Вурдалак - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Пономаренко cтр.№ 23

Одноэтажный магистрат с двумя примыкающими флигелями весьма украшала возвышающаяся над ним воздушно-ажурная ротонда с остроконечным шпилем. Выйдя из экипажа, Владимир направился к входу в магистрат, украшенному треугольным портиком с четырьмя колоннами, при этом удостоившись пытливого взгляда грузного городового, прохаживающегося невдалеке. Высоко стоявшее в небе солнце припекало, и Владимир после поездки с ветерком почувствовал себя неуютно, оказавшись на открытом пространстве, где от солнца негде было спрятаться.

Поднявшись по ступенькам, Владимир открыл тяжелые дубовые, украшенные резьбой двери и оказался в прохладном вестибюле. Привратник в чиновничьем мундире подсказал ему, где находится попечительский совет. Владимир, пройдя по длинному коридору в самый его конец, подошел к нужной двери. В большой светлой комнате, уставленной столами и шкафами, как в обычной канцелярии, находилось двое мужчин среднего возраста, в простеньких, почти одинаковых мышиного цвета костюмах. Они сидели в разных концах комнаты, словно поссорились.

Поздоровавшись, Владимир поинтересовался:

– Я могу видеть секретаря попечительского совета господина Филиппова? Я из городской больницы, привез отчет.

– Прошу ко мне, – отозвался сидевший за столом у окна узколицый мужчина с длинными рыжими бакенбардами, еще больше удлиняющими его лицо.

Подойдя к нему, Владимир протянул пакет с отчетом.

– Я могу идти?

– Судя по тому, что ваше лицо мне незнакомо, вы недавно работаете в больнице. Представьтесь, пожалуйста!

– Шульженко Владимир Иванович, прибыл по направлению губернской врачебной управы после окончания медицинского факультета Киевского университета имени Святого Владимира. Работаю в нервно-психиатрическом отделении лекарем чуть больше недели.

– Присядьте, пожалуйста.

Филиппов задумчиво посмотрел на него сквозь толстые стекла круглых очков. Глаза у него были уставшие, с покрасневшими белками.

– Вас следует представить председателю попечительского совета больницы, господину Верещагину. Олег Вениаминович весьма дотошно интересуется всем, что касается больницы и его персонала. Я сейчас доложу о вас. Наберитесь терпения и ожидайте!

Филиппов встал, взял исписанный лист – видимо, подготовленное письмо, и вышел из комнаты шаркающей походкой, как ходят страдающие геморроем или заболеваниями позвоночника.

Ожидание затянулось, и Владимир, вытащив карманные часы, с неудовольствием взглянул на циферблат – прошло уже три четверти часа! Однако в его положении оставалось только ждать. Наконец вернулся Филиппов, в несколько возбужденном состоянии:

– Пойдемте скорее! Господин Верещагин вас примет.

«Как будто мне это надо и я жду не дождусь этой встречи», – раздраженно подумал Владимир.

По дороге в кабинет Филиппов счел нужным, понизив голос, сообщить:

– Господин Верещагин – один из самых уважаемых и богатых людей нашей губернии, потомственный дворянин, меценат, в его собственности несколько сахарных заводов, огромные поля. На нужды вашей больницы господин Верещагин из личных средств выделяет значительные суммы.

Кабинет, куда Филиппов ввел Владимира и тут же спрятался за его спиной, был богато обставлен. Черного цвета мебель из ценных пород дерева, несколько картин на стенах. Владимир заметил среди них «Последний день Помпеи» Брюллова и «Девятый вал» Айвазовского. «Если это не подлинники, то очень искусные копии», – подумал он. Остальные картины он видел впервые, некоторые относились, скорее всего, к фландрийской школе живописи эпохи Ренессанса, правда, Владимир в этом был не силен, так как его оставляли равнодушным дородные красавицы Рубенса, сцены в кабачках Адриана Брауэра и Давида Тенирса Младшего.

Окна завешены тяжелыми темно-бордовыми портьерами, видимо, чтобы внутрь не попадал буйствующий солнечный свет. Освещала кабинет огромная хрустальная люстра с электрическими лампочками. За громадным черным столом, в кресле с высокой, искусно резьбленной спинкой, словно на троне, восседал представительный, моложавый мужчина с буйной темной шевелюрой, бледным аристократическим лицом и тонкими усиками над верхней губой. На вид Верещагину было лет сорок пять. Он окинул Владимира холодным надменным взглядом и сделал небрежный жест рукой, отсылая Филиппова, и тот мгновенно скрылся за дверью.

– Подойдите ближе и присядьте! – Голос у Верещагина был сухой и резкий.

Владимир послушно сел на черный стул, обитый дорогой красной материей. Он с удивлением отметил, что доминирующие цвета в кабинете черный и красный. Лишь картины на стенах добавляли других красок, но также мрачных, угнетающих, как и их сюжеты.

Верещагин посмотрел на листок, видимо, со сведениями о Владимире:

– Мне уже докладывали о вас. Желаю от вас услышать, чем вас прельстил наш провинциальный, хотя и губернский город? Ведь вы киевлянин, из весьма достойной семьи, думаю, для вас не составило бы особого труда остаться в родном городе?

– Выбор на Чернигов пал совершенно случайно, я не стремился именно сюда, – признался Владимир. – Мне было все равно, куда ехать. Правда, я рассчитывал на место хирурга, а не врача-психиатра.

– Об этом мне тоже доложили… Думаю, в скором времени ваше желание исполнится, мы вводим еще одну должность лекаря в штат больницы, и это будет должность хирурга.

Владимир от неожиданности опешил: «Так просто?»

– Я не гарантирую, что это место достанется именно вам, но шансы его получить у вас есть, и весьма неплохие. Расскажите о себе, о вашей семье, учебе в университете. – Верещагин вновь посмотрел на лежащий перед ним листок. – Я знаю о вас совсем немного.

Владимир удивился дотошности председателя попечительского совета, его интересу к своей особе – ведь он был всего лишь младшим лекарем! Он, ничего не скрывая, рассказал о своей семье, о том, что рано лишился матери, о порой докучливой опеке отца, об учебе в университете.

– На самом деле вы решили покинуть Киев из-за гримас любви? – неожиданно прервал его Верещагин. – Такое часто случается, особенно с первой любовью, которая, как правило, несчастлива. Не так ли?

– Я хочу испытать свои силы в новом для меня месте, и других причин покинуть родной город у меня не было, – сухо ответил Владимир. «Даже если бы было и так, какое его дело?»

В киевском периоде жизни Владимира и в самом деле была любовная история, закончившаяся для него фиаско. Как и большинство студентов, первый опыт плотской любви он получил в публичном доме на Эспланадной, куда его затащили друзья после попойки. Проститутка была рыжая, толстая, смешливая и очень умелая, но наутро, окончательно протрезвев, Владимир дал себе слово больше не искать утех продажной любви, хотя бы из-за опасности подхватить венерическое заболевание.

Когда учеба в университете подходила к концу, отец начал брать его с собой, идя в гости к своим друзьям, имеющим взрослых дочерей. Однако эти девицы оставляли Владимира равнодушным. Любовь к нему пришла нежданно, заставив испытать сердечную боль. Владимир влюбился в актрису, играющую в спектаклях Народного дома третьестепенные роли, почти без слов. Порой он сам не понимал, почему влюбился в Эльзу. Его привлекли ее живая мимика, жесты и даже ее позы, которыми она без слов передавала клокочущие в ней чувства. Любовь не признает логики и доводов разума. Она приходит без повода, но уходит всегда по какой-то причине.