Кровь Тулузы - читать онлайн книгу. Автор: Морис Магр cтр.№ 64

«Это друзья вашего отца. Впрочем, друзья, наверное, будет слишком сильно сказано. Примерно раз в четыре года они приходили к нему отужинать — обычно накануне дня Святого Иоанна. А когда в урочный вечер они не приходили, отец ваш уезжал из дома, и это даёт мне основание полагать, что он ужинал вместе с ними в каком-то ином месте, но в каком? Одному Богу известно».

Вино, то есть вода, была налита, и надо было её пить. Я вышел к четырём суровым гостям и пригласил их за стол. Они кивком поблагодарили меня. Трапеза проходила в тишине, и только иногда краем глаза я подмигивал Буртумье. Но мошенник прислуживал с таким почтением и вид у него был столь торжественный, что я засмущался и вялая беседа сменилась многозначительным молчанием.

Пока я задавал себе вопрос, отчего гости, предпочитающие воду вину, явились ужинать ко мне в дом, они встали, собираясь уходить. Буртумье поспешно отправился за их плащами, а я попытался изобразить радушного хозяина, но слова вежливости засыхали у меня на губах.

И тогда один из гостей, тот, который за весь вечер ни разу рта не раскрыл, но чей сверкающий взор произвёл на меня неизгладимое впечатление, положил мне руку на плечо, словно я был ребёнок. Вряд ли смогу объяснить, что произошло потом, ибо в точности не знаю, произошло ли это на самом деле. Он обращался со мной как с малолетним ребёнком! Отругал меня за плохое поведение и не терпящим возражений тоном разъяснил, как мне надо жить: я был обязан довести до конца работу по восстановлению церкви. А ещё он напомнил, что голова Христа должна быть именно головой Христа, а не моей собственной, как того возжелала моя фантазия.

Заметьте, этот человек был безоружен, по всем статьям напоминал клирика, и весу в нём было не больше пёрышка. И если вы мне скажете, что их было четверо, я отвечу вам, что в своё время я вступал в рукопашную с медведями, которые зимой спускаются с гор Венаска и Пикад, и без страха готов выйти на поединок с четырьмя опытными бойцами. Но в тот вечер об этом и речи не было.

Перед этим человеком я чувствовал себя ребёнком, бормотал какие-то извинения и обещал непременно всё исполнить. Больше он не произнёс ни слова. Нет, кое-что всё же сказал: «Это хорошо». Буртумье вывел во двор лошадей. Как я уже говорил, ночь была непроглядная. Они исчезли, как исчезают привидевшиеся нам во сне лица.

И вот что! Я больше не говорил об этих гостях со своим слугой, и он тоже хранил молчание. Казалось, между нами было заключено соглашение, хотя мы ни о чём не договаривались. А так как он слышал часть полученного мною нагоняя, то меня вполне устраивало такое положение. Хотите верьте, хотите нет, но я отдал распоряжения относительно церкви: отослал приезжих строителей обратно в Каркассонн. Конечно, мне бы хотелось видеть на хорах собственное изображение в окружении двенадцати апостолов, но Тома Капеллан почему-то вернуться отказался, поэтому пришлось водрузить на место прежнюю голову Христа, ту, которую некогда снесли сарацины. Я подчинился тем людям, хотя, возможно, они были посланцами дьявола. Вы человек образованный, быть может, вы что-нибудь скажете о них? Вы их, случаем, не знаете? Может, знаете людей, которые их знают? А может, они наугад выбирают замок, являются туда ужинать, отчитывают хозяев, а потом уходят?

Да, чуть не забыл! На обеденном столе, там, где на столешницу облокотился тот, со сверкающими глазами, я нашёл розу, чуть-чуть помятую огромную свежую розу.

Я сидел под кипарисом и размышлял о смерти: об этом важном вопросе никогда не мешает задуматься.

И тут передо мной на вороном коне с белой гривой проехала девушка, одетая в белое.

— Куда вы едете, мадемуазель, по этой дороге, бегущей средь Пиренейских отрогов, в час, когда лениво журчат потоки, а ветер медленно спускается вдоль склонов в долины?

— Я, мой путешественник с тяжёлым посохом, тоже могла бы спросить, чем заняты вы, сидя в одиночестве под кипарисом, что растёт на лугу, где цветут бессмертники. Но я не люблю вопросов. Впрочем, раз вы хотите, я отвечу: я еду в замок Брамвак в долине Ларбуст, уходящей высоко в горы, вершины которых окутаны холодными облаками, а озёра покрыты льдом.

— Вот странное совпадение! — не удержавшись, воскликнул я. И уставился на сидящую верхом девушку…

Красота её наполняла душу восхищением. Я не говорю об изяществе форм её юного тела, волновавшегося под влиянием внутреннего огня. Я говорю о сиянии, которое источали благородные черты её лица, свидетельствовавшие о недюжинном уме. И только очень внимательный и проницательный взор мог заметить, что её серые стальные глаза восхитительно пусты.

— Известны ли вам эти развалины? Если да, то не могли бы вы мне сказать: долина Ларбуст — не та ли это долина, что остаётся от нас по левую руку, когда мы проезжаем через деревню Казариль, уцепившуюся за склоны горы, словно пучок самшита за стену?

— Когда вы проедете Казариль, а потом и церковь Сент-Авантен, долина Ларбуст будет от вас по левую руку. Но на этих дорогах можно встретить множество дурных людей.

— Мой грозный конь никого не боится, он укусит любого, кто посмеет на меня напасть. Когда не боишься, ничего не случается.

— Но замок Брамвак — это всего лишь развалины посреди елового леса.

Я чуть было не признался, что являюсь владельцем Брамвака, и прикинулся паломником, исполняющим обет послушания. Притворяться перед женщиной очень трудно, но ещё труднее — и не знаю почему — притворяться перед женщиной, сидящей на лошади. Быть сеньором заброшенного замка не зазорно, но с большим удовольствием я бы небрежно добавил, что у меня есть прекрасный дом в Тулузе, где я лечу больных. В результате я не сказал ничего.

Лицо девушки озарилось, словно к нему поднесли лампу. Легонько стегнув коня, она произнесла:

— Говорят, владелец этого замка окончательно свихнулся: ищет то, чего не знает сам, и ему мнится, что он это найдёт, если окажется среди своих руин.

Подобно слугам, которых вызвали преждевременно, мои слова сами вернулись ко мне, а девушка прощально взмахнула хлыстом и неспешно удалилась: она решила, что прохожему, присевшему поразмышлять под кипарисом, больше нечего ей сообщить. Я видел, как на повороте дороги она обернулась и ещё раз махнула мне рукой. И хотя я отказался от женщин и победил желание, тем не менее против воли своей с превеликим тщанием заношу на хранящиеся в душе моей тёмные таблички описания чарующих жестов и пленительных взглядов, кои довелось мне уловить. Таблички эти совершенно бесполезны. И всё же они существуют. Как существуют астрономы, отмечающие движения звёзд в космографических книгах, которые никогда никому не пригодятся.

Торнебю, улёгшийся поспать за одной из низеньких каменных стен, встал и сказал:

— Мне показалось, что по дороге проехал ангел.

— Ангелы не ездят на лошадях, Торнебю!

— Зато они одеты в белое и исчезают, когда хочешь их рассмотреть.

— Откуда ты почерпнул свои знания об ангелах?