Слуга Империи - читать онлайн книгу. Автор: Дженни Вуртс, Раймонд Фейст cтр.№ 45

Накойя театрально воздела руки и недовольно фыркнула:

— Дочь моя, если уж тебе без него невмоготу, сходи хотя бы к знахарке — возьми у нее зелье, чтобы предохранить себя от нежелательных последствий. Плотские утехи идут на пользу, но не дай бог по неосторожности зачать.

— Вон отсюда! — взорвалась Мара; она залилась краской, а потом побледнела как мел. — Я не собираюсь потакать его низменным страстям. Мне нужно его окоротить.

Накойя попятилась к двери со всем проворством, на какое были способны ее старые кости. За порогом она тяжело вздохнула. «Окоротить»! За что? Уж не за то ли, что он трудится до седьмого пота и держит себя в узде? Советница с мученическим видом поплелась к баракам и сама разыскала знахарку, чтобы взять у нее эликсир «терико». Когда Минванаби жаждут. крови Акомы, не хватало еще правительнице понести от раба!

* * *

День уже клонился к закату, когда обессиленный писарь вернулся из дальних угодий, ведя с собою мидкемийца. Мара успела забыть, что за Кевином был отправлен отнюдь не резвый скороход, и ее нетерпение готово было выплеснуться через край. Она давно проголодалась, но за обедом не смогла проглотить ни кусочка. По ее приказу в кабинет явился стихотворец, которого усадили на голый деревянный пол. Вот уже два часа он исправно декламировал свои поэмы, но Мара почти все пропустила мимо ушей. Всякий раз, когда в коридоре раздавались шаги, властительница махала ему рукой, требуя тишины. Как только выяснялось, что это опять пробегал по коридору кто-то из слуг, стихотворец с готовностью возобновлял чтение. Если бы не покровительство госпожи, он бы и поныне прозябал на улицах Сулан-Ку, сочиняя по заказу дешевые вирши на потребу прохожим. Невнимательность Мары его не обижала: он знал, что властительница не забудет его отблагодарить.

Наконец из коридора донесся звук энергичных шагов, а вместе с ними послышался частый топот — это низкорослый цурани пытался не отставать от долговязого варвара. Стихотворец с изящным поклоном удалился.

Мара, не дожидаясь стука в дверь, крикнула, чтобы они вошли. Еле живой писец только и смог выдохнуть:

— Госпожа… к тебе Кевин.

Правительница отпустила беднягу отдыхать и осталась наедине с рабом. Некоторое время они молчали, затем Мара сделала ему знак подойти поближе.

Кевин подчинился. Его лицо покрывал сильный загар, голубые глаза пронзительно выделялись на фоне потемневшей кожи. Отросшие волосы выгорели до золотистого цвета. Мышцы на спине и плечах налились тяжестью. Он пришел без рубахи. Летняя жара сделала свое дело: его любимые мидкемийские шоссы были обрезаны выше колен.

Приветственный поклон Кевина был оскорбительно низким и коротким.

— Зачем я тебе понадобился, властительница? — он произнес ее титул, словно ругательство.

Мара побледнела:

— Как ты смеешь говорить со мной таким тоном?

— А ты ожидала другого? — огрызнулся Кевин. — Ты швыряешь меня, как игральную кость — то туда, то сюда, ничего не объясняя, ни о чем не предупреждая. А ведь я выполнял все твои прихоти — но не потому, что ты мне нужна, а потому, что я хотел сохранить жизнь своим землякам.

От неожиданности Мара начала оправдываться:

— Но ведь я дала тебе высокую должность и поставила командовать такими же, как ты, — мидкемийцами. — Она махнула рукой в сторону исписанных грифельных досок. — Ты использовал свою власть им во благо. Как видно из этих записей, они отнюдь не ограничивались похлебкой из тайзы; им частенько перепадало и жаркое.

Кевин всплеснул руками:

— Когда ставишь людей на тяжелые работы, нужно их кормить досыта, не то они перемрут от слабости и болезней. В полях выживает не каждый: там кишат ядовитые кровососы и зловредные шестиногие твари. Любая ссадина в этом климате начинает гноиться. Тебе кажется, что мои люди отправились на пикник; а ты попробуй-ка спать на земле под открытым небом, когда в ноздри забивается пыль, а под ветхое одеяло заползают полчища слизней.

У Мары потемнели глаза.

— Будете спать там, где я прикажу. Свое недовольство можете оставить при себе.

Отросшие пряди волос мешали Кевину смотреть перед собой.

— Твои проклятые деревья выкорчеваны, изгороди почти готовы — работы осталось от силы на неделю. А между тем наши цуранские, с позволения сказать, напарники скисают и уходят на отдых, как только солнце достигает зенита.

— Ты слишком много себе позволяешь.

— Вот как? — Кевин без приглашения уселся на подушки.

Мара протянула руку, взяла одну из грифельных досок и прочла вслух:

— «Варвар сказал надсмотрщику: еще раз так сделаешь — я тебе… яйца оторву, шваль подзаборная». — Тут Мара запнулась, немного подумала и добавила:

— Не знаю точно, что такое «шваль подзаборная», но надсмотрщик расценил это как оскорбление.

— И был совершенно прав, — подтвердил Кевин.

Мара нахмурилась:

— Надсмотрщик — свободный человек, а ты — раб. Рабам непозволительно оскорблять свободных работников.

— Твой надсмотрщик — жулик. Он обирает тебя почем зря. Когда я вижу, что новая одежда, присланная для моих людей, отвозится на рынок, а деньги попадают к нему в карман, мне, естественно…

— …хочется оторвать мужское достоинство этого негодяя и засунуть ему в глотку, — продолжила за него Мара. — Примерно так сказано в записях.

У Кевина сорвалось с языка мидкемийское ругательство.

— Напрасно ты устроила за мной слежку, властительница.

Мара надменно подняла брови:

— Надсмотрщик действительно был нечист на руку и за это понес наказание. Что же касается слежки, я должна знать обо всем, что происходит в моих владениях. И вообще наблюдение за ходом работ — это не слежка. — Она хотела добавить что-то еще, но передумала. — Разговор начался не так, как я ожидала.

— Наверное, ты ожидала, что я брошусь к тебе с поцелуями? После того, как ты вышвырнула меня из усадьбы? После того, как я надрывался на корчевке леса и постройке изгороди? После того, как я спасал от смерти людей, мучимых голодом и жаждой? — У Кевина вырвалось еще одно короткое мидкемийское слово, и Мара его поняла. — Волею судеб я стал твоим рабом, но никто не превратит меня в тупую марионетку.

Теперь уже Мара всплеснула руками — почти так же, как это делал Кевин.

— Я собиралась похвалить тебя за то, что ты хорошо поставил дело. Твои методы весьма своеобразны, по нашим меркам не всегда допустимы, но ты добился заметных результатов.

— Госпожа, — сквозь зубы процедил Кевин, — ни за что не поверю, что ты позвала меня — после столь долгого молчания — лишь для того, чтобы погладить по головке.

Мара совсем смешалась. Действительно, зачем она его позвала? Разве она забыла, сколько он причинил ей неприятностей своими варварскими выходками? Даже сейчас от него веяло злостью и холодным презрением.