Лазурь на его пальцах - читать онлайн книгу. Автор: Кэрри Лонсдейл cтр.№ 8

К тому времени, как мама отыскала мазь и пластырь, губа у Джеймса перестала кровоточить. Его губы распухли, и он сидел возле меня на кухонном табурете, прижимая к лицу пакетик с замороженным горошком.

Я между тем без умолку расспрашивала его обо всем. Мне все-все-все хотелось о нем узнать. Да, он будет учиться в той же школе, что и я. Да, он любит играть в футбол. Нет, он еще ни разу никого не бил. Да, рука у него ноет…

Когда я спросила, сколько ему лет, он дважды поднял растопыренную пятерню, а потом, отдельно, еще один палец. Одиннадцать.

– А сестры у тебя есть?

Он помотал головой.

– А братья?

Он поднял два пальца, потом резко мотнул головой и один палец убрал.

Я рассмеялась:

– Должно быть, Робби крепко тебя стукнул, раз ты не помнишь, сколько у тебя братьев!

Джеймс нахмурился.

– Брат у меня один. А Робби дерется, как младенец.

Я расхохоталась, но тут же обеими ладонями зажала себе рот, боясь, что он подумает, будто я смеюсь над ним и его неверными подсчетами, а вовсе не над тем, какое лицо было у Робби, когда ему вмазал Джеймс. В жизни не видела, чтобы Робби так быстро уносил ноги!

Джеймс с любопытством огляделся в кухне. В духовке пекся мамин яблочный пирог для воскресной вечеринки с игрой в «пунто-банко». Из радио, которое папа вынес на улицу, в окна лилась классическая музыка.

Гость, поерзав на табурете, признался:

– Мне тут нравится.

– Я бы тоже хотела побывать у тебя дома.

Я очень надеялась, что Джеймс захочет стать моим другом, потому что он мне ужасно понравился. У него была чудесная улыбка, и он был невероятно храбрым. Ведь он крепко врезал Робби – то есть совершил то, о чем я так долго мечтала, но слишком уж боялась сделать. Робби все ж таки был куда крупнее меня.

– У вас лучше. – Его блуждавший взгляд вновь обратился ко мне: – Слушай, а что это за «Волшебная пыль памяти»? Звучит прикольно.

Я покраснела, припомнив, какое выражение лица было у Джеймса, когда не так давно я жалобно посетовала насчет этой «пыли». Наклонившись к Джеймсу, я поведала ему историю о волшебных свойствах «пыли», попутно удивляясь тому, насколько загорелее его руки по сравнению с моими.

– Да, теперь уже не важно, – с легкостью отмахнулась я от своей мечты. – Все равно моя лимонадная стойка поломана, и мне уже ни за что не выручить столько денег, сколько мне на это нужно.

Джеймс протянул руку через столешницу и придвинул к себе сахарницу. Потом взял пальцами щепотку кристалликов и поднял над моей головой.

Я вскинула взгляд:

– Что ты делаешь?

– Закрой глаза.

– Зачем?

– Доверься мне. Закрой глаза.

Я послушалась – и тут же услышала над собой тихий шорох. По волосам что-то легонько зашуршало, щекотно коснулось кожи головы. Нос зачесался, а по щекам как будто посыпались капли дождя, хотя щеки от этого прикосновения не намокали. Я заморгала и подняла глаза. Мое лицо было усеяно крупинками сахара.

– Что это было? – спросила я, когда Джеймс закончил и вытер руки.

– Это «Волшебная пыль памяти, придуманная Джеймсом». – Неповрежденный уголок его губ изогнулся в улыбке. – Теперь ты никогда не забудешь, как мы повстречались.

У меня округлились глаза, а его лицо вспыхнуло румянцем. Я быстро прижала ему ко рту пакет с горошком и отшатнулась.

– Я никогда тебя не забуду, – поклялась я.

За минувшие после этого годы Джеймс тоже давал мне клятвы. И что мы навеки будем вместе, вдвоем, и что никого другого между нами не возникнет. Нам обоим очень нравилось давать такие обещания. Так мы вместе выросли, став взрослыми, и поклялись так же вместе встретить старость.

Мне даже в голову не приходило желать чего-то иного, нежели той общей жизни, что мы с Джеймсом всегда себе планировали.

Когда я вернулась домой из родительского ресторана, Надя с Кристен были уже у меня. Кристен тут же кинулась ко мне:

– Мы открыли дверь запасными ключами. Позвонила твоя мама, сказала, что тебе, наверно, понадобится, чтобы кто-то был рядом. – Сделав паузу, она вздохнула. – Она сказала насчет «Старого козла». Мне ужасно жаль.

Я кивнула, не разжимая плотно стиснутых губ, и кинула ключи и сумочку на тумбу в прихожей.

Подруга проследила за мной внимательным взглядом.

– С тобой точно все в порядке?

Я лишь пожала плечами. Отъехав от «Козла», я некоторое время просто бесцельно кружила по городу, все думая о родительском ресторане, и наконец вспомнила о Джеймсе. Тогда я, вместо того чтобы отправиться домой, поехала на кладбище и пришла к его могиле. Погребли Джеймса возле памятника семейства Донато, рядом с его отцом, Эдгаром Донато, который умер от рака легких меньше года назад. На плоской гранитной плите, отмечавшей место захоронения, было выведено: «Джеймс Карлине Донато». Ниже шли дата рождения и дата смерти. Томас и Клэр не знали точную дату его гибели, однако коронер определил ее как от двух до пяти дней после отъезда Джеймса. Поэтому они остановились в итоге на 20 мая. Дескать, круглая дата.

Не меньше часа я лежала на влажной траве, прижавшись щекой к его надгробию, и вспоминала дни, предшествующие его отъезду. Он упрямо рвался тогда в Мексику. Мол, именно ему следовало туда ехать, а не Томасу. Мне же очень не хотелось, чтобы он уезжал. На носу была наша свадьба. Нам еще столько всего предстояло продумать и подготовить. Но Джеймс словами и поцелуями сумел как-то убедить меня, что не задержится в Мексике надолго. И что, вернувшись, он уйдет из «Донато Энтерпрайзес» и посвятит себя искусству. Живопись была его истинной страстью. Довольно скоро он меня убедил, и я сменила гнев на милость. Теперь, задним числом, я сознавала, что должна была тогда с таким же упрямством, как и он, настоять на том, чтобы Джеймс остался дома. Тогда бы он не погиб. Мы были бы уже женаты и проводили свой медовый месяц на острове Сент-Барт на Карибах.

Потом я мысленно перенеслась в те дни, когда Джеймса объявили без вести пропавшим. Я тогда приехала к Клэр, надеясь побыть рядом с человеком, так же горько, как и я, сокрушающемся об исчезновении Джеймса. Как я не сообразила сразу, что жду от нее слишком многого! Клэр больше интересовали уже разосланные родственникам и друзьям свадебные приглашения, нежели возможность того, что самые худшие наши опасения вдруг окажутся правдой. Она попросила меня позвонить гостям и предупредить, что свадьба может и не состояться.

Побледнев, я уставилась на Клэр, сидевшую на диване напротив меня в парадной гостиной семейства Донато. Еще никто не пытался заставить меня думать о том, чтобы поставить крест на Джеймсе и на нашем совместном будущем. Шелковая обивка дивана даже сквозь юбку вдруг показалась ледяной и жесткой. Современная обстановка комнаты, видимо, была закуплена через их семейное предприятие, занимавшееся продажей мебели – то самое «Донато Энтерпрайзес». Все до единого предметы были острыми и угловатыми, как и лицо самой Клэр. Ни там, ни тут не было и намека на какую-то мягкость.