Вурдалак - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Пономаренко cтр.№ 40

– Дмитрий Фролович, как вы смотрите на то, чтобы нам вместе поужинать? Разумеется, я угощаю! Вы наверняка знаете приличный ресторан с музыкой, мы отлично проведем там время. – Владимир выжидающе посмотрел на Ловцова.

– Благодарю за предложение, но на этот вечер у меня другие планы. Может, как-нибудь в другой раз. – В глазах Ловцова читалась насмешка, он прекрасно понял, чем было вызвано приглашение, и Владимир вряд ли мог рассчитывать, что «другой раз» наступит.

«За что же так ценят Ловцова заведующий отделением и доктора? Я что-то не замечал, чтобы он делал то, чего не могут делать другие фельдшеры. Не считая того, что он больше хозяйственник, как и положено старшему фельдшеру. – И тут Владимира осенило: – Ловцов умеет хранить тайны! И значит, он многое знает! Но какие тайны скрывает эта обычная лечебница?»

– Всего вам хорошего и приятно провести вечер! – пожелал Ловцову Владимир, и тот ушел.

Владимир, выйдя из отделения, решил пройтись пешком до гостиницы, чтобы снять головную боль. Он шел не спеша, получая удовольствие от ходьбы, и дал себе обещание совершать такие прогулки регулярно и еще по утрам заниматься гимнастическими упражнениями, которые он перестал делать после отъезда из Киева. Отец будил его по утрам и строго следил за тем, чтобы Владимир занимался как следует.

Неожиданно его обогнал куда-то спешащий долговязый человек. Эта нескладная фигура Владимиру показалась очень знакомой!

– Господин Ташко? – крикнул Владимир, напрягшись: «Каким образом этот больной оказался здесь, в городе, в то время, когда он находится на излечении в психиатрическом отделении больницы? Или его сегодня выписали?» – Куда вы так спешите?

Ташко от неожиданности вздрогнул, взвизгнул, словно щенок, и даже немного присел. Развернувшись, он бросился к Владимиру и стал умолять его:

– Не губите, Владимир Иванович! Прошу вас!

– Как вы здесь оказались и почему? Кто вас отпустил?

– Владимир Иванович, голубчик, вы ведь понимаете, как тяжко находиться в неволе, все время взаперти, да и по домашней еде соскучился. Матушка вкусный борщец готовит, а какие телячьи котлетки! – Ташко плотоядно облизнулся в предвкушении трапезы. – Это нечасто бывает, ведь мы люди бедные, а требуется определенная мзда… ну, вы понимаете… чтобы дежурный санитар отпустил до утра. Но вы не подумайте ничего такого – я больше не безобразничаю!

– И все же ваше место в больнице!

Владимир хотел кликнуть извозчика и отвезти Ташко в больницу, но тут подумал: «Если безобидный Ташко может свободно за деньги выйти из отделения, то почему себе этого не мог позволить богач-психопат Лещинский? А ведь это удобно – иметь такое алиби: вроде сидишь под замком и в то же время вечером свободно гуляешь по городу. – Владимир тут же себя осадил: – Почему именно Лещинский сразу оказался у меня под подозрением? Только из-за того, что мне он неприятен? – Ему вспомнились слова Нестеренко в отношении Лещинского и „тихонь“, у которых неизвестно что на уме. – Надо присмотреться ко всем больным в отделении, ведь часто психические заболевания сопутствуют гениальности».

Убийца, имея такое «железное» алиби, может ничего не опасаться. «Но как узнать, что вечерами, ночами творится в палатах больных? Санитары не расскажут, не признаются в своем проступке, они ведь держатся за денежное место».

– Хорошо, господин Ташко, – сказал Владимир понурившемуся долговязому мужчине, наверняка в голове прокручивающему весь ворох неприятностей, которые грозят ему за самовольную отлучку. – Пожалуй, я пойду на то, чтобы не задерживать вас и не сообщать об этом вашем проступке заведующему отделением.

– Благодарю вас, Владимир Иванович! Вы меня спасли! – Ташко бросился к нему, порываясь поцеловать ему руку, но тот успел ее брезгливо отдернуть.

– Но, как говорится, услуга за услугу! – продолжил Владимир. – Вы должны мне сообщать, что делается поздним вечером и ночью в палатах отделения, кто из больных, как и вы, покидает их за деньги и кто из санитаров им это позволяет.

Долговязый Ташко снова загрустил, понимая, что легко покинуть больницу у него больше не получится. Чтобы закрепить соглашение, Владимир завел его в ближайший трактир и досыта накормил и даже разрешил выпить стопку водки. У быстро опьяневшего Ташко развязался язык.

Он рассказал, что услугами дежурных санитаров пациенты пользуются по мере необходимости, но нечасто и не все. Из их палаты это Яков Берштейн (Владимиру припомнился находящийся все время в движении улыбающийся коротышка, больной шизофренией), Петр Сидоров, когда его не тревожат лягушки в животе, и Костицкий (Владимир вспомнил застывшего во время их первой встречи в позе креста больного).

– Лещинский покидал лечебницу вечерами? – спросил Владимир о том, что больше всего его интересовало.

– А почему вы спрашиваете? Ведь Лещинский уже выписался, – удивился простодушный Ташко.

– Мы договорились, что вы ответите на все мои вопросы! – жестко напомнил Владимир.

– Да, он уезжал, и очень часто. За ним приезжала карета.

– Какая карета?! – насторожился Владимир, вспомнив вечернюю встречу с удивительной пассажиркой не менее странной кареты, которая до этого его пугала.

– В темноте не рассмотрел – большая, много лошадей запряжено. Я вышел следом за ним, но не успел дойти до кареты, как Лещинский уже на ней уехал.

– А из других палат кто вечером уходил? В частности, из палат доктора Топалова.

– Не помню, ведь кому-то надо сегодня, а другому завтра или послезавтра. Я ведь специально не вел наблюдения.

– Теперь вам придется их вести и обо всем рассказывать мне. Как и о любых странных событиях, происходящих ночью в отделении.

– Странных?! – Ташко рассмеялся кудахчущим смехом. – Ведь мы там все странные.

– Не поверю, чтобы вы не видели, как кто-то из больных Топалова уходит из отделения! Раз вы не хотите быть со мной откровенным, наше соглашение недействительно!

Ташко поменялся в лице и оглянулся перед тем, как едва слышно сообщить:

– Художник вечером уходил… А еще Скибинский.

– Почему вы их не хотели называть? Чего вы боитесь? – строго спросил Владимир.

Ташко наклонился к нему, обдав запахом недавно съеденного – сильнее всего пахло луком, – и тихо произнес:

– Доктор Топалов – страшный человек! Он не любит, когда кто-нибудь сует нос в его дела, интересуется его пациентами.

– Что это за художник?

– Иероним Велиал, наш местный художник, настоящее имя – Иван Половица. Стал рисовать всякую чертовщину, взял этот ужасный псевдоним – вы же знаете, что он означает?

– Велиал, или Белиал – падший ангел. За картины не попадают в психиатрическую лечебницу, как он тут оказался?

– Не знаю, нам запрещено общаться с пациентами доктора Топалова.

– Но уши у вас, Ташко, есть? Как он себя ведет? Проявлял ли агрессию?