло её кожи, слышать дыхание, прижимать её к себе… Хотелось видеть, как она горит от его ласк, как, запрокидывая голову, стонет и просит ещё, хотелось видеть её желание, её жажду и дарить ей наслаждение. Целовать, гладить, пробовать на вкус… Засыпать, обнимая её, и просыпаться с ней рядом.

И Эдгар чувствовал почти физическую боль от этой безвыходности и невозможности всего этого. Мысль о том, что она уедет, что выйдет за ворота, и он никогда её больше не увидит, что она станет чьей-то женой, хоть вот этого щенка Фрессона, или сядет на пароход в Старый Свет — эта мысль сводила его с ума и была просто невыносимой. Но не может же он держать её здесь пленницей?

В этот момент он, кажется, понимал даже Мориса Жерома и его поступок, и не понимал только одного — что за одержимость окружает Летицию? И мысль о том, что у этой одержимости есть какие-то иные корни, нежели просто красота этой женщины, впервые закралась ему в душу. Он вспомнил аукцион и странное поведение Филлипа Бернара и ещё более странное — Жильбера Фрессона и его угрозы. Он вспомнил, с каким несвойственным ему смущением и трепетом Шарль говорил о ней, рассказывая о том, как держал её на болотах. А то, что Морис Жером нарушил приказ Готье Бернара и повёз её на плантацию, чтобы жениться, а вовсе не убить — всё это не укладывалось в голове. Хотя, может, она соврала Шарлю, рассказав эту историю? Но даже если и так, всё равно это всё очень странно. Она будто околдовывала мужчин, заставляя хотеть одного — обладания.

Он снова вспомнил Марию Лафайетт, танец на кладбище и тот ром, которым она поила его… и Летицию, танцующую среди огней. Может быть, дело именно в этом? В этом колдовстве? В том ритуале на кладбище и в том поцелуе, с которого всё началось? Иначе как объяснить, что он — рациональный взрослый мужчина, который не верит в демонов и духов болот, — видит их по ночам и гоняется за ними с ружьём? И что он, так сильно любивший свою жену, безумно увлечён другой женщиной, увлечён с первого взгляда и настолько сильно, что почти готов к тому, чтобы поступить как мсье Жером — упрятать ото всех и сделать её своей.

Может, Мария Лафайетт опоила его чем-то? Есть же бурунданга и чёрная пыль, а у жрецов с острова Аир есть ещё и не такие зелья. Может, в этом всё дело? И если это так, то ему нужно избавиться от этого наваждения, отпустить Летицию и вернуть себя, пока он окончательно всех не погубил.

Но что делать с тем, что всё в нём восстаёт против этого? При мысли, что с ней придётся расстаться ему больно так, что кажется, лопнет сердце. Она — его яд, она течёт у него по венам, она — его чёрная пыль, его ром, его безумие, и у него нет силы воли, чтобы отказаться от неё. Как не было силы воли у Гаспара, и у его отца…

Он допил остатки кофе и в сердцах швырнул чашку в мраморный камин.

Будь оно всё проклято!

Он поднялся к себе, достал из тайника кольцо, которое забрал из банка, и направился к Эветт. Сегодня с утра они с матерью уже поругались. Мадам Дюран была просто вне себя от ярости из-за пребывания Летиции в доме, и раньше Эдгар её такой не видел.

— Зачем ты привёл сюда эту дрянь? Сдай её полиции! — Эветт размахивала руками, стоя посреди комнаты. — Она ведь воровка! Чёрное отродье! Все они дети этой дряни, и в них ядовитая кровь!

Она кричала и никак не могла успокоиться, и именно эта ярость, направленная на его «гостью», натолкнула Эдгара на догадку.

— Что это за кольцо, ты знаешь? — он бросил его на стол, и оно гулко стукнуло, закачалось, поблёскивая камнем, словно подмигивая.

— Откуда оно у тебя? — спросила Эветт удивлённо.

— Оно принадлежало отцу и хранилось в банке. Оттуда я его и забрал. Так чьё оно? Вижу, тебе знакома эта вещь, — спросил Эдгар, не сводя глаз с матери. — Ты поэтому так разъярилась? Это кольцо Эмили Бернар? Не смотри так удивленно, я знаю эту историю…