Особенные дети - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Керре cтр.№ 32

Заметки на бегу

Часто на консультациях спрашивают: «Нам сказали, что аутизм — хуже, чем умственная отсталость. Это правда?» Нет, это неправда.

Нет диагнозов лучше или хуже. Везде есть свои плюсы и свои проблемы. Родители ребёнка с аутизмом хотят, чтобы он был открытым и «тёплым», как дети с синдромом Дауна. А родители, воспитывающие ребёнка с синдромом Дауна, могут хотеть для своего малыша высокого «аутистического» интеллекта. Родителям ребёнка с ДЦП может казаться, что легче с ребёнком с ментальными особенностями, но который сам передвигается и жуёт твёрдую пищу. Дети особенные, как и дети нейротипичные, — очень разные, но ни один диагноз не делает лучше одних и хуже — других. Да и насчёт перспективности можно поспорить: иногда обычная сильно запущенная речевая задержка выглядит хуже, чем синдром Дауна, который корректировали с раннего детства. Диагноз — это только слова на бумаге, которые очень немного говорят о реальных возможностях и перспективах вашего ребёнка.

Я — за то, чтобы работать с симптомами: учить говорить, если не говорит, тренировать логику и расширять знания об окружающем мире, если есть интеллектуальная задержка, делать массаж и консультироваться с неврологом, если нарушен тонус. Стена строится из отдельных кирпичиков. Так и нормализация состоит из отдельных небольших действий: step by step, шаг за шагом, набор которых будет своим для каждого конкретного ребёнка, а не из мифической тотальной «коррекции диагноза». Что лучше — чай или кофе? Ответ будет у каждого свой. Но ведь существование в этом мире чая не делает кофе хуже, правда? Даже если он вам совсем не нравится и вы его никогда не пьёте.

В школу. На холод. Куртка, штаны, ботинки.

Каша на завтрак — триста четыре крупинки.

Чай недостаточно сладкий, а значит, опасен.

Как это гадко — жить замурованным в мясе.

Улица, дождик, автобус, пять остановок.

Капли по крыше, двадцать тыщ, тридцать, сорок.

Пять лет назад — столько же капель — совпало.

Пять лет назад с нами расстался папа.

В школе игра не хитра — то буквы, то числа.

Мне говорят: «Ты дурак, тебе надо лечиться».

Я не умею хитрить, а значит, опасен.

Как это гадко — жить замурованным в мясе.

Спать. Одеяло. Кровать. Пять минут — и свобода.

Знаете, жизнь назад я был водородом.

Как это здорово — быть отголоском сверхновой.

Утро. Будильника рёв — и снова оковы…

Пять тыщ четыреста букв в блестящем журнале.

Мама уже не целует — отвечу едва ли.

Маме твердят: «Он растёт, он будет опасен».

Как это трудно — жить замурованным в мясе…

Заметки на бегу

Идёт занятие. Я прошу: «Назови пять профессий». «Неонатолог», — говорит ученик. «Рентгенолог», — говорит ученик. И ещё несколько в том же духе. А потом рассказывает про каждую из профессий. Я прошу: «Назови пять видов спорта». «Бобслей, — говорит ученик. — Тяжёлая атлетика, лёгкая атлетика, а ещё я знаю фигурное катание и художественную гимнастику». Ученику восемь лет. Нам говорили — не научите, нам говорили — не сможет учиться в школе, нам говорили что-то о снижении интеллекта. Нам много чего говорили. Система в очередной раз дала сбой, сама предъявив доказательства, что диагнозы — это только слова. А за ними стоят дети — они плевать хотели на эти ярлыки и клетки, в которые их пытаются загнать. И могут невероятно много, если работать, заниматься, любить, а главное — верить в них. И я прошу: «Расскажи мне про бобслей. Я про него ничего не знаю». И готовлюсь слушать подробный и интересный рассказ. Теперь пришло время ненадолго поменяться ролями. Сейчас учиться буду я. И это невероятно круто, почти американские горки, когда ученик на какие-то очень короткие мгновения становится учителем. Ради этого стоит работать и ждать.