Лэнс Армстронг, «Тур де Франс» и самый громкий скандал в истории спорта  - читать онлайн книгу. Автор: Рид Альберготти, Ванесса О'Коннелл cтр.№ 47

Переехав в Жирону, Лэнс стал более тесно общаться со своими товарищами по команде, в том числе с Джорджем Хинкепи и Тайлером Хэмилтоном, которые жили там весь спортивный сезон. Американские велогонщики начали переезжать в Жирону в 1997 году, когда Визель и Джонни Вельц собирали первую команду европейского уровня, способную достойно выступать на «Тур де Франс».

В 2001 году после успеха команды US Postal доходы некоторых американских велогонщиков позволили им привезти в Испанию своих жен или подружек. «Невозможно выйти на улицу и не увидеть чью-нибудь жену или подругу, какого-нибудь велогонщика или ассистента команды, директора, машину сопровождения, – писала Хейвен Хэмилтон в письме Бетси Эндрю. – Ты увидишь: Жирона – большой вокзал».

К тому же из Жироны было удобно добираться до Валенсии, где находилась клиника врача команды Луиса Гарсия дель Мораль. Это значило, что Армстронг и другие спортсмены могли ездить к нему на лечение, не пересекая международных границ и не вызывая ни у кого подозрений.

Жирона стала своеобразной допинговой столицей. Антидопинговые законы в Испании были намного менее суровыми, чем во Франции; в городе был аптекарь, который с готовностью мог достать любые лекарства. Если врач команды прописывал велосипедисту ЭПО, все, что нужно было сделать, – это пойти в аптеку и заказать его. Если в город приезжали лаборанты проводить допинговые тесты, первый, кто их замечал, предупреждал остальных сообщением: «Вампиры здесь». Спортсмены, которые знали, что тест должным образом им сейчас не пройти, скрывались или делали инъекции маскирующих агентов. Велогонщики из американских команд позволяли себе в Испании все что заблагорассудится.

Однако жены и девушки спортсменов не на шутку взволновались из-за допинга. Женщины обсуждали между собой его опасное влияние на здоровье. Они признавались друг другу, что не хотят, чтобы их мужчины принимали препараты, которые могли вызвать непредсказуемые побочные эффекты.

Кристину возмущали представители допингового контроля, которые появлялись в доме Армстронга в Остине вне спортивного сезона. Как правило, это была семейная пара, которую нанимало Антидопинговое агентство США для проведения внеплановых тестов.

Антидопинговое агентство начало организовывать такие «сюрпризы» в 2000 году. Велогонщики должны были уведомлять агентство о своем местонахождении и информировать о своем прибытии в США. Лэнс ненавидел отправлять все эти факсы и имейлы в их организацию. Он не мог отделаться от ощущения «постоянной слежки».

Раздавался звонок. Лэнс или Кристина открывали двери, слышали с порога: «Внеплановый тест на допинг», – и Лэнсу вручалась бумага, где были перечислены его права. Если он отказывался от теста, то результат автоматически считался положительным. Обычно вся процедура занимала 15–20 минут. Сначала один инспектор сопровождал Лэнса в ванную комнату, где спортсмен мочился в контейнер. Трусы должны были быть спущены до колен, майку следовало высоко поднять, чтобы представитель антидопинговой службы мог убедиться, что не используются никакие уловки. Затем моча распределялась по двум контейнерам с пометами: «Образец А» и «Образец В». Как правило, инспекторы тут же проверяли pH мочи. Высокий pH мог означать, что человек использовал бикарбонат натрия или подобное вещество, чтобы скрыть следы запрещенных препаратов. Эти визиты часто сопровождались документированием обстоятельств забора мочи. Затем образцы биоматериала направлялись в лаборатории для анализа. Образцы мочи Лэнса обычно отсылали в лос-анджелесскую лабораторию.

В тот год за день до Дня благодарения Кристина проходила плановое обследование у врача, когда акушерка сказала ей срочно позвонить Лэнсу, собрать дома вещи и немедленно ложиться в больницу рожать. Лэнс уже стоял в коридоре с вещами, когда внезапно пришли инспекторы из антидопингового агентства. «У меня жена рожает. Давайте побыстрее…»

Через неделю после появления на свет близнецов Грейс и Изабель инспекторы снова появились в доме Армстронга, на этот раз в семь утра. Дети спали, а белая мальтийская болонка Армстронгов начала заливаться лаем. Кристина открыла дверь. «Семь часов утра!» – возмутилась она. Женщина протянула ей листок. Подошел Лэнс. «Что происходит?» – спросил он. После того как они взяли у Лэнса анализы и заполнили все формуляры, явно рассерженная Кристина проводила инспекторов до дверей. На пороге она преградила им путь и процедила сквозь зубы: «Я не хочу, чтобы вы еще когда-нибудь являлись сюда вот так посреди утра и тревожили мою семью».

Слухи об Армстронге множились, его статус в обществе креп, вокруг него образовалась сложная система защитников из друзей и партнеров. За ним стояли спонсирующие его компании, врачи, самые близкие люди. Nike его во всем поддерживала. В 2000 году она запустила рекламный ролик – Армстронг сдавал анализ крови и потом говорил: «На чем я сижу? Я сижу на своем веле, надрывая задницу по шесть часов в день».

В 2001 году на «Тур де Франс» Лэнс встретил своего бывшего лучшего друга и велогонщика Джона Кориота, с которым в недавнем прошлом разорвал отношения. В одном техасском журнале он увидел его интервью, в котором тот защищал Лэнса. Кориот сказал так: «Кроме причин, связанных со здоровьем, Лэнс должен был задаться вопросом, а как это скажется на его репутации. Команда отказалась бы от него. Он потерял бы спонсоров. Он бы все потерял, ничего не получив взамен». После этой публикации Лэнс попросил своего ассистента Стэплтона позвонить старому другу в Остин. «Слушай, Лэнс сейчас на “Тур де Франс”, иначе он бы сам тебе позвонил, – говорил Билл. – Он хочет, чтобы ты прилетел в Париж на последние два дня гонки». Кориот задумался. Он был обижен на то, как с ним обошелся Лэнс, выгнав из фонда. Но все же решил поехать.

По прибытии во Францию тем же вечером Кориот встретился со Стэплтоном за ужином. «Зачем я сюда приперся?» – спросил он, а тот ответил, что позже Лэнс все ему объяснит. На следующий день Кориот отправился на старт этапа и зашел в автобус команды. Он сел рядом с Лэнсом, и разговор зашел об их затянувшейся вражде. «Старик, то было трудное время», – сказал Лэнс, добавив, что его сбили с толку жалобы управляющих фондом. «Ты прислушиваешься к советам, которые тебе дают люди. Ты не знаешь, что правильно, а что нет», – оправдывался он. «Хорошо, но ты ведь всегда мог позвонить мне», – ответил на это Кориот.

Они согласились возродить дружбу, но Кориот сказал Лэнсу, что он никогда в жизни не станет больше работать на него или на его фонд. Через несколько лет Лэнс инвестировал в пару баров, которыми управлял Кориот, и еще один человек, совсем недавно бывший потенциальным врагом, стал его союзником.

Команда US Postal запустила организованную систематическую допинговую программу, и самые лучшие спортсмены могли стать личными грегари Лэнса. Они имели личный интерес в его успехе, особенно потому, что по общепринятому правилу победитель «Тур де Франс» делил свои призовые 400 тысяч долларов между членами команды. Кроме того, Лэнс удваивал сумму их гонорара из своих личных средств.

Его грегари было невыгодно высовываться, потому что некоторые из них тоже работали с Микелем Феррари. На сборах в 2000 году Йохан Брюнель внес в эту ситуацию ясность. Он сказал членам команды, что каждый может лично встречаться с Феррари, но если кто-то вздумает нанять его в команду, то будет выплачивать ему деньги из своей собственной зарплаты.