На кресах всходних - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Попов cтр.№ 59

— Думаешь, он дома?

Витольд ничего не ответил.

Когда они подъехали к дому Сахоней, Оксана Лавриновна стояла на крыльце, кутая плечи в серый платок.

Братья Порхневичи так и остались сидеть в коляске, Витольд раздумал выходить, словно ему все и так стало ясно — Мирона с Яниной тут не прячут. Но все равно что-то надо сказать.

Что?!

Долго стояла коляска у ограды. Оксана Лавриновна, не говоря ни слова, смотрела на них, молча стягивая концы платка на плечах.

— Поедем? — осторожно спросил Тарас.

Витольд Ромуальдович тронул руку брата, державшую вожжи:

— Поехали.

Пожав плечами, тот стал разворачивать коляску на широкой улице, сбивая росу с репейников, густо разросшихся вдоль гнилого забора Сахоней.

Коляска живо побежала в обратном направлении, приходилось лавировать между коровами, уже выпущенными со дворов в общее стадо. Пастух Ладутька шел со своим длинным кнутом через плечо, он сцену у ворот дома Сахоней видел, не понял, но очень заинтересовался. Пойдет пылить.

— Ты знаешь, братка… — начал было Тарас, но сам не продолжил, потому что сказать ему Витольду было, в общем, нечего. Что тут скажешь, когда оно вон как!

Пролетели мимо колодезного журавля и испуганного взгляда Гражины, что расплющила нос на улицу мимо отодвинутой занавески.

Школьный дом. Двор Жабковских, Моника сидит на коленях перед огромным кудлатым псом и теребит его за уши.

— Чего это наши собаки помалкивали? — произнес Тарас, будто заканчивая прежде начатую фразу.

— Прикормил.

— Значит, давно вернулся. Где ж сидел? — этим вопросом Тарас соглашался, что Мирон прятался не у матери.

Прогрохотав по мосту, коляска шагом стала подниматься на высокий противоположный берег.

— Зайдем к Егору? — спросил Тарас.

— Не надо. Он ничего не видел.

Младший привык верить старшему, но тут немного взбунтовался:

— Да почем знаешь?

— Сам бы вышел и ждал сказать.

Полиция в Гуриновичах еще спала, когда братская погоня пересекала площадь перед «школой».

Выкатили на липовую аллею. Там было пусто. Солнце уже встало высоко, туман между стволами, где еще сохранялся, быстро таял.

По левой стороне были разбросаны дома Тройного хутора, что примыкал к имению, виднелись бредущие по своему утреннему делу коровы. За сонными домами, еще почти полностью скрытый туманом, изъеденный дождями и ветрами, смутно высился дощатый шатер церкви.

Аллея вливалась в имение. Флигеля и постройки имения имели удивленный вид: зачем нас тревожат в такую пору? Нельзя было не увидеть местный Колизей, разрушенно открывавшийся низкому, сырому небу. Можно было заметить отдельных баб. Немцы любили подрыхнуть не хуже полицаев Гапана. Дом, где они стояли, было легко определить: во дворе забросанный зачем-то маскировочной сеткой мотоцикл, на бензобаке его сидел, подбоченясь, петух, замысливая, не кукарекнуть ли. Не больно оккупационная картинка, если правду сказать.

Беспорядочно расположенные постройки имения перевоплотились в тополевую аллею. Ту самую, посреди которой состоялось утреннее свидание отца Ионы с одиноким «фоккером».

Лошадка резво бежала, помахивая подстриженной гривкой, пару раз выпустила ароматический ветер, вызывая каждый раз смешок Тараса, как будто давая ему возможность почувствовать свое превосходство над ней в уровне воспитания.

Витольд молчал, он сидел, обхватив живот руками и сильно наклонившись вперед, словно ему было больно.

— Какая же там будет медицина? Они что, и врачей своих привезут? — вопрос Тараса относился к уже проеханному отверстому гробу оранжереи, но более звучал для того, чтобы как-нибудь разговорить старшего брата.

— Пан офицер, говорят, очень с Сивенковым теперь в друзьях. Любит у него пообедать.

И эта мысль не тронула Витольда, он сидел, все так же сосредоточенно поджавшись, думая о своем.

Коляска живо катилась в сторону Новосад. Справа и слева от нее блестели в разрывах тумана зеркала тихих болот. Они сходились в одном месте, почти вплотную друг к другу, так что там давным-давно был воздвигнут мосток, вот к нему и трусила лошадка.

Отец Иона встал затемно. Отправив Мирона, помолился, лампадка не теплилась, но это ничего, сегодня затеплим кое-чего позначительней. С великим кряхтеньем, но и одновременно с удовольствием поднялся. Суставы ныли, а сердце живое пело. Облачился с помощью призванной Натальи. Подрясник, ряса, стихарь — все было приготовлено загодя. Захватив том Писания, в коже, с серебряными накладками и восьмиконечником, и все, что полагалось к грядущему делу, вышел во двор, а потом и из ворот и повернул не направо, как уже делал многие польские годы, а налево, к храму. Мирон ночью отодрал доски на входных дверях. Посланная прибраться соседка Наталья, набожная женщина, сказала, что сделает после, потому что двадцать баб надо, чтоб там управиться.

Ничего, потом так потом, а сейчас надо сделать богоугодное и одновременно льнущее к сердцу дело. Створка двери отошла тяжело и не полностью, пришлось протискиваться внутрь, цепляясь деталями облачения. Внутри… отец Иона понял, насколько была права Наталья, — здесь очень надо было бы прибраться. И наново освятить. Хотя никто ведь… Из накрест забитых окон ложились с разных направлений тусклые полосы света, пересекая занавеси паутины, она была не только на образах, но и просто свисала сверху наподобие сгущающегося белья — что за пауки тут охотились?

Справа сверху раздался сухой, нервный хропот — сидевший на перекладине голубь вдруг решил приветствовать гостя и пролетел у него над головой, пересекая неподвижные потоки пыльного света и призрачной паутины. На полу валялись там и тут россыпи перьев. Голубиных. Можно было догадаться, что истребителем грязных птиц здесь работал какой-нибудь соседский кот, нашедший дырку в прохудившейся крыше.

Отец Иона двинулся к аналою, морщась, ибо запах тут стоял соответствующий виду.

Мирон и Янина видели коляску Витольда и Тараса, рухнули на землю за елками, когда она прокатывала по аллее. Теперь можно было немного отдышаться. Погоня была пущена по ложному следу. Даже если кто и увидит беглую пару и даже если поймет, куда они стремятся, и даже если он захочет немедленно известить об этом верховного Порхневича, будет поздно.

Они пошли к церкви не со стороны Тройного хутора, откуда пришагал в тумане отец Иона, — для надежности Мирон провел Янину все же за елками, делая небольшой крюк. Время было.

Они увидели перед собой храм в тот момент, когда в небе разорвалась утренняя мглистая пелена, расползлись волны тумана и ударило яркое, по-осеннему чуть истеричное солнце. При таком освещении даже двадцать лет пребывавшее в запустении строение вдруг выказалось значительным и каким-то многообещающим образом. Кричали птицы, искрились лужи, укромно зияла щель входа. Входите узкими вратами.