Юстиниан - читать онлайн книгу. Автор: Росс Лэйдлоу cтр.№ 50

И тем не менее — лучше уж жить, скрываясь, чем быть заточенным в дальнем монастыре или умирать от голода и жажды на крошечном островке.

Вскоре он уже мог разглядеть берег — прибрежные скалы, деревья — значит, он проплыл примерно две трети пути. Сильверий почувствовал прилив сил и оптимизма. Через мгновение радость сменилась ужасом — в 50 футах от него воду рассекал тёмный треугольный плавник.

Большая акула поднырнула под несчастного пловца, и мощный хвост ударил его по ногам. Удар он почувствовал, но боли ещё не было... он ощупал ногу — и оцепенел от ужаса, ощутив под пальцами лохмотья собственной плоти и осколки кости, жар бьющей из разорванных артерий крови... Затем пришла боль, и последний крик Сильверия быстро прервался — когда милосердные акульи челюсти сокрушили его тело, перекусив его пополам...

Строительные леса были уже сняты, и Юстиниан впервые видел храм во всём его величии. Хотя Антемиус подробно рассказывал ему, какой станет Айя-София, император всё равно был потрясён. В последнее время он намеренно воздерживался от посещения храма, чтобы насладиться зрелищем в полной мере, — теперь же он мог лишь ошеломлённо молчать, благоговейно озираясь в громадном пространстве, залитом ярким светом. Разноцветный мрамор переливался всеми цветами радуги, мягко мерцала мозаика, ослепительно сияло золото и серебро.

Юстиниан поднял голову — и у него перехватило дыхание при виде огромного купола. Как и говорил ему Антемиус, «словно подвешен на золотой цепи, идущей с самых небес...»

Императору показалось, что он прикасается к самой Вечности. Через эти немые камни Бог посылал ему знак, что он действительно избран и Феодоре даровано божественное право быть его верной опорой и помощницей. Все сомнения и страхи испарились, словно утренний туман над Босфором. Юстиниан упал на колени и прошептал: «Соломон!.. Я превзошёл тебя!»

От цитадели Анкона — главного морского порта Италии на побережье Адриатики, недавно отбитого у готов ^[91], — Велизарий смотрел вниз, на громадную полукруглую гавань, в которую входили большие транспортные суда, везущие армию Нарсеса. Велизарий должен был бы чувствовать радость при виде подкрепления, но им владели смешанные чувства. Приход Иоанна Кровопролитного с его исаврийцами и фракийцами в ноябре прошлого года полностью изменил тактическую обстановку в пользу римлян. Позиции Витигиса были поколеблены, когда Иоанн по приказу Велизария захватил Ариминум ^[92], расположенный к югу от Равенны, столицы готов, и по всем Апеннинам была создана цепь укреплённых позиций, защищающих римские завоевания на юге полуострова, а также жизненно важные пути из Рима к Адриатике. В результате Витигис был вынужден отказаться от осады Рима и вывести свою армию — превратившуюся в жалкую тень самой себя из-за болезней и постоянных вылазок кавалерии Велизария — в долину Падуса, где скопились основные силы готов. Подход многотысячного римского подкрепления — вообще-то это были в основном герулы, то самое германское племя, с помощью которого Мундус и Велизарий подавили Никейское восстание, — означал новые тяготы для местного населения, которому предстояло кормить и давать кров солдатам. Кроме того, присутствие Нарсеса, который был намного старше Велизария, да и Юстиниан выделял его особо, создавало определённые сложности, которые могли привести даже к расколу в армии.

Велизарий думал. Что он знает о Нарсесе? Не так уж много — только то, что Нарсес был армянином и евнухом. В Римской Империи кастрация была запрещена, но Нарсес был родом из той части Армении, которая находилась под властью персов. У Нарсеса была репутация хладнокровного и надёжного человека. Велизарий помнил свои встречи с ним в связи с Никейским мятежом. Нарсес некоторое время патрулировал улицы Константинополя, чтобы предотвратить повторные вспышки бунта. Что касается герулов, которыми Нарсес теперь командовал, то это были неуправляемые и крайне непокорные бойцы, вечно отказывавшиеся подчиняться приказам своих командиров, если им запрещали делать то, к чему они привыкли. Впрочем, ни к чему было думать о неприятностях, пока они ещё не случились. Решив смотреть на ситуацию с оптимизмом, Велизарий направился вниз по склону холма к набережной, чтобы приветствовать нового командующего, чей флот прямо сейчас вставал на якорь вдоль Мола Траяна — массивного волнореза, построенного более четырёх столетий назад, во времена правления этого императора...

В большом зале цитадели Претории, где Велизарий собрал военный совет, собрались командиры и подчинённые обоих полководцев. Велизарий назначил совет, чтобы прежде всего выработать план дальнейшей борьбы с Витигисом, а кроме того, дать всем познакомиться с Нарсесом и обменяться мнениями.

Обменявшись приветствиями с Нарсесом, Велизарий вышел вперёд и обвёл взглядом собравшихся, а затем призвал всех обратиться к карте.

Он указал на линию, идущую с юго-востока от Рима до Анконы.

— Это наша нынешняя линия фронта. К югу от неё мы очистили земли от готов, так что половина Италии в наших руках. Мы сейчас в сильной позиции и можем выступить единым фронтом против врага. Мой план таков: мы должны занимать крепость за крепостью — Сена Галлика, Урбинум, Писариум ^[93]. Готы не смогут сопротивляться нашему натиску, и вскоре мы оттесним их в долину Падуса, чтобы окружить и уничтожить.

Одобрительный шёпот пробежал над головами собравшихся, многие закивали.

— А как насчёт старика «Кровь и кишки»? — весело спросил молодой трибун.

Велизарий рассмеялся в ответ:

— Ты имеешь в виду Иоанна Кровопролитного? Он всё ещё в Ариминуме. Однако он рискует — Витигис отходит на север, и вскоре его войска могут наводнить город. Я собираюсь приказать Иоанну отходить в безопасную Анкону, пока у него есть такая возможность.

Нарсес поднялся — лёгкий, стройный, с тонкими чертами лица, всем своим видом опровергающий представление о жирных, расплывшихся евнухах.

— При всём уважении, Велизарий, я считаю это ошибкой.

Он говорил тихо, но властность, звучавшая в его голосе, казалось, заполнила весь зал, и взгляды всех присутствующих невольно обратились на него.

Впервые Велизарию противоречили — и он не знал, как на это реагировать. До сего момента его собственного авторитета и жизнерадостной уверенности бывало достаточно, чтобы люди шли за ним. Теперь же он был в замешательстве, но постарался, чтобы голос его звучал со всей возможной учтивостью: