Рецепт красивой смерти - читать онлайн книгу. Автор: Николай Леонов, Алексей Макеев cтр.№ 13

– О как! И что же, неужто американцы его озолотили? – спросил Лев с оттенком недоверия и иронии.

– Ага, «озолотили»… – сердито хохотнул Станислав. – Держи карман шире – козлы везде одинаковы. Там вообще с изобретателем такая жопа получилась! Когда он все им сделал, все расписал от сих до сих, они эту разработку тут же присвоили, а его выставили на улицу. Денег дали только на билет до России. Типа, русский сделал свое дело – русский может проваливать на все четыре стороны. Ну, домой он не поехал – все бегал по судам, все пытался доказать, что его использовали и кинули. Только толку вышло ноль. Сейчас где-то там бомжует, по амерским мусоркам шарится… Вот такие, блин, пироги…

Они вошли в кафе и, сев за свободный столик, сделали заказ, после чего продолжили разговор. Стас рассказал о своем визите в Институт минералогии. Прибыв туда, он встретился с заведующим кафедрой сверхтвердых минералов. Профессор Викуленко оказался человеком очень эрудированным (а каким еще мог бы быть профессор?!) и весьма общительным. А еще он явил себя неудержимым оптимистом и в некотором смысле романтиком минералогии. Рассказывая про алмаз, профессор прочел Станиславу лекцию-оду об углероде.

– Углерод – это самый загадочный и удивительный элемент периодической системы Менделеева! – восхищенно повествовал он. – Даже с точки зрения нумерологии он не случайно стал основой белковой жизни. В системе Менделеева углерод занимает шестую клетку и имеет атомный вес, выраженный числом «двенадцать». А двенадцать, как вы, наверное, знаете, число почти мистическое. Давайте сложим один и два, и получится три. А три – цифра, кратная девяти и числу сто восемь, которое на Востоке считается священным.

– А почему именно сто восемь – священное? – недоумевающе уточнил Крячко. – Вроде бы счастливым числом всегда считалась семерка. Вон, наши «крутые» за любые деньги покупают на свои авто госномера с тремя семерками.

– Все дело в девятке. Это тоже – число, представляющее собой вселенскую загадку. Умножьте на девять, например, тридцать два, там, семьдесят три, сто сорок девять… Ну, и любое другое число, пусть даже оно из тысячи знаков. Умножили? Сложите все цифры произведения, и в конечном итоге вы получите все ту же девятку! Ни одно другое число такого результата не дает. Ни восемь, ни семь, ни пять… Только ноль чем-то напоминает девятку – результат умножения на ноль всегда равен нулю.

Слушая своего чуточку экзальтированного собеседника, реалист Станислав попытался направить разговор в единственно интересующее его русло расследования:

– Леонид Юрьевич, это все очень занимательно, однако какое отношение нумерология имеет к синтетическим алмазам и убийству пяти человек?

Жизнерадостно рассмеявшись, Викуленко шутливо погрозил ему пальцем и с сокрушенным вздохом пояснил:

– Вы мне напоминаете моих некоторых студентов, которые на лекции записывают только то, что, по их мнению, не выходит за рамки темы. А все остальное они пропускают мимо ушей. Но зато потом, когда нужно теоретически, с философских позиций обосновать те или иные явления или процессы, они лишь беспомощно хлопают ртом, подобно рыбе, выброшенной на песок.

Обреченно вздохнув в ответ, Крячко решительно махнул рукой:

– Согласен! Я – само внимание!

И профессор продолжил свою лекцию. Он обратил внимание Стаса на парадоксальность и уникальность физических и химических свойств углерода. Будучи, по сути, эталоном черноты и синонимом податливости в форме графита, в форме алмаза он во многом является эталоном твердости и прозрачности. Соединяясь с одними металлами, углерод придает многим из них невероятную твердость, тугоплавкость и стойкость к любым кислотам. В соединении с другими металлами он, наоборот, химически активен.

– В детстве-то, наверное, экспериментировали с карбидом кальция, который мальчишки именовали «карбиТом»? – выразительно взглянул на Станислава профессор. – Крали его или выпрашивали у сварщиков, кидали в бутылку с водой и забивали ее пробкой. Ну, а потом – дай бог ноги! Ну, чтобы успеть спрятаться за углом и не получить осколочного ранения от взорвавшейся бутылки… Было такое?

– Было… – «покаянно» вздохнул Крячко.

– То-то же! По лицу вижу, что бывший хулиган. Кстати, моя самая любимая категория студентов. Это такие дотошные чертяки, которые лезут в любые детали и чихают на устоявшихся авторитетов. Они способны на невозможное, а это – самое ценное в ученом. Был у меня когда-то один такой… О-о-о! От его проделок весь институт стонал. Но умница – каких поискать. Помню, он все порывался придумать способ очень простого и легкого синтеза искусственных алмазов.

– Что вы говорите?! Оч-чень интересно! А можно о нем поподробнее? – Сразу же почуяв что-то очень важное, Крячко даже подался вперед. Он интуитивно ощутил, что эта информация может оказаться чрезвычайно важной.

Викуленко, слегка вздохнув, кивнул головой и стал рассказывать:

– Он поступил в наш институт в конце девяностых. Парень из какой-то то ли рязанской, то ли саратовской деревни… По натуре, как таких называют, – «оторви да выбрось». Но при этом – светлая голова, великолепная память и завидная способность к аналитике. Вот усидчивости у него было маловато. Он лекции никогда не писал – запоминал все с лету. А на лекциях занимался тем, что писал записки своим однокурсницам.

– Что, бабник был? – усмехнулся Станислав.

– Ну, скажем так, «правильный бабник». У него было что-то вроде «кодекса чести» бабника, и он каких-то низостей и подлостей никогда не допускал. Скажем, еще совсем зеленых, нецелованных он не трогал, хотя многие из них не прочь были бы с ним погулять. Нет, он встречался со всеми претендентками на его сердце, но тем, что еще «не вкусили запретного», обычно говорил: «Ну, все, погуляли и – хватит. Иди, радуй маму и не делай глупостей, пока не выйдешь замуж. Успеешь еще начудить!» Ну, а с нашими институтскими общепризнанными «светскими львицами» куролесил направо и налево. Вершиной его донжуанских успехов стал роман с женой нашего проректора по научной работе.

– Его что, на теток тянуло? – поморщился Крячко.

– Какая «тетка»?! – категорично отмахнулся профессор. – Молодая красавица, лет двадцати пяти. О-о-о! Любая голливудская знаменитость в сравнении с ней – скромная серая мышка. За ней пытались приударять все наши местные ловеласы, но впустую. А он с ходу ее завоевал. Когда это стало известно, разразился жуткий скандалище. Парня чуть не выгнали из института за несколько дней до защиты диплома. Но я его отстоял, хотя нажил себе врага на всю оставшуюся жизнь. Кстати, в том, что все узнали о ее романе с Володькой Захаровым, виновата она сама. Да! Баба есть баба. Ночь с ним провела, а наутро побежала рассказывать об этом своим подружкам. А что такое бабская «дружба» – известно всякому. Они тут же поставили в известность ее муженька, и он учинил разборку на весь институт.

– Они развелись?

– Да, она ушла от него сразу же. И, я так понял, у Лерки с Володькой были планы пожениться.

– Ее звали Валерией? Красивое имя. Но они, как явствует из сказанного вами, не поженились…