Исход - читать онлайн книгу. Автор: Петр Проскурин cтр.№ 59

Скворцов про себя выругался и повел группу дальше, круто свернув в лес; километров через десять перед рассветом они остановились на опушке передохнуть и напиться; только-только занималась заря, у самой опушки держался понизу туман. Просыпались птицы, кричали перепела, и начинало различаться небо. Скворцов облегченно вздохнул, было чувство возвращения в привычный, безопасный дом, где тебя ждут и рады.

Они быстро шли дальше. Еще встречались на пути крупные села с немецкими и власовскими гарнизонами, они далеко обходили их, черт их знает, что еще там изменилось за то время, пока они ползали вокруг базы. Скворцов шел и все думал об этом, и Шура шла за ним; она хорошо ходила и почти ни разу не споткнулась; они прошли достаточно долго, все с тем же ощущением, что за ними кто-то следит из темноты, и начинало уже светать. Серо проступали стволы осин и берез; и все облегченно вздохнули, потому что днем все-таки веселее было идти и виднее; они не присаживались (только однажды напились из ручья), шли весь день; в следующую ночь они устроились в сухом дубовом лесу, всухомятку поели хлеба, холодной вареной картошки и луку с огурцами; огурцы Матрены Семеновны были крепкими, вкусными, невероятно вкусными, и, несмотря на сильную усталость, все долго не могли уснуть; завтра к вечеру они должны были выйти к стоянке отряда, и все об этом думали; и хорошо было чувствовать себя, в полнейшей безопасности, наедине с лесом и небом, все оттаивало изнутри, и Юрка стал необычно болтлив и скоро уснул, подтянув колени к подбородку. Скворцов приказал всем спать; погони не было, и он радовался, как хорошо все получилось, и благодарил Кузина за этого немца, Адольфа Грюнтера, он его так и не увидел, но запомнил на всю жизнь, и это само по себе странно. Он никогда не видел человека и был ему благодарен, точно хорошо знал; он все не мог уснуть; господи, сказал он себе, называя далекое, знакомое с детства имя, полуслепая бабушка Настюха так всегда молилась, и все повторяла свое: «Господи, господи…» «Господи, — сказал он, — как мне сейчас хорошо, и лес есть, и небо, и Шура, и я сделал свое, и доволен. Меня не убили, и опять лес шумит. — И он почувствовал, что уснуть все равно не сможет. — Теперь я знаю, чего мне не хватало, — сказал он. — Мне не хватало вот этого покоя, я жил, как зверь, и все боялся. И мне не хватало одного — кусочка тишины и вот этого лесного покоя, когда не надо бояться, что тебя выследят и убьют. Какая хорошая, добрая эта земля, — сказал он, — какая она огромная и добрая».

Скворцов лежал на спине и, глядя в небо, видел клочок неба между деревьями и две звезды, и ему еще никогда не было так хорошо; он лег поодаль от других, нарвал охапку травы и папоротников, и теперь зелень под ним медленно согревалась, и спине было тепло, как если бы он лежал на горячем песке.

Кто-то встал над ним, опустился на колени рядом, и он обрадованно и облегченно вздохнул; он знал, Шура обязательно придет, он подвинулся, и она тихо легла рядом и поцеловала его. За что все это мне? Разве я чем-нибудь заслужил?

— Я не могу спать. А ты?

— Я тоже.

— Как хорошо, Володя, — вздохнула она.

Скворцов ничего не ответил, лишь обнял за плечи, ее голова лежала у него на руке.

— Ты меня никогда не обидишь? — Она снова, как тогда, в первый раз, быстро накрыла ему ладонью губы. — Прости, какую глупость я сказала. Не надо, не говори ничего. Это потому, что такая ночь, такая ночь! Слушай, Володя, я хочу сказать… понимаешь, я, я…

— Не надо, родная, молчи.

Она подождала, потом вздохнула и губами коснулась его щеки:

— Я только хотела сказать, что люблю тебя, очень, очень, очень люблю, все так неожиданно…

Она не договорила и опять легко поцеловала его и засмеялась тихонько; мне надо поспать, сказал он, мне надо поспать, хотя бы два-три часа, чтобы потом быть самим собой.

— Шура, спи, ничего не надо. Не холодно тебе?

— Нет. Спать, спать, будем спать, пока проснемся. Ты ничего не слышишь?

— Нет, — сказал он, прислушиваясь и напрягаясь. — Что ты слышала?

— Ничего, я просто так, спокойной ночи.

Он укутал ее и закрыл глаза; ему было по-прежнему хорошо и покойно, и даже в том, что он ничего не мог сейчас, был свой покой, и он неожиданно заснул и проснулся, когда от солнца уже светились вершины дубов, и лицо было сырым от росы. Он, не открывая глаз, поискал Шуру рядом и быстро сел. Она стояла под дубом и расчесывала длинные волосы и прядь за прядью неловко отрезала их маленькими ножницами. Она улыбнулась ему.

— Что ты делаешь? — испуганно спросил он, вскакивая. — Подожди, подожди…

— Да ну, когда мне с ними теперь возиться. Ты лучше мне помоги, потом у меня еще лучше вырастут, не бойся…

— Когда потом?

— Когда-нибудь… Будет же оно когда-нибудь — п-о-т-о-м?

Он подошел к ней и стал помогать, он брал в руки прядь чистых, темно-каштановых волос, примериваясь, отрезал.

— Мы пострижем тебя коротко, как мальчика.

— Да. Вот тут за ухом еще возьми.

— Хватит, — запротестовал он. — Давай сохраним что-нибудь на память.

— Зачем? Чтобы больней было в старости?

— Что? — удивился он. — В старости?

Она засмеялась.

— Тише, все еще спят. Пусть сегодня все спят сколько смогут. Нужно всем выспаться.

Шура быстро повернулась, все пытаясь поправить волосы, которых уже не было.

— Володя, ты знаешь, я сегодня всю ночь удивлялась. Неужели мы раньше не знали друг друга? Когда это мы встретились?

— Сто лет назад, — сказал Скворцов серьезно. — Очень давно. — Он все не решался бросить последнюю прядь и рассматривал ее: Шура подошла, взяла у него из рук прядь и бросила.

— Все. Долой историю.

— Шура, слушай, у меня есть мысль.

Она поглядела на него и совсем по-детски прижалась к его плечу. Он поднял ее голову, у нее были зажмурены глаза, но она плакала.

— Шура, знаешь, ребята выспятся, мы соберем всех и устроим свадьбу.

Она широко раскрыла глаза.

— Ты это хотел сказать?

— Да.

— Свадьбу? Сейчас? Все и без того уже знают…

— Пусть узнают еще раз.

— Ну хорошо, хорошо, Володя. Делай как хочешь. Только зачем свадьба? Я боюсь сейчас быть счастливой. Я все время думаю, что это может кого-то оскорбить…

— Кого?

— Всех.

— Перестань, Шура, не смей. Все мы кандидаты в бессмертие. Я люблю тебя и хочу до бессмертия пожить женатым человеком. Шура, ты ведь тоже думаешь так.

— Замолчи, — попросила она шепотом.

Они глядели друг на друга и потом тихо пошли куда-то в зеленый-зеленый свет, пронизанный солнцем, он шел оттуда, сверху, от вершин.

Позже, Скворцов, глядя на всех счастливыми, серьезными глазами, сказал: