Коллекционер жизней. Джорджо Вазари и изобретение искусства - читать онлайн книгу. Автор: Ингрид Роланд, Ной Чарни cтр.№ 49

Страница

Так вот, люди эти не особенно доверяли упомянутому Джорджо, который смеялся над их тщеславием и глупостями и стремился чего-либо добиться скорее трудом в искусстве, чем милостями; и о нем даже и не думали, когда вдруг синьором герцогом ему было приказано расписать названный холст названной композицией. Работу эту он выполнил светотенью в шесть дней, и какова была ее законченность, известно тем, кто видел, какое изящество и какую нарядность придала она всему убранству и великолепию этого празднества и насколько она оживила ту часть храма, которая особенно в этом нуждалась» ^[202].

Как и остальные временные декорации, эта работа Вазари исчезла вскоре после крестин. Но большинство художников, задействованных в празднике, с успехом использовали свои рисунки в последующих проектах. Для флорентийцев это было очень просто, потому что рисунки они делали на каждом этапе работы. Вазари работал так же: он написал другое «Крещение Христа» для собора в Ареццо в 1549 году.

Группа художников, собравшаяся вокруг Пьерфранческо Риччо, возможно, и была бандой, но это была, вне всякого сомнения, талантливая банда. Ридольфо ди Гирландайо родился, как и Рафаэль, в 1483 году, в семье известного художника XV века Доменико Гирландайо. Тот всегда работал на окружение Медичи и мог похвастаться, что Микеланджело когда-то ходил у него в учениках. Якопо Пантормо был на десять лет младше Ридольфо. Большую часть жизни он провел за работой над портретами для Медичи. Аньоло Бронзино родился в 1503 году и учился в мастерской Понтормо. Стиль Ридольфо, как и стиль Рафаэля, оформился в начале XVI века. И после смерти Рафаэля в 1520 году он, как и его современники Андреа дель Сарто и Фра Бартоломео, продолжал писать маслом полотна с бархатными текстурами в теплых природных тонах. Понтормо, наоборот, создал нечто новое. Образцом для него был Микеланджело, чьи холодные пастельные тона и искаженные пропорции тел его восхищали. Однако сам он изображал тела мужчин и женщин не сильными и мускулистыми, а вытянутыми и грациозными. Он не боялся показывать на своих полотнах сильные эмоции. В его трогательном «Снятии с креста» во флорентийской церкви Санта-Феличита Мадонна падает в обморок при виде мертвого сына, и даже ангелы плачут. Бронзино начинал с мастерской Понтормо. Он работал там так усердно, что их стили почти неотличимы. Оба предпочитают жемчужные телесные тона и холодную пастельную палитру. У юного художника особенно хорошо выходили портреты, среди которых было изображение сурового обнаженного герцога Козимо, позирующего в качестве греческого Орфея. Эту картину Бронзино написал вскоре после женитьбы герцога на Элеоноре Толедской.

В этой компании флорентийцев Вазари по-прежнему считался провинциалом из Ареццо. Понтормо родился за стенами Флоренции, в Эмполи, находившемся немного ниже по реке, но переехал в город еще ребенком. (Понтормо был чудаком и одиночкой. Вазари пишет, что на самый верх его дома вела передвижная лестница. Там у него была спальня и мастерская, и он мог в любой момент поднять лестницу и закрыть откидную дверь, чтобы его не беспокоили.) Но даже если Вазари и чувствовал себя чужаком, у него было два таланта, которые выделяли его среди соперников. Он мог работать с невероятной скоростью и рисовал почти так же хорошо, как и писал. Более того, двадцатилетний конфликт с коренными флорентийцами научил его самодостаточности. Он сделал величайшее одолжение герцогу Козимо тем, что завершил оформление для праздника в честь крещения малыша Франческо Медичи меньше чем за неделю. Но он по-прежнему не спешил становиться постоянным членом герцогского двора. Он больше хотел поехать в Рим и работать на Биндо Альтовити.

Вместо этого он написал так: «…когда мессер Пьетро Аретино, знаменитейший в то время поэт и мой очень большой друг, вызвал меня в Венецию, я был вынужден туда отправиться, поскольку он очень хотел меня видеть» ^[203]. Ранее в этом году он уже откладывал визит к Аретино. Наверняка он очень хотел увидеть и другого своего друга, Франческо Сальвиати, который переехал в Венецию после долгой жизни в Риме. Но, кроме того, у Джорджо была и профессиональная цель: «Сделал я это с охотой, чтобы за время этого путешествия увидеть творения Тициана и других живописцев» ^[204]. Вазари даже мог надеяться встретиться с Тицианом лично, потому что Пьетро Аретино близко дружил с ним и был частым посетителем шумных застолий, которые устраивали Тициан и Сансовино. (Говорят, что Аретино умер от удара во время одной такой встречи, от того, что очень смеялся одной грязной шутке о собственной сестре.)

Некоторое время Вазари переписывался еще и с Джулио Романо, самым талантливым и пылким протеже Рафаэля. Они никогда не встречались, потому что Джулио прижился в северном итальянском городе-государстве Мантуе. И там с 1524 года служил художником, архитектором и камергером при лорде Федерико Гонзага. Дружба двух художников сложилась в переписке, как говорит Вазари, «благодаря письмам и репутациям» (per fama e lettere). Среди интеллектуалов XV века стало обычной практикой переписываться с далекими друзьями, сначала в Европе, а потом и по всему земному шару. Они хвастались, что создали целую «Республику писем», связанную обширной сетью переписки. Из художников в это международное сообщество входили только самые образованные и яркие. Джулио повезло: он вырос в утонченной мастерской Рафаэля, где художники мешались с учеными, поэтами и знаменитостями. Хорошим другом ему стал, в частности, Пьетро Аретино. После смерти Рафаэля оба художника занимались недоброй славы проектом, которому принадлежит сомнительная честь называться первой в мире печатной порнографией. Идея принадлежала печатнику Маркантонио Раймонди, Джулио сделал серию сексуальных офортов I Modi («Позы»), а Аретино писал для них сонеты. Вскоре после того как разгорелся скандал, и Джулио, и Аретино уехали на север, где не так свирепствовала цензура. Маркантонио остался в Риме и был обвинен не в распространении непристойных материалов, а в нарушении авторского права. В результате ему всё сошло с рук благодаря его влиянию и положению. Ведь он был официальным издателем гравюр на картины Рафаэля, которые и сделали этого художника знаменитым во всей Европе ^[205].

Теперь, почти через двадцать лет, Джулио Романо успел обосноваться в Мантуе и был солидным пожилым человеком. Он пригласил своего молодого тосканского друга по переписке посмотреть на чудеса, созданные им для герцога Федерико Гонзага. К этому времени семья Гонзага управляла Мантуей более двух столетий, с 1328 года. Профессиональные военные, наследники традиций рыцарства, они считались более благородными, чем Медичи — банкиры, которые находились при власти всего столетие. Так или иначе, но Гонзага были менее богатыми и менее влиятельными, чем флорентийская династия. Вокруг их земель располагались Милан, Венеция, Генуя и Папское государство, а также ряд меньших городов. Герцогу Федерико и Джулио Романо этот ограниченный мир давал возможность жить очень роскошно. Город был окружен тремя искусственными озерами (созданными в XII веке). Он как будто находится на своем собственном острове, с плодородными землями вокруг. Джорджо Вазари остановился там на четыре дня по пути в Венецию, после того как посетил Модену и Парму и посмотрел на Корреджо и перед тем как посетить Верону, древнюю, средневековую и современную:

Страница