Черный Леопард, Рыжий Волк - читать онлайн книгу. Автор: Марлон Джеймс cтр.№ 111

– И эти самые омолузу убили старшего Фумангуру, его жену и всех его сыновей? Даже слуг его?

– Кому еще под силу разрубить женщину пополам одним ударом?

– Ладно, Следопыт, мы с тобой оба, похоже, люди скорее ученые, чем верующие. Так что отдыхай, если ты ей не веришь.

– Мы оба видели этого Аеси и на что он способен.

– Злой ветер, смешавшийся с пылью.

Я зевнул.

– Верь или не верь, Следопыт, но эту схватку с ночью ты проигрываешь.

Мосси потянул два своих ремня, и ножны упали на землю. Потом он нагнулся, развязал обе сандалии, размотал голубой шарф на тунике, потом, ухватив тунику сзади за ворот, стянул через голову с себя все и отбросил в сторону, будто больше и не собирался надевать этого. Стоял передо мной: грудь двумя барабанами, живот волной мышц, а пониже то густое пятно, тень от которого мешала видеть сразу еще ниже, взгляд опять возвращался к краю, откуда и бралось начало. Не успел я спросить, что за безумие он устраивает, как Мосси пробежал мимо меня, подпрыгивая и крича, пока всплеск воды не оборвал его вопли.

– Обделайся все твои боги, холодна водичка! Следопыт! Ты чего еще не тут?

– Того, что меня луна с ума не сводит.

– Луна, драгоценная сестрица, считает, что безумец – это ты. Небо объятия распахивает, а ты не летишь. Речка, та ноги раскидывает широко, а ты не ныряешь.

Мне видно было, как плескался он и нырял в серебристой воде. Иногда он тенью казался, зато когда плавал, то был светел не хуже луны. Двух лун, когда переворачивался в воздухе, чтобы нырнуть.

– Следопыт, не бросай меня в этой реке. Смотри, на меня речные демоны нападают. Так прямо тут и умру от болезни. Или какая ведьма водяная утянет меня, чтоб стал я ее мужем. Следопыт, я не перестану имя твое выкрикивать, пока не придешь. Следопыт, неужто не желаешь ты бодрствовать? Следопыт! Следопыт!

Теперь мне хотелось прыгнуть – прямо ему на голову. Увы, сон одолел меня, словно любовница.

– Следопыт, даже не думай прыгать в эту речку в своей дурацкой занавеске. Ты ведешь себя так, будто одежда всех ку – это вторая натура, когда все мы знаем…

«Ты уже два дня как стараешься вызволить меня из одежды», – подумал я, но вслух не сказал. Всплеск от меня был такой громкий, что я подумал, будто это кто-то еще, пока под воду не ушел. Холод ударил так сильно и резко, что я захлебнулся и вышел на поверхность, откашливаясь. Префект смеялся до того, что тоже закашлялся.

– По крайности, ты плавать умеешь. С этими северянами никогда не угадаешь.

– По-твоему, мы плавать не умеем.

– По-моему, ты до того на водяных духах помешался, что и в реку никогда не заходишь.

Он перевернулся, поднырнул, и ноги его окатили меня брызгами. Он все еще плавал, нырял, брызгался, смеялся и криком звал меня вернуться в воду, когда я уже сидел на берегу. Одежда моя осталась на утесе, надо было достать ее, но не потому, что я замерз. Мосси вышел из воды, стряхивая сверкающие капельки с мокрой кожи, и сел рядом со мной.

– Десять лет прожил я тут. В Конгоре то есть, – заговорил он. Я смотрел на реку. – Десять лет прожил я в том городе, десять лет среди его жителей. Забавная штука, Следопыт, прожить на одном месте десять лет с людьми, что, как никто, открыт нараспашку, но и, как никто, менее дружелюбны из всех, кого встречать доводилось. Мой сосед улыбки не выдавит, когда я скажу: «Доброе утро, и храни тебя от краха, брат». Зато скажет: «Мать моя умерла, как же я ее при жизни ненавидел, а теперь и после смерти ненавидеть стану». И он вполне может положить к моей двери фрукты, если их у него избыток, зато ни за что не постучит ко мне в дверь, чтоб я поприветствовал его, спасибо ему сказал или, того хуже, к себе позвал. Грубая какая-то любовь.

– Или, может, не водит он дружбу с префектами. – Не глядя, я понял, что он насупился. – Куда ты с этим пойдешь? – спросил.

– Мне казалось, ты вот-вот спросишь, что я чувствую, убив людей, что дороги мне. А они были по-своему дороги. Правда в том, что совесть меня гложет за то, что нет во мне угрызений совести. Говорю себе: как горевать мне о людях, что всегда любовь свою держали от меня на расстоянии вытянутой руки? Это тебе докучает. Это мне докучает. Ты все еще спать хочешь?

– Продолжай разговор в том же духе – и захочу непременно.

Он кивнул.

– Мы могли бы всю ночь проговорить, или я мог бы показать тебе могучих охотников и диких зверей среди звезд. И ты тоже мог бы сказать: «Да насрать на эту старую ведьму с ее древними верованиями – я человек науки и математики».

– Насмешка – штука дешевая.

– Дешев страх. Отвага в цене.

– Ну вот, теперь я еще и трус, потому как не сплю. Ты что говоришь?

– Странная эта ночь. Мы около полудня мертвецов?

– Он пришел и прошел, по-моему.

– А-а. – Он примолк на какое-то время.

– Вы, люди от Света с востока, поклоняетесь всего одному богу, – сказал я.

– Что имеется в виду под «Светом с востока»? Свет, что падает там, он и тут тот же. Есть лишь один бог. Мстительный по нраву и еще милостивый.

– Откуда тебе известно, что ты правильного бога выбрал?

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Если можно только одного, как же ты правильный выбор делал?

Мосси рассмеялся:

– Выбирать господа – это примерно как ветер выбирать. Его выбор – нас сотворить.

– Все боги творят. Незачем поклоняться им. Мои мать с отцом сотворили меня. Я же не обязан поклоняться им за это.

– Ты, значит, сам себя вырастил?

– Да.

– В самом деле?

– Да.

– Тяжко ребенку расти без родителей, будь то на востоке или на западе.

– Они не умерли.

– А-а.

– Откуда тебе известно, что твой бог хотя бы добр?

– А он такой. Он говорит, что добр, – сказал Мосси.

– Так что единственным ручательством его доброты является его собственное слово. Я тебе говорил? Я – мать двадцати и еще девяти детей. И мне шестьдесят лет.

– Бессмыслицу несешь.

– Смысла в моих словах с избытком. Если он говорит: я добрый, – ручательства этому нет, только то, что он так сказал.

– Может, тебе лучше поспать?

– Спи, если хочешь.

– Чтоб ты мог полюбоваться на меня, сладко спящего?

Я покачал головой:

– Если мы в Долинго, то ты в десяти днях верхом от Конгора.

– Там, в Конгоре, нет ничего, к чему стоило бы возвращаться.

– Ни жены, ни детей, ни сестер или братьев, с кем ты странствовал? Ни дома с двумя деревцами, ни собственной маленькой житницы с просом и сорго?