Христианство и страх - читать онлайн книгу. Автор: Оскар Пфистер cтр.№ 41

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Христианство и страх | Автор книги - Оскар Пфистер

Cтраница 41
читать онлайн книги бесплатно

Я не считаю полезным рассматривать веру в сверхъестественные силы, магию и анимизм как разделенные во времени и последовательные стадии в истории религии. У людей, даже если те никогда не слышали о духах и заклинающих ритуалах, любому развитию магии предшествует видение духов. История первобытного человеческого общества нам слишком плохо известна, чтобы говорить об отдельных фазах развития в смысле поступательного представления об объекте. Привнесенные рационалистические схемы в духе Гегеля и эволюционизма нигде не окажутся столь неуместны, как в истории религии.

И религия родилась не только из страха. Да, религиозные ритуалы определенно могли развиться из навязчивых действий – мы и сегодня можем наблюдать, как люди, испытывающие страх, стучат по деревянному предмету; это и разновидность апотропеического ритуала, отвращающего беду, и элемент суеверных традиций. Магия, с другой стороны, может освободиться от страха и навязчивостей; там, где заговорами сводят бородавки, можно усмотреть и жажду наживы. Таинственные высшие силы, рожденные испуганным воображением страхом, обнаруживаются и в развитых религиях как источники ужаса; но они часто изменяются в объекты веры, приносящие радость и вдохновенную любовь, и почитаются свободно и не по принуждению; они являются инсессиями, а не обсессиями.

При образовании представлений о духах и демонах мы можем четко распознать тенденцию к защите от страха, однако нельзя сказать, что это намерение преобладает сознательно. После того как силы становятся уже не то чтобы абсолютно незнакомыми человеку – и после того как он разработал четкие способы взаимодействия с ними (жертвы, молитвы…), больше не нужно предаваться такому сильному ужасу, как перед лицом полностью неизвестной силы. Но было бы наивным умничаньем предполагать, что религиозные представления и обычаи созданы для этой цели. В гораздо большей степени их развитие происходит при очень сложных, переменчивых условиях за порогом сознания. Здесь сны, галлюцинации, внушения, пророчества, случайные происшествия, которые в светской жизни встречаются с большей или меньшей степенью необходимости, могут приобретать огромное значение. После того как мы признаем важность привязанности человека к родителям, мы уже не станем удивляться тому, что изначально неведомые духи позже идентифицируются с предками, прежде всего с отцом и матерью, и при этом сначала, поскольку являются интеллектуализациями страха, принимают злой и жестокий характер. Также мы не удивимся тому, что в благочестии первобытных людей господствуют вовсе не нравственные прегрешения и не искупительные жертвы.

Духи-покровители – творение интеллекта, тем не менее они воспринимаются как непосредственная данность; с ними можно вести переговоры, а со сверхъестественной силой такое не пройдет. Ее можно успокоить, и ее гнев (субъективно ощущаемый как страх) можно даже обратить на милость: на то и культ, созданный обществом из им же одобренных обязательных действий, призванных успокоить страх. Так разменяться даже выгодно. В страхе человек чувствует себя изолированным, в религиозном ритуале он находит единение с объектом ритуала, который пытается обратить к себе на пользу и чью благосклонность хочет снискать. В то же время человек един с собратьями по культу. Вот так уже в первобытных религиях любовь инстинктивно применена для исцеления от страха [121].

В тотемизме такое единение прежде всего устанавливается с помощью сакральной трапезы – теофагии, поедания бога. Здесь не стоит обсуждать лежащие в подсознании корни причащения. Для убедительных аргументов нужен самый разнообразный опытный материал. Пришлось бы привести ряд наблюдений за детьми и показать, что при многочисленных проявлениях териофобий за зверем, вызывающим страх, скрывается отец, а потом продемонстрировать двойственную природу отношения к отцу, которого ребенок одновременно и любит, и ненавидит, причем вытесненная в подсознание эдипова ненависть при обусловленных страхом обсессиях и инсессиях проявляется гораздо более четко, чем детская любовь. (Также поэтому злые духи раньше стали объектами культа, чем добрые.) В дальнейшем нужно было бы показать, как в поедании – этом «оральном господстве» по Фрейду – выражаются и ненависть, и любовь. (Сравните расхожие выражения: «аппетитная», «так бы и укусил».) Одни только эти исследования займут невесть сколько и выйдут за рамки нашей задачи. Ограничимся основными признаками и постановкой проблемы.

Наряду с верой в духов и демонов первобытные народы чтят верховного бога: здесь в сублимированном и идеализированном виде почитается фигура отца, свободная от любой жестокости и гнева, в которых так часто звучат отголоски сыновней ненависти к отцу. Однако с этим сублимированным богом происходит то же самое, что часто случается с философски и богословски переработанной идеей Бога. Творец мира, созданный первобытными народами, бессилен овладеть человеческой душой, захватить ее с такой же силой и пребыть в ней столь же долго, как «слишком человеческий» бог наивной народной веры. В вопросе противодействия страху верховное божество первобытных народов не особенно принимается во внимание.

Нельзя не заметить, что первобытные религии устраняли страх очень плохо, хотя и не то чтобы совсем безуспешно. Страх калечит жизнь очень многих первобытных народов; причем мирской страх часто превращается в религиозный и столь же часто усиливается из-за пласта религиозных представлений и обычаев. Вспомним о тех же табу [122], о системах правосудия и гигиены, где царят магия и вера в духов, о религиозно обусловленных садистских ритуалах, связанных с совершеннолетием у некоторых племен, о человеческих жертвах… Здесь на религиозной почве встречается распространенная патология: да, симптомы тревожного невроза больше не возникают, но ритуал создает явления, которые усиливают сам невроз. С тем же правом очень часто приходится говорить о религиозном усилении страха, и мы увидим, что оно распространяется и на высшие формы религии.

Наш обзор показал, что некоторые до сих пор необъяснимые особенности первобытных религий прояснит теория страха: это благоговейный трепет при исполнении определенных, вроде как бессмысленных, странных представлений и обычаев, навязчивые страхи при осуществлении некоторых, не имеющих рациональной ценности, действий, бесчисленные повторения магических ритуалов, власть табу… Нам также удалось понять, почему представления и действия, которые изначально служили защите от страха, сами наполняются страхом, так что мельчайшая погрешность в вере и поступках влечет за собой кару в форме страха, при этом действия, не имеющие никакого значения для нравственности, часто наказываются очень жестоко, а достойные порицания – не наказываются вообще. Все это имеет точное соответствие в неврозе навязчивых состояний и в массовых неврозах у людей нецерковных. В дальнейшем мы поймем, почему священное, способное быть интеллектуализацией страха, с одной стороны, превращается в tremendum и на высших ступенях религиозного развития даже принимается с религиозным благоговейным трепетом, то есть разновидностью страха, а с другой стороны служит к преодолению страха и таким образом является причиной счастья для набожных.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию