Опавшие листья - читать онлайн книгу. Автор: Уилки Коллинз cтр.№ 48

– Рабочий дом! – воскликнул он. – Самое название его ужасно!

– Успокойтесь, сэр, – сказал полисмен, – ее не примут с деньгами в рабочий дом.

Амелиус, в совершенном отчаянии, спросил нет ли поблизости гостиницы. Полисмен показал на истасканное, грязное платье Салли и предоставил ему отвечать за себя.

– Здесь есть какая-то кофейня, – прибавил он с видом человека, не решавшегося рассказывать подробностей.

Слишком озабоченный или недостаточно знакомый с жизнью Лондона, Амелиус решился попытать счастья в кофейной. Подозрительная на вид старуха встретила их в дверях и заметила полисмена. Не дожидаясь вопроса, она ответила: «Все занято» – и захлопнула дверь.

– Нет ли еще какого-нибудь места? – спросил Амелиус.

– Есть ночлежный дом, – ответил полисмен, еще с большим сомнением, – но теперь поздно. Там, вероятно, уже набилось народа, как сельдей в бочке. Пойдите сами посмотрите.

Он повел их в слабо освещенную улицу и постучал ногой в трап, сделанный в мостовой. Дверь отворил мальчик с блестящими глазами в грязном ночном колпаке.

– Вам нужно которого-нибудь из них? – спросил мальчик, увидев полисмена.

– Что он хочет сказать? – спросил Амелиус.

– Между этими людьми попадаются воры, – объяснил полисмен. – Сойди с дороги, Яков, и дай барину посмотреть.

Он вынул фонарь и осветил подвал. Амелиус посмотрел вниз. Выражение полицейского «набилось, как сельдей в бочке» подходило к тому, что он увидел. На полу кухни мужчины, женщины и дети валялись вместе.

Страшно бледные лица поднялись в испуге из темноты, когда свет фонаря упал вниз. Амелиусу стало тошно от ужасного запаха, наполнявшего воздух, он с дрожью отшатнулся.

– Что твоя голова, Яков? – спросил полисмен. – Это умный мальчик, – объяснил он Амелиусу. – Я с ним всегда приветлив.

– Теперь лучше, благодарю вас, – ответил мальчик с блестящими глазами. «Прощай, Яков». «Прощайте, сэр».

Трап опустился, и ночлежный дом исчез как страшное ночное видение.

Наступило минутное молчание в группе, оставшейся на мостовой. Нелегко было решить вопрос, что делать дальше.

– Трудно поместить куда-нибудь девушку на ночь, – заметил полисмен.

– Почему нам не взять ее с собой? – сказала одна из женщин. – Я знаю, что она охотно согласится спать втроем на одной постели.

– Понятное дело! – отвечала другая. – Ты знаешь, что он прежде всего явится к нам, если Салли не вернется домой?

Амелиус с обычной горячностью устроил дело.

– Я позабочусь о ней, – сказал он. – Салли, доверишься ты мне?

Она вложила свою руку в его с видом ребенка, готового идти домой. Ее истощенное лицо просияло в первый раз.

– Благодарю вас, сэр, – сказала она, – я пойду с вами куда угодно.

Полисмен улыбнулся. Женщины были, казалось, поражены. Прежде чем они смогли опомниться, Амелиус сунул им немного денег и радушно пожал им руки.

– Вы добрые создания, – сказал он горячо, – мне вас от души жаль. Но, мистер полисмен, покажите мне, где найти кеб и возьмите это за труды. В вас есть человеколюбие, вы делаете честь полиции.

Через пять минут Амелиус ехал с Простушкой Салли на свою квартиру. Неосторожный поступок его казался ему только обязанностью христианина. Ни малейшее сомнение не беспокоило его. Я как-нибудь устрою ее, думал он весело. Он взглянул на нее. Бедная девушка спала в углу кеба. Она дрожала во сне. Амелиус снял пальто и закутал ее им. Как посмеялись бы над ним его клубные друзья, если бы могли его видеть в эту минуту. Он должен был разбудить ее, когда кеб остановился. Он отпер дверь, зажег свечу в зале и повел ее наверх.

– Ты скоро опять заснешь, Салли? – шепнул он. Она осмотрела маленькую гостиную с сонным удивлением.

– Как здесь, должно быть, приятно жить, – сказала она.

– Ты голодна? – спросил Амелиус. Она покачала головой и сняла обтрепанную шляпу, прекрасные, светло-каштановые волосы рассыпались на ее лицо и плечи.

– Я слишком устала, чтобы хотеть есть. Могу я взять подушку с дивана и лечь на ковер?

Амелиус отворил дверь своей спальни.

– Ты проведешь ночь гораздо удобнее, – ответил он. – Вот тебе постель.

Она вошла за ним и осмотрела спальню, любуясь всем, что видела. При виде щетки и гребенки она захлопала руками от восторга.

– О какая разница с моими! – воскликнула она.

– Гребенка черепаховая, сэр, как в окнах магазинов?

Ванна и полотенца бросились ей потом в глаза, она стояла и смотрела на них с завистью, совершенно забыв об удивительной гребенке.

– Я часто заглядывала в магазины железных изделий, и всегда мечтала о такой ванне. У меня только один маленький кувшин, и меня бранят, если я прошу его наполнить водой более одного раза. Мне никогда еще не давали воды, сколько мне нужно. Она остановилась и задумалась на минуту. Опять на лице ее появилось несчастное, бессмысленное выражение, омрачавшее красоту ее голубых глаз. – Тяжело будет вернуться домой, повидав все эти прекрасные вещи, сказала она и вздохнула с покорностью судьбе, которую грустно было видеть в таком молодом существе.

– Ты никогда не вернешься к той ужасной жизни, – возразил Амелиус. – Никогда и не думай о ней больше. Не смотри на меня так странно.

Она слушала с выражением страдания на лице и вдруг схватилась руками за голову. То, что он сказал ей, было так удивительно, что она не могла сразу понять.

– У меня голова кружится, – сказала она. – Я такая бедная, глупая девочка, что ничего не могу сообразить, когда такой господин, как вы, дает новое направление моим мыслям. Не потрудитесь ли вы повторить ваши слова, сэр?

– Я повторю их завтра утром, – отвечал ласково Амелиус.

– Ты устала, Салли, отдохни.

Она очнулась и взглянула на постель.

– Это ваша постель.

– Она твоя на нынешнюю ночь, – сказал Амелиус. – Я буду спать в соседней комнате на диване.

Взор ее на минуту остановился на нем с невыразимым удивлением, потом она посмотрела опять на постель. – Вы позволите мне спать одной? – спросила она удивленно.

В ее взгляде и манерах, когда она произнесла эти слова, не было ничего нескромного, самый развращенный человек не мог бы найти в ней и тени порочности.

Амелиус вспомнил, что одна из ее подруг сказала ему:

– Ум ее не развился с детства. Кроме ума многие другие чувства были неразвиты в бедной жертве. Он затруднялся ответить ей с уважением, которое должно было оказывать ее неведению. Его молчание удивило и испугало ее.

– Я рассердила вас чем-нибудь? – спросила она.

Амелиус не колебался более.