Христианство и страх - читать онлайн книгу. Автор: Оскар Пфистер cтр.№ 156

Однако в результате нашего историко-психологического исследования мы не могли не заметить, что образование христианских общин подвергается серьезным опасностям, жертвой которых часто становилось христианство. Мы должны признать, что происходили случаи образования массы, которая, с одной стороны, снижала интеллектуальный, а с другой стороны, моральный уровень личности, и даже ужасные жестокости и дикая ненависть ко всем, кто был вне конфессии, во имя Иисуса Христа приобрели обязательный характер. Мы не отрицаем того, что этому ущербу противостояли высочайшие достижения культуры, но они не отменяют вину. В толпе из-за ее непреодолимых невротических черт страх никогда не преодолеть аналитически, как это делал Иисус. Превратившееся в толпу христианство никогда не могло понять притчу о блудном сыне, поэтому Меланхтон и многие другие должны были толковать жертвенную смерть Христа, называя Его жертвенным агнцем, хотя, согласно Лк. 15:23, теленок был заколот только после полного примирения. Иисус в качестве вождя – это освободитель. Даже в Евангелии от Иоанна Ему приписываются слова, что Его ученики смогут сотворить больше, чем Он (Ин. 14:12: «…верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит; и больше сих сотворит»).

Да, в мире есть любящие люди и есть дела любви, но можно утверждать, что насильственное образование христианских церквей (ортодоксий), другими словами, коллективная невротизация христианства всегда связана с уменьшением христианской любви в вере и образе жизни. Любой фанатизм нарушает чисто человеческое уважение и означает дефект в любви, как и спекуляции на тему награды и отсутствия наказания в потустороннем мире. Нет необходимости еще раз возвращаться к зверствам суеверий, судопроизводству, воспитанию, социальной жестокости и так далее во всех ортодоксальных эпохах. Такие явления – в ослабленном виде в результате освобождения гуманистических государств от Церквей – можно и сегодня отчетливо наблюдать в некоторых общинах верующих. Ничего не меняется от того, что наряду с этим по отношению к единоверцам в узком смысле отмечается сильная готовность помочь, которая в других условиях оказывается в большей или меньшей степени направлена против инаковерующих. В наши задачи не входит сравнивать с этим великолепные, особенно художественные достижения в области сублимации, которые противостоят дефектам в любви и усилению страха.

Важной составляющей частью полностью развитого протестантизма является замена церковной массы христианской общиной. Теперь не масса как целое, магическая навязчивая церковь, а связанные в любви не только с братьями по вере, но и со всеми людьми отдельные личности являются истинными носителями христианства. Уже у древнейшей христианской общины ясно видны демократические черты: руководят ею не отдельные личности, а несколько человек – старейшины («пресвитеры») или епископы (собственно «смотрители» ^[963]). Более позднее монархическое устройство возникло только по прошествии десятилетий. Не человек существует для церкви, а церковь – для человека. Действительно свободный от навязчивостей протестантизм может развиваться только на почве интенсивного осуществления любви Христовой, с другой стороны, такая живая любовь исключает образование массы. Духовный глава также должен освобождать людей с помощью любви и терпения, как делал Иисус Христос.

Нужно обратить внимание на то, что везде, где Иисус говорит о культовой общине, Он не имеет в виду большую массу, а прежде всего очень маленькую. «Где двое или трое собраны во имя Мое, там и Я посреди них» (Мф. 18:20). Двоих уже достаточно, ведь они образуют общину верующих. Число три называется, потому что необходимо дать понять, что должна царить количественная свобода. Там, где двое собрались в любящей вере Христовой или верующей любви, там уже присутствует христианская Церковь.

То, что Павел говорит о любви (1 Кор. 13), содержит главный масштаб для оценки христианских церквей, конфессий и общин. Сложные догмы, пленительные обряды, величественные соборы, великолепная церковная музыка, стабильная организация не представляют собой никакой ценности в глазах Иисуса Христа. Все зависит только от чистоты и силы христианской любви. Ни исторические свидетельства, ни догматическая аргументация не являются свидетельством «более истинного христианства», но только большая верность Иисусу Христу, который управляет заветами любви и живой любящей силой.

Преимущество маленьких религиозных общин или приходов в составе больших церквей в более близкой связи между верующими, что идет на пользу защите от страха. Демократические церкви целых народов напротив требуют терпения по отношению к различиям в проявлениях веры. Но самое важное – это связь с вождем-Христом, а через него с Богом и людьми.

Там, где это признается самым важным, там догмы теряют свою гибельную, устанавливающую границы, вытесняющую любовь роль. Все христианские общины, даже если они имеют огромное количество различий в представлениях о вере и своем внутреннем устройстве, являются сосудами христианской любви, или они не имеют права считаться христианскими общинами. Для «христианских христиан» (ведь существовало очень много нехристианских «христиан») не существует большей ереси, чем объявлять еретиком того, кто исповедует Христа и его любовь. На этом принципе основывается экуменическое единство всех христиан, и оно должно основываться на этом принципе, но без синодов и соборов. Безобразные ссоры между конфессиями – отвратительное и постыдное свидетельство того, что ни одна из них по-настоящему не постигла духа Иисуса, заменяются соревнованиями в любви. Кафоличность любви, ее вселенский характер – единственное, что соответствует образу мыслей и заповеди Христа. Несомненно, ее видит только тот, кто смотрит в глубину души, но то, что признание вселенского характера любви Христовой должно было бы приносить прекрасные плоды, которые не могут созревать в глуши догматических навязчивостей, и что вся история христианства должна светиться ярчайшим светом, если ее пронизывает этот дух, ясно каждому и для Христа является истиной. И тогда наилучшим образом осуществляется христианский идеал преодоления страха и совладания с ним.

Новейшая история церковного стремления к объединению подтверждает эту точку зрения. Когда в 1925 году на всемирной церковной конференции в Стокгольме (Conference on Christian politics, economics and citizenship) представители протестантских общин и Православной Церкви обсуждали вопросы практического христианства, то есть вопросы совершенствования христианской любви, то они пришли к значительному согласию ^[964]. То, что большинство депутатов считали Царствие Божие не результатом естественного развития мира, а «надмирным и снаружи открываемым только эсхатологически» не мешает тому, что все согласились с утверждением, что «владычество Божие включает в себя служение и участие христианской любви в общественной жизни и сосуществовании народов» и «в области этических и социальных вопросов все христиане немедленно должны начать действовать сообща», несмотря на разногласия в богословских и церковных вопросах. Однако когда на конференции в Лозанне в 1927 году обсуждались вопросы вероисповедания, церковного устройства, таинств, то обнаружились глубокие разногласия. Разговор о потусторонности или посюсторонности Царства Божия выходит за рамки нашей психологической или терапевтической задачи.