Ветер возмездия. Уроки Токийского международного военного трибунала - читать онлайн книгу. Автор: Александр Звягинцев cтр.№ 36

Раздел Приговора «Маньчжурия — „жизненная линия“ Японии» начинается следующим утверждением:

Установлено, что в течение всего периода, охватываемого доказательствами, представленными Трибуналу, намерение вести войну против СССР было одним из основных элементов военной политики Японии. Военная партия Японии была полна решимости оккупировать дальневосточные территории СССР, так же как и другие части Азиатского континента. Хотя Маньчжурия привлекала своими естественными богатствами, возможностью экспансии и колонизации, ее захват был так же желателен, как обеспечение плацдарма в планировавшейся войне против СССР.

В другом разделе приговора — «Маньчжурия как плацдарм против СССР» — эта мысль формулируется короче, но еще категоричнее:

Захват Маньчжурии в 1931 году обеспечил базы для нападения на СССР на широком фронте с целью захвата всего советского Дальнего Востока.

Когда Пу И, закончив давать показания, готовился к вылету в СССР, его неожиданно задержали почти на шесть дней стараниями американской стороны. Американцы, как удалось выяснить, все эти дни надеялись собрать доказательства, что трибунал против возвращения Пу И в Советский Союз. Но сделать это не удалось, и 6 сентября 1946 года Пу И вернулся в Хабаровск.

Надо отметить, от китайской стороны с завидным постоянством поступали ноты с просьбой о передачи им Пу И. Но советские власти не удовлетворили их. Кто знал, какие у Чан Кайши планы в отношении последнего императора… На одну из последних китайских нот от 23 ноября 1948 года последовало указание из Кремля: в передаче отказать, ноту оставить без ответа.

Однако, когда была провозглашена Китайская Народная Республика, коммунистическое руководство которой считало себя «младшим братом» СССР, ситуация изменилась. Первого июня 1950 года премьер Чжоу Эньлай в беседе с послом СССР в КНР заявил, что китайское правительство готово принять Пу И, если советская сторона находит это своевременным. Отказать «своим» советское руководство не сочло возможным. Да честно говоря, политическая надобность в экс-императоре пропала. Четырнадцатого июля 1950 года правительство СССР приняло постановление о передаче Пу И властям КНР.

Узнав об этом, бывший Сын Неба в отчаянии даже пытался покончить с собой. Как он потом вспоминал, «коммунисты ассоциировались в моем сознании с „бурным паводком и лютыми зверями“. Правда, в Советском Союзе, хотя это и коммунистическая страна, ко мне относились гуманно. Но Советский Союз — одно из союзных государств, связанных международными соглашениями. В Китае же обстановка иная. Китайские коммунисты свергли Чан Кайши, не признают никаких „законных династий“ и, естественно, могут поступить со мной так, как пожелают. К тому же они ненавидели меня во сто крат больше, чем Чан Кайши. И вот теперь меня должны передать в их руки. Есть ли еще надежда на спасение?»

Опасения Пу И были не напрасны. В Китае бывшего императора судили по статье «за военные преступления», но не расстреляли, а отправили в тюрьму. Он стал рядовым заключенным без каких-либо привилегий. И надо отметить, очень спокойно, даже по-философски воспринял тяготы тюремной жизни. После девяти лет заключения Пу И был амнистирован за примерное поведение, власти сочли, что «идеологическое перевоспитание» завершено.

Последние годы жизни экс-император провел в Пекине. Он устроился на работу в Ботанический сад, где занимался выращиванием орхидей. Он больше ни на что не претендовал и ни о чем не просил. С людьми был вежлив, обходителен, отличался скромностью. И даже нашел очередную спутницу жизни.

Роль рядового китайского гражданина не огорчала Пу И. Он занимался тем, что ему нравилось, — выращиванием цветов, и работал над своей биографией под названием «От императора до гражданина». Книга понравилась Мао Цзэдуну, была издана, хорошо продавалась. На волне успеха Пу И даже вступил в компартию в 1961 году и стал сотрудником Государственного архива, а потом вошел в состав Политико-консультативного совета КНР — новый крутой поворот в его необычной жизни. Когда он скончался, все расходы на похороны взяла на себя КПК, тем самым выразив уважение последнему императору Китая. Тело было кремировано.

А нам остается только констатировать, что это был человек незаурядный — как в лучших, так и в нелучших своих проявлениях.

СЕРГЕЙ КИМ,

старший научный сотрудник Института Российской истории РАН

Появление этого свидетеля вызвало, как потом писали газеты, шок среди всех, кто следил за процессом.

Пу И на процессе сообщил, что, когда он был главой Маньчжоу-го, ему не дозволялось выходить за пределы своих покоев и что он просто не мог принимать какие-то серьезные решения. Формально он был еще и главнокомандующим армии Маньчжоу-го, но фактически все эти воинские образования подчинялись японскому командованию Квантунской армии.

Пу И привел факты, которые однозначно изобличали агрессивную японскую политику в Маньчжурии.

Из беседы, 2017 г.

Восьмого октября 1946 года на заседании Международного военного трибунала в Токио выступил обвинитель от СССР С. А. Голунский. В своей речи он обстоятельно и четко обосновал ту часть обвинения, в которой речь шла о японской агрессии против Советского Союза.

Американские и японские защитники еще до начала выступления Голунского попытались протестовать: речь советского обвинителя слишком обстоятельна, пусть ограничится сжатой, сокращенной речью, просто обозначив то, что предполагается доказать. По сути, американцы хотели бы устранить из речи квалификацию совершенных японскими милитаристами тяжелых преступлений против мира и человечности с точки зрения современного международного права.

Началась дискуссия по вопросу о том, разрешить советскому обвинителю зачитать полностью подготовленный им текст или нет.

И тут надо отдать должное Главному обвинителю Кинану.

«Если некоторые замечания кажутся защите слишком эмоциональными, — сказал Кинан, — то следует ли напоминать, что мы говорим о действиях тех, кто отнял жизнь у людей, о чем трудно говорить спокойно, воссоздавая картину ужасных преступлений?»

Далее Кинан заявил:

«Когда высочайшие власти великой нации посылают юриста на процесс такого характера, если бы даже возникло сомнение, оно должно быть разрешено в пользу этого человека, и будет совершенно правильно, если суд разрешит представление дела так, как желает он, если это не идет вразрез со справедливостью данного суда».

В итоге было решено, что советский обвинитель прочтет свою вступительную речь полностью на русском языке. Вот самые яркие и характерные выдержки из нее.