Что мой сын должен знать об устройстве этого мира - читать онлайн книгу. Автор: Фредрик Бакман cтр.№ 13

Нет, сейчас ты этого, конечно, не поймешь.

Но потом узнаешь, что вещи, которые остаются у нас в памяти с детства, – это очень странные вещи. Пожалуй, самые странные на свете.

Вот, скажем, время 03:45. Ночь, вторник, год 2012 от Рождества Христова. И вот мы с тобой сидим. Ты и я. Опять. Ну почему нельзя быть хоть капельку человеком и заснуть? А? Понимаешь, папа немножко устал. Папа не спал два года. И у него такое ощущение, что дедушка везет его в машине, круг за кругом, круг за кругом…

Нет, ясное дело, ты не понимаешь. Ты совершенно ничего не понимаешь. Но у папы болит голова, окей? Так вот, было бы супер, если бы ты, по крайней мере, не орал капслоком, если тебе так уж необходимо самовыражаться в такое время суток, которое даже стриптизерши и наркодилеры не рассматривают как рабочее.

И да. Папа видит, что ты ищешь пластмассового жирафа. Папа знает, как ты любишь этого жирафа. Который еще так забавно танцует, если нажать ему на спине кнопку. И при этом поет и играет Oh my darling. На предельной громкости. Всякий раз, стоит задеть его ногой. Ровно пятнадцать минут тому назад я после семи часов изнурительного участия в боях без правил, площадкой которым служила вся наша чертова квартира, наконец уложил тебя, сонного, в кроватку и уже собрался выключить свет и через гостиную прокрасться в спальню. Эта скотина валялась на полу. И я об него споткнулся! Загремела музыка. Ты проснулся и завопил: «Рафик!»

Папа знает, что ты любил Рафика.

Нет-нет, папа его не… одним словом… я его не убивал. Ну что ты!

Папа ни за что не поступил бы так с тем, кого ты любишь.

Но, видишь ли, Рафику пришлось уехать. Рафик живет теперь за городом, на природе. Там ему гораздо лучше. Пластмассовые жирафы обожают природу.

Я знал, что ты спросишь почему. И я тебе отвечу. Видишь ли, у твоей мамы… понимаешь, у нее аллергия на жирафов.

И мы должны с этим считаться.

А теперь, может, все-таки пойдем в кроватку? Ну, пожалуйста!

Ты только не подумай, что мне не нравится проводить с тобой так много бесценного времени. Ты прекрасно знаешь – я делаю это с наслаждением. Просто мне хотелось бы немного приблизить его к тем часам, когда по телевизору показывают что-то стоящее. Нет-нет, я ничуть не жалею о той поре, когда ты еще не родился. Ничего подобного. Но, как бы это тебе объяснить, я тогда спал немножко больше. А мне это нравится – спать. У меня это хорошо получается.

Я люблю сон, а сон любит меня. Когда мы с твоей мамой только начали жить вместе, одним из наших любимых занятий было проснуться воскресным утром, посмотреть друг на друга, укрыться поплотнее одеялом и снова заснуть. Иногда я вставал, включал кофеварку и возвращался в постель, чтобы потом нас разбудил аромат свежего кофе.

Золотые денечки!

А дальше, в одно прекрасное утро, появился ты, а в другое прекрасное утро год спустя ты научился вылезать из кроватки. Ты подкрался ко мне, ухватил меня ручками за запястье и врезал мне по лицу моими же часами. Тот же трюк проделывали шестиклассники, когда я перешел из начальной школы в среднюю: «Гы-гы-гы! Зачем ты себя бьешь? Смотрите, Фредрик сам себя лупит! Хо-хо! Зачем ты себя лупишь?» Вот что ты вытворяешь, малыш? Чего ради? Что тебя не устраивает?

Мне приходится вставать и играть с тобой в железную дорогу или во что там еще тебе приспичит и что не может ждать до завтрашнего утра. Лучше прямо сейчас, потому что ты все равно не отстанешь. Ты упертый, как менеджер по телефонным продажам. Я знаю, знаю, я должен быть веселым уютным папой, в ком жив внутренний ребенок, кто способен играть на твоем уровне, и прочее бла-бла-бла. Но, если по чесноку… Ты не умеешь играть в железную дорогу! Я не стремлюсь уязвить твое самолюбие, но вынужден выступить с объективной конструктивной критикой. С тобой невозможно играть в железную дорогу. Кто-то должен сказать тебе правду.

Для начала: у тебя поезд едет не в ту сторону. Где, спрашивается, реализм? Если мы не опираемся на правду жизни, то зачем вообще играть в поезд? Если мы играем в чистую фантазию, то давай идти до конца, хорошо? Давай играть в троллей, великанов и единорогов, которые строчат по троллям из пулеметов. Но на это ты не согласен: «А я так не хочу! И у меня поезд едет ЗАДОМ НАПЕРЕД!»

Господи.

Играть так играть. По правде так по правде. Вот и все. Так что поставь лошадь обратно в вагон-бистро. (Да, я в курсе, твоя мама говорила, что он называется не так. Но, с другой стороны, в каком еще вагоне ехать лошади?) И кончай так на меня смотреть. Поезд стоит в туннеле, потому что у нас сбой в системе сигнализации. Тебе придется принять это как данность. Потом состав медленно, очень медленно будет тащиться до станции, потому что листопад и листья на путях. Или, если хочешь, я буду Шведскими железными дорогами, а ты – инстанцией, отвечающей за состояние инфраструктуры, и мы будем играть в перебранку в СМИ, а пассажиры будут тихо замерзать в туннеле! А что, хорошая игра!

Видишь, как славно? Тут мы друг друга поняли.

Эй, зачем ты вынимаешь человечков из вагонов? Зачем ты рассаживаешь их в игрушечные машинки? Ты слышал про парниковый эффект? Ты вообще хоть иногда задумываешься о том, как твои действия влияют на изменение климата Земли? Я, конечно, посажу человечков обратно в поезд, но они растеряют свой багаж, а это уже другая игра, называется «Скандинавские авиалинии». Постарайся иметь это в виду.

Что такое? Ты обиделся?

Ты куда?

Может, ты не уловил поп-культурных коннотаций, когда я пел тебе «Runaway Train»?

Ладно, проехали. Время 03:45 ночи, и папа не спал с дня твоего рождения, но пожалеть надо тебя. Правильно? Если бы на папу сейчас посмотрели вампиры из «Сумерек», они сказали бы Эдварду: «Не кусай его, он что-то неважно выглядит». Но потерпевшая сторона у нас, само собой, ты?

Отлично. Может, мы в таком случае все-таки ляжем спать? Все равно ты не хочешь играть в железную дорогу.

Что-что?

Нет, я серьезно.

Ну, пожалуйста!

Вряд ли ты поймешь, как папа мечтает, чтобы ты вырос и начал разбираться в монетарной системе: тогда бы папа мог сунуть тебе косарь, чтобы ты закрыл варежку и дал папе поспать. Папа долго так не выдержит. Папа до сих пор беспокоится, а вдруг твоя воспитательница наябедничала в полицию, что папа интересовался, с какого приблизительно возраста в детей можно стрелять снотворным. Какие-то странные люди обсуждают методику воспитания Анны Вальгрен, называя ее «неоднозначной». Ха-ха! Папа предпочитает книжки про австралийских охотников, в которых описано, как они усыпляют узкорылых крокодилов дротиками с седативом.

Хорошо твоей воспитательнице прикидываться обычной теткой. Я-то знаю, кто она на самом деле. Она входит в комнату с шестнадцатью двухлетками и просто говорит: «А теперь – спать!» И вы все тут же засыпаете! Я давно догадался. Она – одна из Людей Икс!

Это что, по-честному?