Слуга Империи - читать онлайн книгу. Автор: Дженни Вуртс, Раймонд Фейст cтр.№ 99

Но вместо ожидаемых звуков боя он услышал удивленный ропот толпы. Кевин рискнул бросить взгляд на поле. Воины Турила и Мидкемии не сражались между собой. Они разговаривали! Свист и улюлюканье понеслись с верхних рядов стадиона: противники стояли лицом друг к другу, и позы у них при этом были вовсе не враждебные. Потом один воин из Турила указал пальцем на толпу. Его слов никто не мог расслышать, но лицо… на нем читалось ледяное презрение!

Один из мидкемийцев шагнул вперед, и ближайший к нему турильский воин встал в оборонительную позицию, но окрик сотоварища заставил его отступить на шаг. Мидкемиец снял свой кожаный шлем и обвел взглядом арену, а затем, всем своим видом выражая глубочайшее, пренебрежение, бросил на песок и кирасу, и меч. Глухой удар от падения последовавшего за ними щита был ясно слышен в мертвом безмолвии стадиона. Теперь уже безоружный, воин что-то сказал тем, кто стоял рядом, и сложил руки на груди.

Это послужило сигналом для остальных. Щиты, шлемы, мечи падали на арену, и наконец два отряда разоружившихся солдат Турила и Мидкемии остановились лицом друг к другу.

На верхних ярусах снова раздались свистки и возмущенные вопли, но господа из более высоких классов все еще находили в происходящем забаву и не усматривали в странном поведении гладиаторов ничего оскорбительного или опасного для себя.

Но Аракаси слегка похлопал Кевина по руке.

— Возьми это, — шепнул он.

В руку варвара скользнул нож. Кевин едва не порезался от изумления, прежде чем его пальцы сомкнулись на рукояти. Под страхом смертной казни рабу запрещалось иметь при себе оружие, а свободный человек, вооруживший раба, навлекал на себя несмываемый позор. То, что мастер не убоялся последствий, могло иметь только одно объяснение: дела принимали смертельно опасный оборот. Аракаси тихо уведомил Мару:

— Госпожа, я схожу за твоим эскортом и носильщиками. Пусть принесут паланкин как можно ближе ко входу на трибуны… Потом я поспешу в городской дом Акомы, чтобы собрать остальных солдат. Выходи отсюда и встречай нас на улицах, как сумеешь. У меня… то самое ощущение, о котором я говорил раньше. Я опасаюсь худшего.

Мара даже виду не подала, что услышала сказанное, но Люджан положил руку на эфес меча, а Кенджи и двое других воинов насторожились и подтянулись. Аракаси исчез, как всегда, спокойно и не привлекая к себе ничьего внимания.

В имперской ложе Стратег, красный от ярости, вскочил на ноги и под аккомпанемент нового шквала возмущенных свистков и истошных воплей громогласно потребовал:

— Пусть начинают бой!

Воины на арене не шелохнулись. Чтобы положить конец этому вызывающему неповиновению, на арену выбежали ражие надсмотрщики в кожаных доспехах. Они размотали свои кнуты и начали хлестать воинов.

Толпа нетерпеливо заорала. Свист и непристойная брань сливались в устрашающий гул, и даже высокородные господа начали выражать негодование: им не нравилось смотреть на то, как избивают неподвижных людей.

Внезапно один из турильских воинов резко толкнул надсмотрщика, сбил его с ног и схватил волочившийся кнут. Смельчак набросил кнут на шею врага и начал его душить. Другие надсмотрщики набросились на ослушника, но тот, даже упав на песок под их ударами, не утратил решимости. Он закручивал кнут на горле противника все туже и туже, пока душа его жертвы не рассталась с телом.

В следующее мгновение, прежде чем кто-либо успел хоть что-то предпринять, солдаты Турила схватили оружие, которое прежде побросали на песок, и ринулись в атаку. К ним присоединились мидкемийцы, и скоро все надсмотрщики были перебиты, а их кнуты, разрубленные на куски и промокшие от их собственной крови, валялись на песке.

Рев толпы на верхних ярусах не сулил никому ничего хорошего. Кевин взглянул в сторону ложи магов, стараясь понять, могут ли они вмешаться в ход событий, однако у них, похоже, начинались какие-то свои неприятности. Бородач, именуемый Миламбером, стоял с непреклонным видом и не внимал настойчивым просьбам соседей, которые уговаривали его вернуться к своему креслу. В его глазах полыхала такая ярость, что она угадывалась даже издалека, и Кевину стало страшно.

Он оглянулся на Мару, но Люджан едва заметным жестом дал ему понять, что им пока не следует покидать ложу. Мастеру тайного знания требовалось время, чтобы добраться до носилок и эскорта и направить их к наружной лестнице. Оказаться на улице без охраны было бы слишком рискованно.

Внезапно один из черноризцев, что держались рядом с Имперским Стратегом, поднялся на ноги и рукой описал в воздухе дугу. У Кевина озноб пробежал по спине, и волосы на затылке встали дыбом. Магия! И для того, чтобы явить всем ее силу, понадобилось всего лишь мановение руки! Ошеломленный мидкемиец видел, как непокорные гладиаторы рухнули на колени, а потом бессильно повалились на песок.

Над их беспомощно простертыми телами эхом разнесся приказ Стратега:

— Теперь ступайте, свяжите их, сколотите помост и повесьте их у всех на глазах!

Толпа замерла, и это напоминало затишье перед бурей; Люджан тихо скомандовал:

— Готовьтесь!

Кенджи и воины, не покидая своих мест, слегка подались вперед. Кевин положил руку на плечо Мары и ощутил ее невольный трепет, хотя она и сидела с таким видом, словно происходящее вокруг не имеет к ней никакого отношения. Ему до боли хотелось успокоить и утешить ее, но напряжение на стадионе продолжало угрожающе нарастать.

Молодые офицеры, занимающие первый ряд кресел, встретили приказ Стратега негодующими возгласами. Они громко требовали, чтобы пленникам была предоставлена возможность умереть как подобает воинам. Многие успели побывать патрульными командирами на передовых позициях во время войн с Турилом и Мидкемией. Кем бы ни были эти пленники, сейчас неподвижно лежащие на песке, — врагами или чужаками, — они доказали свою доблесть в сражениях; повесить их, словно рабов, не имеющих души, было бы позором для всей Империи.

Но и Всемогущие не пребывали в бездействии. Миламбер, насколько можно было судить, с горячностью что-то доказывал другому магу, который безуспешно пытался его утихомирить. Наконец Миламбер оттолкнул миротворца и вышел из ложи; толстый маг встал с очевидным намерением остановить его, но было уже слишком поздно. Всемогущий, который прежде был мидкемийцем, уже одолел половину лестницы, ведущей из ложи магов в ложу Стратега.

На арене царил хаос. Прибежали плотники с инструментами и досками; воины в белых доспехах из гвардии Альмеко сопровождали надсмотрщиков, которые должны были собрать и связать воинов, лишенных магической силой возможности двигаться.

Каким-то безымянным чутьем Кевин угадал миг близящейся опасности. Казалось, что огромная толпа в амфитеатре тоже подверглась действию магических чар. Крики и свист затихли, и в наступившей тишине все глаза обратились к фигуре в черной хламиде рядом с ложей Имперского Стратега.

Миламбер поднял руку. Воздух прорезали языки голубого пламени, яркостью не уступающие солнечному свету, и зазмеившаяся молния ударила посреди отряда гвардейцев Стратега. Людей разбросало во все стороны, словно листья, сорванные ураганом. Земля ушла из-под ног у плотников, а доски и инструменты, принесенные для возведения виселицы, разлетелись, как солома. Зрителей благородного звания, сидевших на нижних ярусах, незримая волна вдавила в спинки их кресел, и даже на верхних ярусах ощущался порыв неведомого ветра. Миламбер взмахнул рукой, и его голос прорезал тишину, наступившую после удара молнии: