– Мне нужно было забрать Мэдока из школы, поэтому я решил и тебя заодно подвезти, – ответил он.
А, та самая падчерица.
Ее зеленые глаза недовольно сверкнули за линзами очков.
– Великолепно, – огрызнулась девушка. – Этот болван напортачил, и мне тоже приходится тащиться домой.
Вздохнув, Джейс открыл для нее дверь.
– Иди к машине.
Она вышла. Он посмотрел на меня, жестом пропуская вперед. Я переступила через порог и остановилась наверху лестницы, наблюдая за детьми. Джаред уставился в телефон, в то время как Мэдок корчил рожицы своей сводной сестре, будто пятилетний ребенок.
– Похоже, они отлично ладят, – подметила я с неприкрытым сарказмом. – Слышала, ты вновь женился пару лет назад. Поздравляю.
Джейс протяжно выдохнул и вместе со мной спустился по ступенькам.
– Жизнь не стоит на месте, полагаю. Что насчет тебя? Встречаешься с кем-нибудь?
Он произнес это с каменным лицом, почти скучающим тоном, словно спросил, побывала ли я уже в новом ресторане на Хай-стрит.
Джейс выглядел практически спокойно.
Но потом я заметила, что он задержал дыхание.
Уголок моего рта слегка приподнялся в улыбке.
– Как ты сказал, жизнь не стоит на месте.
* * *
Я держала ручку в руке, свернувшись клубком на кресле в темной гостиной, и смотрела на слова, написанные на бумаге. Из стереосистемы звучала музыка. Мои ноги были накрыты одеялом. Проваливаясь в прекрасное забвение после выпитого рома, я чувствовала, как тепло разливалось по венам, а разум затуманивался.
Он никогда не принадлежал мне. Я это знала с самого начала, так почему же, черт побери, впустила его в свое сердце? В груди ныло от сдерживаемых рыданий, глаза жгло от подступивших слез. Сглотнув ком, застрявший в горле, я подняла стакан и заставила себя осушить его.
Я так и не научилась быть личностью. Кто я без него?
Жизнь Джейса двигалась вперед после нашего расставания. Он теперь руководил одной из самых успешных адвокатских фирм в стране. Сколько раз я просыпалась и видела его в утренних газетах. Как обычно, Джейс завоевывал все, что желал получить. Ничто его не отвлекало, особенно такая мелочь, как разлука со мной.
А я, напротив, застряла на месте, редко ходила на свидания. Мое сердце по-прежнему было разбито.
Наша сегодняшняя встреча стала тому доказательством. Вернувшись домой, я совершенно расклеилась. Джаред умчался в свою комнату и хлопнул дверью. Я же направилась прямиком к морозилке и достала бутылку спиртного, которая всегда там лежала, в надежде забыться. С ее помощью я могла каждую ночь вычеркивать его из своей памяти.
Или вспоминать, если достаточно напьюсь.
Прижав свой дневник к коленям, я пронзила стержнем ручки страницу.
– Как я жалею, что встретила его.
– Кого? – раздался чей-то голос. – Моего отца?
Подняв голову, увидела Джареда, прислонившегося к дверному проему между прихожей и гостиной. Он смотрел на меня, держа руки в карманах.
– Да, твоя жизнь сложилась бы лучше, если бы ты его не встретила и я не родился, не так ли?
Я опустила взгляд на свою запись. Неужели произнесла эти слова вслух?
Снова глянув на сына, покачала головой.
– Я не это имела в виду. – Оставив ручку внутри, закрыла дневник и положила его на приставной столик.
Джаред не сводил с меня глаз. Дождь начал барабанить в окна. На каминной полке звякнули часы. Сколько уже пробило?
Мельком посмотрев на циферблат, заметила, что было восемь вечера. Я не приготовила ужин, а Джаред ничего не ел, с часу дня просидев в своей спальне.
Расчесав волосы пальцами, почувствовала, как в животе все перевернулось от мысли о том, какая я омерзительная и жалкая.
– Прости, малыш, – произнесла едва слышно.
– Не называй меня так.
Он подошел ко мне и выглянул в окно, покрытое дождевыми каплями. Тени, отбрасываемые листвой, танцевали на его лице. Мой сын казался гораздо старше своих пятнадцати лет.
У Джареда выдалась не настолько тяжелая жизнь, как у его отца или меня. Он ни в чем особо не нуждался, носил приличную одежду, наш холодильник никогда не пустовал. И я временами была ему хорошей матерью. Джаред не всегда был один.
К сожалению, мой сын в очень юном возрасте понял, что все могло сложиться хуже, однако и лучше тоже могло быть. Тэйт растил отец-одиночка, в конце концов. Почему он не игнорировал своего ребенка, а я игнорировала?
Отец бросил Джареда, потом, вновь объявившись в его жизни, искалечил физически и морально. Мать слишком увлеклась, наверстывая упущенную юность, и не уделяла ему должного внимания.
Глаза моего сына помрачнели, брови сошлись на переносице. Джаред все больше отдалялся от меня, я это чувствовала. Я уже забыла, когда он в последний раз позволял мне обнять его.
– Ты должен пойти туда, – сказала я тихо.
– Куда?
– К Тэйт.
Ее дом он видел в окне. Лишь с ней Джаред был счастлив.
– Ну да, тебе же именно этого хочется? – процедил он. – Сбагрить меня куда-нибудь?
– Что? – приняв сидячее положение, я опустила ноги на пол и уставилась на него. – Джаред, нет…
– Пусть Тэйт проваливает ко всем чертям, – перебил он, зарычав. – Я ее ненавижу.
Когда я чересчур быстро подскочила, в голове помутилось, равновесие внезапно пошатнулось. Я вцепилась в спинку кресла для поддержки.
– Джаред, в чем дело? Что случилось? – спросила настойчиво. – Тебе нужны друзья.
Сын сердито устремил взгляд вперед.
– Не она. Тэйт такая же, как все. Ее никто не заботит, кроме себя самой. Гребаная, тупая корова. – Развернувшись, он направился к выходу.
– Джаред! – закричала я, погнавшись за ним. Только у меня подогнулись колени, и я чуть не упала. – Если это влияние твоего дружка Мэдока, – выдавила, пытаясь проглотить желчь, подступившую к горлу, – я запрещаю тебе с ним общаться!
– Ага, удачи. – Он засмеялся, открыв входную дверь. – Твою мать, может, ты в кои-то веки проснешься? Это не он оказывает дурное влияние, а я.
Джаред вышел на крыльцо. Поймав его за руку, я потянула сына обратно.
– Не трогай меня! – заорал он, тяжело дыша, и рывком высвободился из моей хватки. Его глаза казались почти черными.
Одеяло сползло с моих плеч, обнажив помятую рабочую одежду.
Меня сковал страх. Я не могла издать ни звука.
Мой сын нахмурился. Судя по его виду, он был готов ударить по чему-нибудь или кого-нибудь. В какой-то миг я едва не закричала. Передо мной как будто снова стоял Томас.