Год без покупок - читать онлайн книгу. Автор: Кейт Фландерс cтр.№ 14

Дело не в том, что ее комментарий или комментарии троллей задели особенно больную мозоль. Я всегда была человеком, носившим одни и те же вещи, и никогда особенно не сомневалась в своей способности найти пару или получить приглашение на свидание. К одежде мужчин, с которыми я встречалась, я относилась так же спокойно. Что бы они ни носили (а я в любом случае не вспомню, что именно), это не влияло на мое мнение о них. Но комментарии напомнили мне ситуацию, в которой я оказывалась множество раз. Это была ситуация, когда мне хотелось заявить о своей позиции и начать ее отстаивать – но я быстро себя останавливала. Я хотела сказать: «Мне не важно, что ты носишь, какое тебе дело, что ношу я?» Вместо этого я промолчала.

Я всегда молчала.

Когда мне было 24 года, я решила перестать есть мясо и перейти на растительную пищу. Я продержалась всего четыре года, а затем вернула мясо в рацион, но эти четыре года я чувствовала себя так, словно обязана оправдываться перед каждым, с кем ужинаю. Большинство людей вели себя так, будто мое вегетарианство создает им неудобства, – словно тот факт, что я не буду есть плоть коровы, свиньи, птицы или рыбы, каким-то образом мешает им поесть рядом со мной. Я приходила на барбекю, зная, что меня спросят, хочу ли я еще моркови и хумуса к моему овощному бургеру, и что кто-то, скорее всего, сунет мне в лицо кусок сырого мяса и спросит: «Что, неужели не скучаешь?» Я всегда знала, как перевести разговор в шутку. Но при этом я всегда хотела сказать: «Мне не важно, что вы едите мясо, какое ваше дело, что ем я?» И все же я молчала.

То же самое происходило, когда я решила бросить пить. В отличие от отказа от мяса, это решение должно было остаться в силе. И так как люди видели, насколько счастливее и здоровее я стала – по всем фронтам, телесно, душевно, умственно, – почти никто не задавал мне вопросов. Но некоторые все равно пытались, и их слова причиняли боль. «Ты вела себя куда веселее, когда выпивала». Что, я теперь стала скучной? «Было бы здорово, если бы ты выпила сегодня с нами, ну да ладно, я не настаиваю». Ну конечно, все в порядке. «Так у нас что, не будет секса по пьянке?» – спросил меня парень, с которым я недолго встречалась, словно такой секс – это что-то приятное. Меня также представляли на вечеринках как трезвенницу, а потом совали бокал шампанского в руки, чтобы я произнесла тост, и говорили: «Ну хотя бы глоточек, это же не страшно!» «Так ты что, правда больше никогда не будешь пить?» – последний вопрос я ненавидела больше всего. Сравниться с ним мог только вопрос, который мне задавали, когда я была вегетарианкой: «Что, неужели не скучаешь?» Конечно, я скучаю. Невозможно завершить четырнадцатилетние отношения с кем-то или чем-то и ни разу об этом не пожалеть. Мне хотелось закричать: «Хватит спрашивать! Мне не важно, пьете ли вы, так какое ваше дело, почему не пью я?» Иногда мне удавалось выговорить простое «нет», и этого было достаточно. Но чаще всего я сжимала губы и молчала.

Когда я ввела запрет на шопинг, я и подумать не могла, что окажусь на том же поле боя, на котором уже побывала, отказавшись от мяса и алкоголя. Какое людям дело до того, что я избавляюсь от собственных вещей или не покупаю ничего нового? Ведь это касается только меня. О, какой наивной я была.

Помимо подруги, посмеявшейся над моим крошечным гардеробом, у меня была подруга, которая постоянно пыталась убедить меня отказаться от запрета, чтобы мы могли ходить с ней по магазинам. Я дважды составляла ей компанию, но оба раза чувствовала себя как единственный трезвый человек на вечеринке. Когда я прилетела в Торонто по работе, коллеги спрашивали, как там мой запрет на покупки, и смотрели на меня как на сумасшедшую. «Ну уж нет, это не мое», – говорили они, а я замечала, что почти у всех на экране компьютера открыт сайт какого-нибудь онлайн-магазина. А еще были подруги, советовавшие мне покупки, которые я даже не рассматривала всерьез. Они говорили мне, что я заслуживаю. «Ты так усердно работаешь! – говорили они. – Живешь-то только раз!» Я ненавидела этот трюизм. Я слишком часто видела, как мои подруги залезали в долги. «Живешь только раз» и «побалуй себя» – вот две фразы, которые я бы хотела стереть из современного языка. Да, мы живем лишь раз. И жизнью стоит наслаждаться. Но это не значит, что надо тратить больше, чем можешь себе позволить. В долгах нет ничего забавного – уж я-то знаю.

Но я не злилась на подруг. Я не могу винить их даже в том, что они пытались вытащить меня с собой в магазин или уговорить меня что-то купить, – просто для них это было привычное поведение. Точно так же у меня были подруги, которые наливали мне еще вина и зазывали остаться на ночь. У меня были подруги, которые предлагали мне употребить что-нибудь запрещенное, чтобы вечеринка продлилась подольше. У меня были подруги, которые звали меня в пиццерию вместо тренировки. А теперь у меня были подруги, которые пытались объяснить, почему я должна покупать себе вещи. Объекты зависимости менялись, но сценарий оставался одним и тем же. И я наверняка иногда поступала так же.

Я не могу припомнить ничего конкретного, но, думаю, я просто выкинула подобные истории из головы, как часто бывает с вещами, которые не хочешь о себе знать. Но я уверена, что когда-то и я поощряла подруг нарушать их правила и вести себя дурно. Я точно знаю, что я так поступала. Я знаю, потому что так себя ведут зависимые люди. И люди, которые плохо друг на друга влияют. У меня всегда было множество знакомых, но я предпочитала не сводить их между собой. С одними подругами я выпивала, с другими объедалась вредной едой, с третьими ходила по магазинам. Я редко приглашала подруг, с которыми пила, к себе домой, если знала, что с другими подругами мы собираемся объесться. И я знаю, что в каждой из этих компаний мы все дурно влияли друг на друга.

В глазах моих подруг проблема заключалась в том, что я первой решила покинуть все эти компании. В 27 лет я бросила пить. Я не могу сказать, что никогда не ем вредную еду, но чем здоровее я становилась, тем больше обращала внимание на то, что попадает в мое тело. Я наконец перестала объедаться и приглашать подруг на ужин. И хотя три этих мира не пересекались между собой, каждый раз я слышала одни и те же слова: сначала шутки, потом оправдания, напоминания о хороших временах и уговоры вернуться.

Я думала, никому не будет дела до моего запрета, но не злилась на подруг, когда выяснилось, что это не так. Я знала: проблема в том, что я бросила их. Я нарушила правила и ритуалы, которые связывали нас. Мы больше не сможем развлекаться, покупая вещи вместе, обсуждая, что мы купили, и делясь советами, как сэкономить. Я всегда знала, что употребление алкоголя – важная часть нашей культуры общения, но никогда не думала о том, что покупки и трата денег тоже играют столь важную роль в социальной жизни. Я и правда была очень наивной. Так что я не могла злиться на подруг за то, что они почувствовали себя брошенными, когда я оказалась неспособна поддержать одну из самых распространенных тем для обсуждения.

Время шло, и я стала замечать, что все больше и больше моих подруг ведут себя так, словно им нельзя вообще говорить о покупках при мне. Точно так же вы не стали бы материться при ребенке. «Извини, Кейт, тебе не надо знать, что случилось дальше», – говорили они, прежде чем поделиться чем-то друг с другом. Мне заткнуть уши? Или пойти посидеть в углу? Наконец, несколько человек перестали приглашать меня в любые места, где принято тратить деньги. Кажется, мой эксперимент их запутал, и они решили, что раз мне нельзя делать покупки, то я не смогу и сходить с ними на ужин. Эти предположения ранили, потому что мне казалось, будто меня изгоняют за то, что я пытаюсь стать лучше. Не так ли чувствуют себя умные дети, которым действительно важно хорошо учиться и получать высокие оценки в школе? Я хотела встать и сказать моим подругам, что, если я и меняюсь, это не означает, что должно измениться все. «Мне не важно, что вы покупаете какие-то вещи, какое ваше дело, почему я их не покупаю?» Вместо этого я молчала. Я всегда молчала. Но я стала задумываться. Почему мы поощряем друг друга тратить деньги, хотя все мы должны их беречь?