Мудрость Салли - читать онлайн книгу. Автор: Рут Хоган cтр.№ 26

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Мудрость Салли | Автор книги - Рут Хоган

Cтраница 26
читать онлайн книги бесплатно

Наконец сцена готова, и выходит мужской хор. На певцах яркие нейлоновые мантии, статического электричества с которых хватит на всю страну, шапки, как у смурфов, и сандалии на липучках. Они исполняют нечто вроде чечетки (только без башмаков) и немного поют, но я почти не решаюсь взглянуть на сцену, потому что еле сдерживаю хохот. Некоторые из артистов не могут петь и танцевать одновременно, так что выступление получается не слишком стройное. У Эдварда дела с самоконтролем обстоят немного лучше, но я вижу, как подрагивают уголки его рта и как побелели костяшки его пальцев, вцепившихся в кресло.

Когда песня и танец заканчиваются, публика аплодирует с чрезмерным энтузиазмом. В разделе, посвященном поведению в театре, Леди Т. пишет, что «неразборчивое хлопанье в ладоши не только раздражает, но и говорит о невежестве», но я подозреваю, что большинство зрителей из последних сил сдерживают истерический хохот и пользуются возможностью сбросить напряжение и перевести дух перед следующей сценой. Я молюсь, чтобы, ради блага Эдварда – и моего, потому что моя любезность висит на волоске, – его друг в роли Ко-Ко оказался лучше предыдущих выступлений. Появление на сцене хора школьниц отнюдь не способствует моему самообладанию. Возраст этих школьниц варьируется от постменопаузы до одной бедной старушки, которая, похоже, уже при смерти. Ей осторожно помогают передвигаться по сцене две более прыткие участницы хора. На этих дамах тоже вульгарные кимоно из занавесок, волосяные шапки и шлепанцы на платформе (самая старая надела клетчатые тапочки). Одна из «девочек» накрасила губы чуть ярче остальных и надела кимоно с довольно вызывающим вырезом. При первой возможности она заигрывает с Элвисом, сидящим на первом ряду. Это та самая лучезарная сирена из магазина, и, судя по всему, они с Элвисом теперь пара.

29

– Уж извини, но, по-моему, у Юм-Юм слишком большая задница.

Мы пьем вино во внутреннем дворике театра во время антракта и обсуждаем увиденное. Эдвард явно наслаждается происходящим.

– Эдвард, ты немного несправедлив. У кимоно сзади есть нечто вроде турнюра.

– В ее случае дело скорее в трюме.

Я не могу удержаться от смеха. Постановка оказалась очень увлекательной по многим причинам: кустарные костюмы, созданные из обрезков шторной ткани отставной учительницей труда с фетишем на тему смурфов, чудесно странный оркестр и главное – новое увлечение Элвиса. Я посмотрела в программке имена участниц хора школьниц. Вариант лишь один. Она явно Китти Мюриэль Пичи.

– Ко-ко неплох. И весьма красив.

– Гмм…

Эдвард очень увлеченно вставляет в мундштук сигарету и слегка краснеет. Ко-ко действительно стал открытием. Он не только очень хорош собой, но и оказался талантливым и харизматичным актером. Он тащит эту постановку практически в одиночку (с небольшой помощью Китти). Эдвард зажигает сигарету и глубоко затягивается. Выпускает два идеальных колечка дыма и улыбается, и когда я заглядываю в его сияющие глаза, до меня наконец доходит. Эдвард влюблен.

Мне вдруг становится очень жарко, и глаза наполняются слезами – я пытаюсь сгладить неловкость, копаясь в сумочке. Мне хочется плакать от огромного облегчения, и вскоре я начинаю икать, пытаясь удержать эмоции под контролем. Я делаю глоток вина и обвиняю во всем сигаретный дым. Эдвард насмешливо смотрит на меня, но молчит.

Меня всегда беспокоило, что Габриэль мог стать причиной трещины в отношениях Руперта и Эдварда. Не единственной причиной побега Руперта, но катализатором, предопределившим ход событий. Эдвард обожал Габриэля, но Руперт не разделял его энтузиазма. Возможно, он ревновал. Даже после гибели Габриэля. После Руперта у Эдварда не было серьезных отношений, что добавляло еще одно чувство вины в мой внушительный список. Но в последнее время Эдвард стал более оживленным. Я думала, он просто пьет слишком много эспрессо, но, похоже, он окрылен влюбленностью, и я очень за него рада.

Во второй части появляется сам Микадо, его роль исполняет довольно привлекательный и импозантный мужчина с выразительностью кирпича. Но зато он может сам ходить, почти попадает в ноты и помнит большую часть текста. Китти Мюриэль продолжает отчаянно флиртовать с Элвисом, едва оказывается на сцене. А Эдвард по уши влюблен. Как только появляется Ко-Ко (высокий, худой, с темными волосами и ясными карими глазами), Эдвард преображается. Разумеется, он пытается это скрыть – когда он ловит мой взгляд, то начинает играть бровями и делает шутливое замечание, чтобы меня отвлечь. Но я все вижу.

Представление заканчивается воодушевляющим пением хора из шаркающих школьниц (самая старая теперь использует ходунки), танцующих смурфов в мантиях и финальным гудком диджериду. Публика хлопает, кричит и несколько раз заставляет актеров выйти на бис. От смеха у меня по лицу льются слезы и болят щеки. После двух часов на деревянных сиденьях задница болит тоже. Ой, простите, Леди Т., – ягодицы.

Мы перемещаемся в паб, где к нам вскоре присоединяется Маркус, в реальной жизни – арт-куратор из Нью-Йорка, а не палач из Титипу. Он оказывается таким же очаровательным, остроумным и добрым, как мне и показалось. Ну, насколько я могу судить за пять минут общения. Я допиваю бокал, извиняюсь и ухожу. Я сразу чувствую, когда становлюсь третьей лишней, и не намерена играть эту роль. Возможно, Эдвард наконец нашел своего героя.

30

13 января 1884 доктор Уильям Прайс поджег младенца Иисуса на холме в Гламоргане. Уильям был друидом, вегетарианцем, сторонником свободной любви и противником вивисекции. Судя по описанию, интересный человек. В возрасте восьмидесяти трех лет он стал отцом ребенка своей экономки, и они назвали его Иисусом Христом. К сожалению, Иисус прожил всего несколько месяцев, и Уильям, не в силах передать останки своего драгоценного ребенка чужим людям и желая отдать честь своим друидским верованиям, решил самостоятельно похоронить его, в том числе провести довольно примитивную кремацию, которая удалась лишь отчасти. Христианские соседи Уильяма пришли в ужас (видимо, они как раз сушили белье, и оно пропахло костром) и настояли, что его педиатрическо-пиротехнические опыты должны быть наказаны. Но сэр Джеймс Стивен из суда Кардиффа признал, что кремация не является преступлением, поскольку никакого вреда от нее не было. Сэр Джеймс был человек передовых взглядов, который явно никогда не занимался стиркой.

Это все правда. Я не придумала ни слова, и, думаю, это был бы оригинальный способ начать рассказ о той части кладбища, где погребен кремированный прах. Я активно работаю над материалом и уверена, что немного уважительного юмора не навредит. Это ровный участок земли на вершине холма, затененный древними соснами и местами огражденный миниатюрной живой изгородью. В жаркие дни, как сегодня, тут можно найти зеленое убежище могильной прохлады, а еще здесь «кладбище гномов». Я никогда не произнесу это вслух, и уж точно не на экскурсии, но мысленно я называю его именно так. Ряды маленьких надгробий похожи на могилы очень маленьких человечков. Здесь я посещаю Руби Айви, Нелли Нору и Элси Бетти, которые носили передники с цветочным орнаментом на плоской груди и бигуди под платками, а на их руках и лицах отпечатались долгие годы тяжелого труда. Они были неисправимыми вестоплетками (слово дня – сплетницами), любили ходить вечерами в кинематограф, выпить бокальчик портера – и любили своих родных, а еще заваривали такой крепкий чай, что все невольно морщились. Руби Айви сквернословила, как матрос, Нелли Нора курила самокрутки, а у Элси Бетти был третий сосок. Они были соседками при жизни и остались ими после смерти. Эти дамы для меня – как гватемальские куклы беспокойства.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию