Мудрость Салли - читать онлайн книгу. Автор: Рут Хоган cтр.№ 41

– Они тебе очень идут. Гораздо больше, чем мне. Думаю, мама всегда хотела, чтобы во мне было чуть больше Одри Хепберн и чуть меньше Барбары Виндзор. Иногда я чувствовала, что она и меня считала чересчур «дешевкой».

– Она ошибалась.

Похоже, с жизнерадостностью Китти боролся не только монастырь. Мы упаковываем платья в бумагу, и Китти одалживает мне чемодан.

– Правда, не знаю, как тебя отблагодарить… – снова начинаю я.

– Пригласи меня поплавать в тот прекрасный открытый бассейн, Маркус рассказывал, ты часто туда ходишь. Это будет прекрасной благодарностью.

– С огромным удовольствием. Кстати, как там твой великолепный жених?

– Читает мне стихи в ванной, дарит цветы каждую неделю, держит меня за руку в парке, готовит вкуснейшее зеленое карри и всегда опускает сиденье унитаза.

– Похоже, он идеален.

– Для меня – да.

Когда я собираю вещи, чтобы уходить, Китти Мюриэль снова берет меня за руку.

– Габриэль бы очень тобой гордился. Чтобы пережить смерть ребенка, нужно великое мужество, и у нас не было выбора, но еще больше мужества нужно, чтобы жить дальше без них.

Уходя из квартиры Китти Мюриэль с чемоданом, полным красивых платьев, я вспоминаю ее слова. Люди часто гораздо глубже, чем кажутся. И это действительно так.

Сегодня температура в бассейне 20,1 градуса. Солнце светит необычайно жарко для начала сентября, но Китти Мюриэль – еще жарче. Бассейн переполнен, люди сидят и лежат, расстелив на траве полотенца, и наслаждаются солнечным светом. Когда из раздевалки выходит Китти Мюриэль, все взгляды обращаются к ней. Красный купальник с завязками на шее выгодно подчеркивает ее фигуру «песочные часы». Красивые ноги – гладкие и загорелые, безукоризненный красный маникюр и педикюр. Даже шапочка для плавания с цветочками смотрится на ней гламурно. Она подходит к бассейну, высоко подняв голову, выпрямив спину и мягко покачивая бедрами под ритм самбы, которая играет у нее в голове. Я шагаю рядом, радуясь, что могу погреться в ее лучах. Самое прекрасное в Китти Мюриэль – то, что она искренне гордится женщиной, которой стала. Безоговорочно. Возраст и его проявления не имеют никакого значения. Ей это совершенно неважно. Она великолепна. Когда она заходит в воду, я чувствую себя неудачницей с детской площадки, которой непостижимым образом удалось подружиться с самой крутой девчонкой в школе.

Разумеется, Китти прекрасный пловец. Она медленно скользит в воде, без единого всплеска, сохраняя лицо сухим и улыбаясь всем вокруг. Мне хочется просто наблюдать за ней. И наблюдать, как за ней наблюдают все остальные. Но Китти поворачивается ко мне и кричит: «Давай, заходи, дорогая. Вода прекрасная!»

Китти проплывает два бассейна, потом берет паузу и проплывает еще два. Когда она остается на глубине для второго перерыва, в воду заходит олимпиец. Твою мать. Я продолжаю плыть. Никаких остановок. Когда я доплываю до другого конца бассейна, то поворачиваюсь и вижу, что Китти радостно с ним беседует. Поймав мой взгляд, она машет рукой.

После заплыва мы идем в кафе, чтобы выпить чаю и съесть по кусочку лимонного пирога Фло. Я представляю друг другу Фло и Китти Мюриэль.

Я впервые вижу, как Фло почти решилась дара речи. Китти Мюриэль в роскошной бело-золотой тунике садится за столик рядом с прилавком, и я приношу поднос с чаем и пирогом.

– Ну, – говорит Китти Мюриэль, осторожно расправляя на коленях бумажную салфетку, – это было чудесно. Я не плавала много лет, а теперь наконец пришла в этот роскошный бассейн и буду делать это гораздо чаще. Может, даже смогу убедить своего жениха составить мне компанию.

Фло бессовестно вклинивается в разговор.

– Я заметила кольцо. Очень блестящее.

Китти Мюриэль улыбается ей и протягивает руку, чтобы Фло могла лучше рассмотреть. Этого повода достаточно, чтобы Фло вышла из-за прилавка и присоединилась к беседе. В кафе прохладно и тихо, большинство людей предпочитает есть и пить снаружи, на солнце. Фло берет Китти за руку и внимательно рассматривает кольцо.

– Камень настоящий, это точно.

Китти убирает руку и отламывает кусочек пирога.

– Оно очень красивое, знаю, но, честно говоря, если бы он подарил мне кольцо из супермаркета, я бы сказала «да».

Фло явно впечатлена.

– Значит, он необыкновенно хорош?

Китти Мюриэль подмигивает Фло.

– Просто ходячий секс!

Фло громко смеется и спрашивает:

– А у него случайно нет брата для меня? – а потом выразительно смотрит на меня и добавляет: – Или сына для вот этой?

Китти Мюриэль делает глоток чая и вытирает губы салфеткой.

– Вообще-то, – говорит она, улыбаясь мне через стол, – я встретила в бассейне очень приятного мужчину.

Я чувствую, как розовеют щеки. Фло страшно хочется узнать продолжение, но в кафе заходят две девочки-подростка и ждут у стойки. Она нехотя отходит от нас и идет принимать их заказ. Китти Мюриэль тянется через стол, чтобы похлопать меня по руке.

– Не смущайся, дорогая. Я просто шучу. Но разве тебе не хотелось бы кого-нибудь встретить?

Вообще-то, да. Вообще-то, я уже встретила. Проблема в том, что он, вероятно, считает меня абсолютно ненормальной.

– Ну да… – бормочу я, играя с остатками пирога.

Девочки за прилавком начинают хихикать, потому что в кафе заходят два мальчика-подростка и встают за ними в очередь. Вслед за ними появляется высокая фигура и подходит к нашему столику.

– Дамы, порекомендуете лимонный пирог?

Это олимпиец.

Элис

Красные ягоды падуба, растущего за окном спальни Элис, напоминали капли крови на фоне листьев и веток, покрытых сияющим инеем. Элис и Бог снова начали разговаривать, после стольких лет. Вернее, говорила Элис, очень надеясь, что Господь ее услышит. Она не могла пойти к отцу Питеру в местную церковь. Она иногда ходила туда с Мэтти, с тех пор как он родился. Но теперь она знала – это все была ложь. Это была другая Элис.

Поэтому она поговорила с отцом Томасом, священником при больнице, перед прошлым сеансом химиотерапии. В детали она вдаваться не стала, даже в общих чертах. Просто хотела узнать, не слишком поздно ли для искупления и есть ли у нее шансы на прощение. Признания теперь не избежать, но сможет ли Бог, сможет ли вообще кто-нибудь любить ее после того, что она сделала? Вера отца Томаса была как любимый изношенный свитер – с торчащими нитками, местами потертый, залатанный на локтях, но все равно самая теплая и уютная вещь из всех. Он проводил дни утешая умирающих и тех, кого они оставили позади, пытаясь убедить их, что жизнь была великим даром, несмотря ни на что. С теми, кто остался позади, было всегда сложнее: иногда они больше не желали этого дара. Отец Томас говорил им, что Бог – не магазин одежды и возвратов не принимает. Но для некоторых утешение было невозможно. Они отказывались жить дальше, предпочитая просто дожидаться смерти. Они расстраивали его сильнее всего. Он сказал Элис, что никогда не поздно, что Господь всегда оставляет дверь приоткрытой даже для самых худших грешников. Глядя на хрупкую женщину перед собой, несмотря на морщины и тени на ее лице, он видел глаза ребенка. И не мог представить, чтобы эта женщина хотя бы задержала книгу в библиотеку или не оплатила парковочный билет. Совершенно немыслимо, что она способна на смертный грех. Но ее благодарность была очевидна. Почти отчаянна.