— Останетесь здесь, — он кивком дал понять, что нужно проследить за охотниками, чтобы те не удрали с золотом, — а я приведу отряд. Эти парни знают тропу, где могут пройти лошади.
Эрик бросил взгляд на крутой каменистый склон и хмыкнул:
— Надеюсь.
Фостер ускакал; охотники о чем-то посовещались, и вдруг тот, кого Эрик определил как зятя, быстро пошел в сторону леса.
— Куда это он собрался?! — крикнул один из солдат, Грили. Все люди Кэлиса учили на корабле местные языки, но у Грили был такой жуткий акцент, что в первое мгновение охотники даже не поняли вопроса. Вожак бросил на Грили негодующий взгляд:
— Ты думаешь, мы обманем?
Ответить утвердительно значило бы нанести оскорбление. Охотники уже были готовы взяться за луки. Эрик быстро взглянул на Ру, и тот вдруг сказал:
— Он посылает зятя домой, сказать дочери и жене, что они не вернутся сегодня. Я правильно понял?
Вожак коротко кивнул, но взгляд его оставался настороженным.
— Ладно… — пробормотал Грили. — Все в порядке. Пусть идет.
Седобородый махнул рукой, и четвертый охотник скрылся в лесу. Обращаясь к солдатам, старший сказал:
— И завтра тоже. Два дня до перевала и день, чтобы спуститься. Но, попав на тропу, вы уже не собьетесь, и наша помощь вам не понадобится.
Воцарилось молчание. Наконец нарастающий топот копыт возвестил о приближении основного отряда. Кэлис скакал впереди. Спешившись возле охотников, он заговорил с вожаком, но говорил очень быстро, и Эрик не успевал разбирать слова.
Потом Кэлис повернулся к остальным:
— Это Кирзон и его сыновья. Они знают тропу, но говорят, что она узкая и трудная. Будьте внимательны.
Охотники пошли вперед, а отряд медленно двинулся за ними. Через пару часов они достигли небольшого лужка, и проводники остановились. Старший что-то сказал Кэлису. Тот кивнул и перевел остальным:
— Сделаем привал и продолжим путь с рассветом.
Де Лонгвиль и Фостер начали выкрикивать команды. Эрик и Ру, как всегда, занялись лошадьми. На то, чтобы их расседлать, стреножить и отправить пастись, ушло больше времени, чем если бы просто устроить загон и поднести фураж.
Пока они возились с лошадьми, остальные вырыли ров и начали собирать подъемный мост, одновременно служивший воротами. Его везли на вьючных лошадях в разобранном виде и при случае использовали в качестве моста через небольшие речушки. Часть людей тем временем устанавливали по периметру рва частокол из окованных железом кольев и утрамбовывали вал. Потом каждая шестерка поставила свою палатку, и все, обессиленные, поплелись к походной кухне.
На марше они ели сухари и сушеные фрукты, а по вечерам — суп из овощей. Сначала Эрик, как и многие другие, жаловался на отсутствие мяса, но скоро понял, что старые вояки правы, говоря, что тяжелая пища утомляет на марше. Хотя при мысли о сочном жарком, бараньей ноге или пирогах с мясом, которые так вкусно пекла его мать, у Эрика текли слюнки, он не мог не признать, что сейчас чувствует себя гораздо сильнее и выносливее, чем раньше.
Раздали деревянные плошки, и каждый получил порцию горячего супа, заправленного жиром и крупой — но лишь настолько, чтобы придать ему некое подобие густоты. Опускаясь возле костра, Ру проворчал:
— Я бы не отказался от куска горячего хлеба, чтобы макать в это пойло.
Проходивший мимо Фостер заметил:
— Парень, грешники в нижних кругах ада не отказались бы от глотка холодной воды. Радуйся тому, что имеешь. С завтрашнего дня переходим на походный паек.
Вокруг послышались стоны. Сушеные фрукты и сухари хорошо подкрепляли силы, но были почти безвкусными, а чтобы проглотить, их надо было жевать часами. Но чего Эрику не хватало больше всего, так это вина. В Даркмуре еду запивали только вином, и даже самое дешевое, которое пили за обедом простолюдины, было в десятки раз лучше отборных вин, производимых в других местах Королевства. Пока Эрик не оказался в Крондоре, он даже не представлял, что за вино, которое в Даркмуре почти ничего не стоило, можно выручить приличные деньги в столичных тавернах.
Он поделился этим соображением с Ру, и тот моментально оживился:
— Ты знаешь, может быть, это как раз то, что нужно для предприимчивого парня вроде меня!
Эрик расхохотался, а Бигго, который сидел напротив, сказал:
— Что? Ты собираешься возить бутылки с вашим пойлом в Крондор и разориться на этом? Ру прищурил глаза.
— Когда мой тесть, Гельмут Гриндаль, даст мне достаточно золота, чтобы я мог развернуться, я осуществлю этот план и доставлю хорошее вино на каждый стол в Западном Княжестве.
Эрик опять рассмеялся.
— Ты даже не видел девушку! Когда ты вернешься, она может уже выйти замуж и обзавестись парой детишек!
— Если вообще вернешься, — фыркнул Джером Хэнди.
Они замолчали.
* * *
Лошади — существа противоречивые, думал Эрик, протирая запорошенные пылью глаза. Ему было поручено перегнать через перевал запасных лошадей, и он отобрал в помощники шестерых лучших наездников. Как ни странно, к ним добровольно присоединился Накор — ему было «любопытно» — и, к облегчению Эрика, оказалось, что он достаточно опытный наездник.
Дважды лошади норовили свернуть с кручи и забиться в тупик, откуда выбраться они смогли бы, только пятясь — а лошади, как правило, очень не любят этого делать — или научившись летать, что Эрик считал весьма маловероятным. Особенно много хлопот причиняла одна беспокойная кобылица, которая то и дело жалась к обрыву, и Эрику приходилось отгонять ее камнями.
— Тупое создание! — выругался он. — Воронам на корм захотелось?
Накор ехал в такой близости от края пропасти, что другой на его месте давно бы сорвался, но изаланец, казалось, мог каким-то образом бросить свою лошадь в полет и всегда умудрялся втиснуться между пропастью и лошадью, которую к ней понесло. На советы Эрика немного отъехать от края коротышка лишь усмехался и отвечал, что все нормально.
— Течка, вот она и дуреет, — заметил он.
— Она и раньше не отличалась особым умом. Хорошо, что у нас нет жеребцов. Это сделало бы жизнь чересчур интересной.
— У меня когда-то был жеребец, — сказал Накор. — Великолепный черный конь, подарок императрицы Великого Кеша. Эрик взглянул на него:
— Любопытно… — Как и остальные, получше узнав Накора, он не стал бы называть его вруном. Хотя его рассказы частенько звучали неправдоподобно, но свои обещания он всегда выполнял и если хвастался, то готов был тут же подтвердить похвальбу делом. Поэтому со временем все начали принимать почти все, что он говорил, за чистую монету.
— Подох, — пожал плечами Накор. — Хороший был конь. Жалко было смотреть, как он умирал. Съел какую-то дрянь. Начались колики…