Остров - читать онлайн книгу. Автор: Жанна Бочманова cтр.№ 14

– Как дела? – раздался в трубке голос Георгия Арнольдовича.

– Хорошо, – ответила Юля. – Заканчиваю третью кассету печатать.

– Как третью? – изумился Гореславский.

– Ну, я просто пока разобралась… потом быстрее будет, – начала оправдываться Юля.

Гореславский рассмеялся на том конце провода хриплым смехом.

– Ну ты даешь! – хихикнул он. – Другие и одной-то за день осилить не могли. А ты ничего не пропускаешь?

– Нет, – ответила Юля. – Все точно – слово в слово.

– Ну и хорошо. Сейчас поедем обедать или ужинать. Что там у нас со временем? А потом работать и работать. Я, видишь ли, полуночник.

Гореславский не соврал: самая работа начиналась почти к полуночи. Она приходила в его номер и зачитывала напечатанное за день. Гореславский внимательно слушал, вносил коррективы. Один раз Юля предложила поменять местами слова.

– Так выразительнее и более понятно, о чем речь.

Гореславский буркнул что-то по поводу курицы и яйца, но потом попросил прочитать еще раз Юлькин вариант и согласился, что, да – так лучше.

– А ты сечешь, – похвалил он. – А говорила, не училась нигде…

– Ну школу-то я закончила, – вздохнула она и, не удержавшись, похвасталась: – С золотом.

– А кем стать хотела? – полюбопытствовал Гореславский.

– Журналистом, – Юля отвела глаза в сторону.

– А чего не стала?

Она кинула на него раздраженный взгляд. Что не понятного-то?

– Так и почему? – не унимался Гореславский. – Я смотрю у тебя и задатки есть…

– Господи! – не выдержала Юля. – Да потому! Куда я с такой мордой? Людей пугать?

– Большую часть времени журналист проводит за столом или за монитором. Статьи писать – лицо не нужно, главное – руки и голова, – он постучал пальцем себе по лбу.

– А учиться? – тихо возразила она.

– А на заочном? – парировал он. – А по интернету? Ты сколько дома сиднем просидела? Да за это время вполне можно было уже какое образование и получить.

Юля выкатила глаза, не ожидая такого напора. И обиделась. Хорошо ему рассуждать. Костя вот тоже никогда не понимал, почему она стесняется на улицу выходить. И папа не понимал. И этот тоже не понимает, каково это быть страшилищем, уродиной! Особенно если до того была ты королевой…

Но Гореславский больше не стал ее расспрашивать, и они продолжили работу. Заканчивалась она у них часа в три ночи, и то когда Юля зевоту уже не могла сдерживать.

Так прошла неделя. Днем Юля печатала с диктофона, потом проверяла написанное. Когда глаза уставали, наливала себе чаю и садилась возле открытого окна. Прямо за гостиницей виднелись купы деревьев, наверное, парк, туда по вечерам шли люди: семьями, парами, компаниями. Играла музыка и иногда ветер доносил запах шашлыка. В городе, похоже, вовсю начинался летний сезон. Юля старалась не думать о том, что будет завтра, из нее словно воздух выпустили, отключили от питания, выдернули вилку из розетки, и тянуть приходилось на остатках почти разряженной батарейки.

Накануне последнего дня к Гореславскому пришел гость – бомжеватого вида мужичок в смешной шапочке с помпончиком и редкой косматенькой бороденкой. Гореславский с гостем обнялся, да непросто, а с чувством и даже расцеловался. Сели за стол, Георгий Арнольдович фляжку с коньяком достал и еще какую-то закуску. У гостя глаза заблестели, он потянул из кармана газетный сверток, остро пахнущий вяленой рыбой, извлек из него громадного леща, постучал твердой тушкой по столу и сказал:

– Ну что, Жорик, слабо френч-коньяк рыбкой закусить?

Гореславский засмеялся и махнул рукой:

– Обижаешь, старик! Никакого французского. Только наш, советский, три звезды.

– Да ладно! – усомнился гость, отвернул пробку железной фляжки и втянул носом воздух. – Похоже. А что не пять? Финансы тебе позволяют. Или уже нет?

– Пока позволяют, – усмехнулся Гореславский. – Только если не видно разницы, зачем платить больше? – И они дружно рассмеялись.

Тут гость заметил Юлю.

– Жора! А что же ты не знакомишь меня с прелестным созданием? Узнаю Жору! – Гость, не дожидаясь Гореславского, приподнял туловище с дивана и наклонил голову – помпон на шапочке смешно подпрыгнул. – Михаил Евгеньевич Остапчук. В прошлом художник, ныне – лицо без определенных занятий, но… смею уверить, с местом жительства.

– И я тебя узнаю, Бендер. Ты не меняешься, как только юбку видишь, сразу в стойку, словно пойнтер.

– Бендером они прозвали из-за фамилии, – счел нужным пояснить Остапчук.

– Ага! – кивнул Гореславский. – А не после того, как ты выставку Моны Лизы устроил?

Юля непонимающе посмотрела на него.

– Он, видишь ли, в мастерской повесил копию Джоконды…

– Хорошую копию… – вмешался Остапчук.

– Хорошую, хорошую… – согласился Георгий Арнольдович. – И объявление повесил, что, мол, один день, выставка Моны Лизы, ну и так далее. И народ шел, что самое удивительное.

– Я хотел доказать, что искусство ничто, мнение толпы – все! И доказал. Ни один не усомнился. А кто любопытствовал, почему выставка в мастерской, а не в музее, я говорил, что картину привезли на реставрацию и разрешили показ.

– Не усомнились, потому как в семьдесят четвертом, действительно, Джоконду привозили в Пушкинский музей. Наши власти с Лувром договорились, – пояснил Юле Гореславский. – Ну и что ты доказал? – повернулся он к Остапчуку. – Что наш народ в живописи ни черта не разбирается? Так и без этого всем понятно. Скажи лучше, что ты таким образом нас подколоть хотел? Ну, скажи? – Гореславский пихнул друга в плечо и аккуратно разлил темно-янтарную жидкость в пузатые бокалы.

– А и скажу, – Остапчук лихо опрокинул коньяк в глотку и одним движением разломил леща. – Народу все равно, что на стену повесить – унитаз с непонятными шнягами или Джоконду. Всегда найдутся те, кто начнет восторгаться и провозглашать всякое дерьмо истинным искусством.

– Это ты про московский концептуализм? – усмехнулся Гореславский. – Так ведь кому ли, как не тебе, знать, что в искусстве главное концепт, мысль, а уж как ее выражать, через унитаз или Джоконду – дело художника.

– Художника! – фыркнул Остапчук и лихо опрокинул в рот порцию коньяка.

– Этак ты все мои запасы подобьешь, – то ли с осуждением, то ли с восхищением укорил его Гореславский.

– Не боись, Арнольдыч! – улыбнулся Остапчук и похлопал себя по груди, – Я в гости с пустыми руками не хожу.

«Арнольдыч» подозрительно покосился на выпуклость под его пиджаком и обреченно вздохнул. Юля хотела уйти, чтобы не мешать, но они дружно воспротивились. Честно говоря, ей и самой уходить не хотелось, любопытство так и распирало ее изнутри: что за странный гость и что у них общего? Поэтому ломаться не стала и к застолью присоединилась. Даже коньяку чуть хлебнула. Так, губы смочила, и потом просто сидела, стакан с янтарной жидкостью в ладонях грела и помалкивала.