Последний рубеж - читать онлайн книгу. Автор: Шэрон Кей Пенман cтр.№ 54

– Что ты думаешь делать?

– Ничего. Если он настолько безумен, что исполнит угрозу, так тому и быть. Я обращусь к папе. Компенсация, что я предложил за Андели, более чем щедрая. Один Дьепп стоит куда больше всех речных сборов.

Алиенора действовала бы иначе, но ведь это не она собралась строить замок на Андели. Ричард считал, что это изменит баланс сил вдоль всей границы Нормандии, поскольку отрежет французам доступ к Руану и обеспечит базу для нападений на замки Филиппа в Вексене. Он намеревался вернуть Вексен, и в новой крепости, которой уже дал название Шато-Гайар, видел средство для достижения этой цели. Предстоящую вексенскую кампанию он рассматривал как морскую войну вкупе со сражениями на суше и объяснял Алиеноре, что намерен построить флот из кораблей с малой осадкой, которые будут держать под надзором движение судов по Сене.

Алиенора знала, что он проявил себя мастером морских сражений, когда находился в Святой земле, но видела в амбициях и творческой стратегии сына один большой недостаток. Чтобы построить замок, потребуются годы. Однако она ничего не сказала – он и так прекрасно об этом знал, – и вместо этого стала спрашивать Ричарда об его усилиях разорвать союз между графом Фландрским и французским королем. Он надеялся, что новый граф окажется восприимчивее к Англии, чем его покойный отец, однако при осаде Омаля граф присоединился к Филиппу. Но Ричард по-прежнему был уверен, что сработает запрет на торговлю, который он наложил на Фландрию. Напомнив Алиеноре, что производство тканей во Фландрии целиком зависит от поставок английской шерсти, он заявил, что экономическое давление заставит графа Фландрии пасть к его ногам, это лишь вопрос времени.

Алиенора согласилась и выразила одобрение, когда сын сказал, что намерен усилить запрет, включив в него и английское зерно, ведь Фландрия не способна сама себя прокормить, и большие ее города, такие как Ипр, Брюгге, Лилль и Гент, зависят от привозного продовольствия. Отметив, что сын унаследовал от отца способность строить далеко идущие планы, королева сказала:

– Как только граф Фландрский присоединится к тебе, у Филиппа останется только один союзник. Как жаль, что у нас нет подобного оружия и против графа Тулузского, тогда Филипп оказался бы совершенно один.

– Вообще-то у меня и для Тулузы припасен план, – ответил Львиное Сердце.

Это заявление сразу заинтересовало Алиенору, ведь Тулуза, это потерянное наследие ее семьи, вечно не давала ей покоя. Оба ее мужа попытались взять город для нее. Попытались и не смогли. Может, ее воинственному сыну повезет больше. Однако она не представляла, как Ричард сумеет вести войну на два фронта. Но когда мать попыталась выведать планы Ричарда насчет Тулузы, тот лишь с улыбкой пожал плечами и сказал, что не знает пока, полетит ли этот сокол.

* * *

Обычно Джон ездил на встречи с Ричардом с энтузиазмом приговоренного, которого тащат на виселицу. Но по пути в Водрей он пребывал в прекрасном настроении и засмеялся, когда Дюран с насмешкой намекнул, что он нетерпелив, как мужчина, спешащий в дом терпимости.

– Меня забавляет, что у братца Ричарда выдалось воистину неудачное лето. То, что он запамятовал увернуться от болта при Гайоне, было только началом его проблем. Трудно сказать, кто причиняет ему в последнее время больше хлопот: бретонцы или обиженный архиепископ Готье.

Дюран знал, что архиепископ грозился наложить на Нормандию интердикт, но не слышал о новых проблемах с бретонцами. Он насторожил уши, на случай, если найдется, что передать королеве.

– Бретонцы? Я думал, они ведь вроде как договорились о мире с Ричардом, еще весной.

Большего и не потребовалось – Джон обожал делиться сведениями, которые еще не стали общим достоянием.

– Казалось, что так. Они согласились выдать заложников, а Ричард добился освобождения Констанции из лап мужа, при условии, что она согласится в дальнейшем повиноваться его воле. Ее освобождение назначили на праздник Успения Богородицы, но этот день настал и прошел, а ее не освободили и заложников не вернули. Поэтому бретонцы собрались в Сен-Мало-де-Бреньон, принесли присягу Артуру и отказались от клятв верности Ричарду. А потом догадались просить помощи у Филиппа: кинулись из огня да в полымя. Но бретонцам вечно недоставало здравого смысла.

Больше всего в этой радостной болтовне Джона про бретонский мятеж Дюрана заинтересовало то, что из нее следовало наличие у Джона шпиона, либо в лагере Ричарда, либо среди бретонцев. Его королева захочет узнать эту новость.

Джон перечислял прочие неудачи, постигшие Ричарда этим летом: сдача замка Омаль Филиппу, потеря замка Нонанкур, который французы отбили, пока Ричард был прикован к постели.

– Как известно, мой брат худший пациент в мире. А уж как он, должно быть, радовался, когда и Джоанна, и наша матушка, и Беренгария слетелись и хлопотали над ним, как куча наседок над одиноким цыпленком! – Джон опять засмеялся, и Дюран присоединился к нему, думая, что лично он не возражал бы, чтобы Джоанна позаботилась о его здоровье.

– Ты думаешь своей доброй вестью насыпать соли на рану Ричарда? – отшутился он, и Джон с ухмылкой взглянул в его сторону:

– Будем надеяться.

* * *

Первое впечатление, которое вынес Джон от встречи с Ричардом, это что вид у брата неважнецкий. Ричард был бледный после целого месяца без солнца, с синяками под глазами и, похоже, погрузневший. Знаменитая воздержанность их родителя в еде и питье проистекала помимо прочего и от того, что он легко набирал вес. Отец всю жизнь вел борьбу за то, чтобы не растолстеть. Джон унаследовал плотное телосложение Генриха и завидовал Ричарду, чей высокий рост позволял без опасения прибавлять лишние фунты. Теперь он был рад увидеть, что даже Ричард не защищен от последствий продолжительной неподвижности. Или от воздействия хорошо нацеленного арбалетного болта.

– Я удивлен, что ты не в постели, – отметил он, чем вызвал невеселую улыбку старшего брата.

– Если и ты начнешь мне это проповедовать, Джонни, клянусь, я пришибу тебя костылем.

– Ну, тогда я воздержусь. Но где же твои проповедники? Я был уверен, что они так и липнут к тебе.

Несмотря на легкомысленный тон, Джон был раздосадован, что ни мать, ни сестра не вышли в зал его встретить, и обрадовался, когда Ричард сказал ему, что женщин в Водрее больше нет.

– Матушке хватило ума не надоедать, но Джоанна и Беренгуэла… – Ричард горестно покачал головой. – Они так заботились об обычной ране, что едва не заставили меня поверить, будто я на пороге смерти. Я терпел их сколько мог, а после заставил мать убедить их, что я скорее выздоровею, если меня оставят в покое.

Дотянувшись до костыля, Ричард прохромал через зал к помосту, сделав Джону знак следовать за ним.

– Я полагаю, ты слышал, что бретонцы снова бунтуют? – начал он, усевшись в кресло и пристроив раненую ногу на скамеечку.

Джон кивнул:

– Они такие же вздорные и упрямые, как валлийцы. Только кузену Моргану не говори, что я так сказал.