Я знаю, кто ты - читать онлайн книгу. Автор: Элис Фини cтр.№ 39

– Нет.

– Конечно, не хочешь. Я же вижу, что ты хорошая девочка. Тогда, если это тебя не очень затруднит, не разрешишь ли ты мне позвонить от вас по телефону? Я позвоню в полицию, и они помогут мне найти мою собачку.

Телефонов у нас куча. У нас есть целая комната, уставленная телефонами – на случай, если кто-то захочет сделать ставку, не заходя в лавку, – но я чувствую, что нужно немного подумать. Мегги говорит, что полиции нет дела до людей вроде нас, поэтому людям вроде нас нет дела до полиции, и мы никогда не должны разговаривать с полицейскими. Но ведь Кегни и Лейси ^[12] из фильма тоже полицейские, и они мне очень нравятся. Может, некоторые полицейские не такие уж плохие? Если бы этот человек был плохим, он не стал бы звонить в полицию, ведь полиция посадила бы его в тюрьму. Я совсем запуталась и не знаю, как поступить, поэтому снова решаю спросить у Мегги.

Я возвращаюсь к полосатой занавеске и смотрю в щелочку, наматывая длинную полоску красного пластика на палец. Кажется, Мегги все еще ужасно занята, да и Джон тоже.

– Что случилось, козявка? – спрашивает он, отсчитывая несколько десятифунтовых купюр.

Я смотрю, как он просовывает стопку под стекло, туда, где виднеются руки ждущего клиента. Это значит, что клиент выиграл. Джон терпеть не может, когда они выигрывают.

– Я не знаю, как мне лучше сделать, – отвечаю я.

Он поворачивается и качает головой:

– Ты что, не видишь, как заняты мы с мамой? Ты уже достаточно большая, мелочь пузатая, чтобы некоторые вещи решать самостоятельно. Пора взрослеть. Кто следующий на два сорок? – спрашивает он у мужчин, стоящих в очереди по ту сторону стекла.

Я снимаю ключи с крючка в комнате с телефонами, двигаю стул к задней двери, по очереди открываю задвижки, двигаясь сверху вниз, а потом поворачиваю ключ в замке. Дверь слегка приоткрывается внутрь, и я вижу ботинок мужчины.

– Ты забыла цепочку, – говорит он.

Я открываю цепочку. Он входит внутрь, улыбается и закрывает за собой дверь.

– Хорошая девочка, – шепчет он. – Теперь покажи, где сейф.

– Не думаю, что ваша собака там, – отвечаю я.

Он смеется и отодвигает меня с дороги. Я слышу, что в лавке начался забег. Как громко! Я боюсь, что, наверное, совершила ошибку.

– Кто вы, черт возьми? – спрашивает Джон, появляясь в дверном проеме у нас за спиной.

Человек хватает меня, и я замечаю, что в руке он держит нож. Он приставляет нож к моей шее и поднимает меня над полом, так что ноги болтаются в воздухе.

– Отпусти ее, – говорит Джон своим обычным тоном, как будто ему совсем не страшно.

Но мне страшно. Я писаю в штаны и чувствую, как моча стекает по ногам, останавливается в районе носков, а потом капает на каменный пол.

– Мне нужно все, что есть в сейфе, и немедленно, иначе я перережу ее чертову глотку.

Я начинаю плакать. Я слышу, что в лавке еще идут скачки. Голос телеведущего, кажется, все громче звучит у меня в ушах: «По-прежнему лидирует Здравый смысл, Молитва практически наступает ему на пятки, Темный рыцарь идет последним».

За спиной у Джона появляется Мегги. Она смотрит на меня, потом на человека, который меня держит. Ее лицо остается таким же, но глаза меняются.

– Забирай деньги, мне плевать, мы застрахованы. Только не трогай нашу девочку, – говорит Джон.

– Со мной не стоит шутить, – отвечает плохой человек.

Теперь я понимаю, что это плохой человек. Я чувствую, как он прижимает кончик ножа к моей шее.

– Эйми, дружок, не бойся, – говорит Джон. – Мы дадим этому человеку все, что он хочет, и никто не пострадает, я обещаю.

– Не давай обещания, которые не можешь сдержать, – отвечает человек.

У него изо рта пахнет, как в пабе по воскресеньям.

– Мегги, иди положи в пакет все, что есть в сейфе, и дай ему, что он просит, – говорит Джон.

Кажется, его глаза разучились моргать и стали какими-то другими, более темными.

Мегги уходит. Я слышу, как открывается сейф и как стучат по плиткам пола ее высокие каблуки, когда она идет обратно с полиэтиленовым пакетом, полным монет и бумажных денег. Она протягивает пакет одной рукой, а когда человек тянется, чтобы его взять, вынимает из кармана вторую руку – с пистолетом. Она стреляет, и на этот раз не промахивается. Я падаю на пол, а когда поворачиваюсь посмотреть на плохого человека, то вижу, что у него не хватает половины лица.

Лондон, 2017

Бена уволили два года назад.

Это последнее, что я слышу, перед тем как встать и выйти из фойе здания, где он когда-то работал. Мальчик, сообщивший мне новости, все еще что-то говорит, но я его больше не слышу. Слишком громко звучат слова у меня в голове, заглушая все и всех вокруг. Они задают вопросы, которые приводят меня в ужас, потому что я уже совсем не уверена, что знаю ответы. Как так получилось, что мой муж потерял работу два года назад, а я даже не знала? Что он делал все это время? Куда он ходил, когда говорил, что идет на работу? Откуда он брал деньги?

Нужно было спросить, за что его уволили. Что значит «злостно неправомерное поведение»?

Я начинаю думать, что совершенно не знала человека, за которого вышла замуж.

Может быть, я и себя знаю хуже, чем мне кажется.

Действительно ли я убила мужа?

Действительно ли я взяла из-под кровати пистолет и застрелила его?

Действительно ли я поехала на заправку и купила жидкость для розжига, чтобы уничтожить улики? Почему бутылка оказалась в мусорном ведре и откуда взялась запись с камеры безопасности, на которой кто-то похожий на меня ее покупает?

Я не помню, чтобы я все это делала, но мне уже не кажется, что это достаточно веское доказательство. Я так растеряна и одинока, как никогда в жизни. Кому мне довериться, если я не могу верить себе самой? Когда жизнь поставит передо мной самое последнее зеркало, надеюсь, я еще буду способна туда взглянуть.

Мой телефон издает сигнал. Я смотрю на экран и вижу имя Джека.

«Ко скольки ты сегодня приедешь на вечеринку? Я уже скучаю! Целую».

Я совсем забыла про вечеринку.

Я не смогу туда пойти. Я никуда пойти не смогу.

Я хватаюсь за эту мысль и осознаю, что это абсолютная правда. Мне нельзя ехать домой сейчас, когда там кишмя кишит полиция. Если они действительно нашли… что-то, то вдруг они решат меня арестовать? И не важно, что я не сделала ничего плохого. Важно, как это будет выглядеть со стороны. Злые сплетни – как пиявки: они липнут. Неловко, как ржавый шарнир, я колеблюсь между вариантами и делаю вывод, что их всего два. Я могу убежать и спрятаться, доказав себе самой и всем вокруг, что я виновата в преступлении, которого не помню, – или могу продолжать жить так, будто ничего не происходит. Если я не появлюсь на вечеринке, мое отсутствие заметят. Не в сентиментальном смысле, нет: у этого поступка будут последствия.