Темные врата - читать онлайн книгу. Автор: Антон Грановский cтр.№ 42

– Что-то черноборода нашего давно нет, – сказал купец Зимко. – Уж не случилось ли чего?

Рыжий хотел ответить, но тут от куста можжевельника донесся какой-то шорох. Купцы повернули головы на шум, и в этот миг кто-то прыгнул на подводу. Купцы обернулись и замерли с раскрытыми ртами. Прямо перед ними сидела странная тварь. По виду она походила на человека, только была лысая, как колено, голая и бледная. Красноватые глаза полыхали злобой, а страшный рот скалился в усмешке, посверкивая частоколом острых зубов.

– Ты… кто? – выдохнул, с ужасом глядя на лысую тварь, рыжий купец.

И это были последние слова в его жизни. Тварь взмахнула рукой и полоснула его по горлу длинными, острыми когтями.

Раздался страшный нечеловечий визг, и еще несколько голых тварей выскочили из леса и набросились на охоронцев, возниц и захрапевших от ужаса лошадей. Двигались лысые уродцы столь стремительно, что охоронцы не успели воспользоваться своими мечами. Твари налетели сразу со всех сторон, повалили охоронцев и принялись рвать их зубами и когтями. Фонтаны алой крови, выбитые из порванных и перегрызенных шей, ударили вверх и обагрили все вокруг. А другие твари уже кромсали на куски и рвали лошадей.

…Час спустя на том месте, где остановился караван, громоздились лишь брошенные подводы. Трава и земля на много саженей вокруг были залиты запекшейся кровью. Повсюду были разбросаны обглоданные белые кости – все, что осталось от людей и лошадей.

Двое всадников неторопливо ехали по лесной тропе. Один был на крепкой, толстоногой лошади, сам такой же крепкий, рослый и широкий. На голове – копна русых волос.

Второй ехал на изящном длинноногом скакуне, и сам был под стать коню – тонкий, смуглый, с длинными, черными, вьющимися волосами. Смазливый, как девушка, и остролицый. Под носом – черные усики, под нижней губой – бородка. Одет он был в красивый иноземный кафтан из темно-синего, но сильно потертого бархата.

– Леший! – выругался вдруг толстяк.

Изящный взглянул на него и осведомился:

– Что такое?

– Я так голоден, что съел бы лошадь! – прорычал толстяк.

Изящный легонько похлопал своего коня по гибкой шее и с усмешкой проговорил:

– Ты слышал? Хлопуша собирается тебя сожрать. Но не бойся, я не дам тебя в обиду этому троглодиту.

– Говорил я тебе, Рамон, нужно было вместо плащей взять побольше жратвы, – сердито пробурчал толстяк. – Ночи нынче теплые, спать можно и без плащей, а вот с голодным брюхом – поди усни.

Рамон улыбнулся. Он был очень строен, почти худ, и эта худоба придавала его сильному телу обманчиво хрупкий вид.

– Право, сеньор Хлопуша, нельзя же все время думать о еде, – насмешливо протянул Рамон. – По крайней мере, не о ней одной.

– А о чем же еще думать? – удивился толстяк.

– Можно думать о Боге. Или о любви и дружбе. Это прекрасные материи для размышлений.

Хлопуша хмыкнул:

– Так я и думаю о любви. Я ведь люблю жареных цыплят. И о дружбе тоже думаю. Когда я голоден, баранья нога – мой лучший друг. Да и богов я не забываю. Каравай хлеба такой же круглый да светлый, как бог Хорс.

Некоторое время они ехали молча. В лесу вечерело, багровое солнце медленно закатывалось за верхушки сосен.

– В пузе так и урчит, – снова пожаловался Хлопуша. – Река рядом. Может, наловим рыбы? Страсть как хочется свежего.

– Можно и наловить. Слава господу, Первоход научил меня этому благородному занятию.

– Ты считаешь рыбалку благородным занятием? – удивился Хлопуша.

Толмач кивнул:

– Конечно. Апостолы Петр и Андрей были рыбаками, и Иисус приблизил их к себе первыми.

– Вот как? А я и не знал.

Рамон усмехнулся.

– Почему-то меня это не удивляет. Пр-ру. – Он остановил лошадь. – Здесь хороший спуск к воде, Хлопуша. Удобное место для рыбалки, тебе не кажется?

Они спрыгнули с лошадей, привязали их к упавшему дереву, а сами спустились к реке. Пять минут спустя Рамон осветил воду факелом-жирником, а Хлопуша взял на изготовку узкое, не слишком длинное копьецо. Он не обращал внимания на маленьких рыб, которые приходили и уходили. Он ждал большую щуку с мясистым и жирным брюшком.

И вот щука подошла. Хлопуша приготовился, напрягся, а потом резко швырнул копье в воду. Копье пронзило щуке спину и крепко застряло в ее гибком большом теле.

Хлопуша стал осторожно сматывать прожилину, подтягивая загарпуненную щуку к берегу. Вскоре рыбина, сверкнув чешуей, шлепнулась на жухлую траву.

– Отлично, – сказал Хлопуша и самодовольно улыбнулся. – Теперь попируем.

Однако все случилось не так скоро, как хотелось бы толстяку. Сначала долго не могли разжечь костер, потом вода в котелке никак не хотела закипать. Хлопуша, ожидая ухи, весь истомился.

– Когда ж она, проклятая, сварится, – ворчал он, с тоской глядя на котелок.

– Скоро, – спокойно отвечал ему Рамон. – Наберись терпения.

– «Скоро», – ворчливо передразнил Хлопуша. – Тут от одного запаха умом тронешься. Еще чуток, и я кинусь облизывать горячий котелок.

– Пока варится уха, можно перекусить вяленым мясом и квашеной капустой, – предложил Рамон. – У меня еще осталось немного.

Хлопуша поморщился.

– У меня от этой капусты уже второй день несварение, – проворчал он. – Да и от вяленого мяса мутит.

Рамон усмехнулся:

– Не знал бы тебя близко, никогда бы не подумал, что такой толстяк и обжора может быть таким капризным и переборчивым.

Хлопуша хотел ответить, но вдруг лицо его перекосилось, и он схватился руками за толстый живот.

– Что я тебе говорил, – болезненно поморщившись, пожаловался он. – Капуста с мясом водят в пузе хороводы.

– Тогда тебе лучше дождаться ухи, – согласился Рамон. – Нет ничего лучше для расстроенного желудка, чем…

Хлопуша резко поднялся на ноги.

– Как сварится, выложи рыбу на берестинку, а то разопреет! – страдальческой скороговоркой выпалил он. – Остынет, съедим и запьем шербой!

Сказав это, Хлопуша повернулся и зашагал к лесу.

– Куда ты?! – крикнул вслед Рамон.

– Никуда, – хмуро отозвался Хлопуша. – Ноги разомну.

Рамон улыбнулся.

– Ну-ну. Только имей в виду: тут недалеко село Повалиха. Ежели встретишь сельчанина, собирающего хворост, не проглоти его по привычке.

– Не беспокойся, не проглочу.

Хлопуша скорчился от очередного приступа колик, с трудом распрямился и торопливо затрусил к разросшимся за поляной вересковым кустам.