Мунсайд - читать онлайн книгу. Автор: Марк Сафо, Сончи Рейв cтр.№ 64

Я глотнула уже остывшего чая и уставилась на Голема, который от потуги принялся чесать свою глиняную лысину и вопросительно смотрел на меня. Тут я смекнула, что «Рыбка» не подходит. Ведь Голем не умел разговаривать, а в этом была суть игры. Я схватила карты и стала перетасовывать их, чтобы хоть чем-то занять руки.

– Я устала, Голли. Еще эта запертая спальня не дает мне покоя. Что там?

Конечно, он мне не ответил.

– А если слепить тебе язык, ты заговоришь?

Мы молча смотрели друг на друга, пока не раздался звонок. Гостей я сегодня точно не ждала. Может, Вольфганг потерял ключи и теперь ломился в дверь?

За дверью оказался Уоррен: взволнованный и взъерошенный, будто бежал всю дорогу. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но и звука не издал. Его глаза лихорадочно забегали по огромному гобелену за моей спиной и веренице семейных портретов в резных рамах.

– Добро пожаловать в особняк Лавстейнов, Хеллоуин длиною в вечность.

– Ух ты. – Уоррен запрокинул голову, уставившись на потолок, и прошел внутрь. Голем спрятался за углом, смотря на гостя с испугом. – Тут точно нет привидений?

– Лавстейны не становятся привидениями или зомби. Это пункт договора. В какой из сотен комнат ты бы пожелал сесть, сэр Уоррен?

– Ты что-то говорила про библиотеку…

Конечно, другого ответа я от него и не ждала.

– Кстати, пока не забыла. – Я достала из кармана мобильник и нашла нужный номер. – Я договорилась насчет Жатвы.

– Что? – Уоррен оторопел. – Что значит договорилась?

Наверняка он сам потом наткнется в каких-нибудь книжках или услышит от подружки-ведьмы про церемонию Жатвы, но сейчас я не хотела его тревожить.

– Просто договорилась. Вторую жертву ты можешь выбрать сам. Какую-нибудь одинокую старушку на смертном одре или кого-то другого. Понимаю, перспектива так себе, но, по крайней мере, это будет кто-то не из твоих близких или не такой важный. Боже, звучит ужасно, но…

Я не могла сказать, что планировали убить его мать – это было излишним – и чего мне стоило это устроить. Пусть хоть в голове Уоррена я буду сильной и крутой, способной решить проблемы на раз-два.

Но Уоррен выглядел, скорее, озадаченным и унылым. Он пытался переварить полученную информацию, уставившись в пол.

– Если хочешь, я сама выберу. Ты даже не узнаешь.

Молчание становилось тягостным. Я обернулась: Голем все так же стоял на месте, вцепившись в дверной проем кухни.

– Уоррен, – совсем тихо спросила я, пытаясь привести его в чувства, – я понимаю, это мерзко, но…

– Я сам позвоню, – бросил он, прокашлявшись. – Я сам должен нести за это ответственность. Спасибо, Ивейн.

Я только пожала плечами, чувствуя неловкость. И тут Уоррен обнял меня: комкано и порывисто. Он казался совершенно потерянным. Когда он ворвался сюда, то выглядел уверенным, но сейчас был похож на человека, которого только что подняли с постели и он еще не проснулся.

– Так зачем ты пришел?

– Я, я, я… – он оглянулся по сторонам, – подумал, что… неплохо будет взглянуть на библиотеку. Хочу подробнее изучить ваш договор с Кави.

– Э-э-э… – Я недоверчиво взглянула на Уоррена. – Ну, это довольно нагло, но раз ты так решил… Отведу тебя в библиотеку, только если научишь меня играть в покер.

– Я плохо играю в покер. Как-то не приходилось. А зачем тебе?

– Да просто так, скуки ради, – соврала я.

Уоррен мотал головой, жадно впитывая каждую деталь моего интерьера.

– Ты на них совсем непохожа, – отстраненно сказал он, разглядывая портрет Дориана Лавстейна, прославившегося как поэт.

Генри Лавстейн был наполовину арабом, наполовину немцем. Первые поколения моей семьи были смуглыми и курчавыми, с крупными чертами лица. Из-за неблагоприятного климата и недостатка солнца их кожа становилась все бледнее и бледнее, а черты лица – тоньше. Однако темный цвет волос преобладал. Я же на фоне моих жутких предков больше походила на подкидыша. Светлые волосы, которые в детстве были белыми-белыми, достались мне от матери, как и бледная, не предназначенная для солнца кожа.

– Твой отец?

Иногда мне хотелось накрыть этот портрет простыней, притом закрыв глаза. Обычно я пробегала мимо, глядя на старые деревянные половицы и боясь столкнуться взглядом с Винсентом Лавстейном.

– У вас глаза похожи, – задумчиво проговорил Уоррен. – Даже не глаза, а взгляд.

Сумрачный и грозный, мой отец в детстве напоминал мне медведя. Как минимум походкой и какой-то вечно подавленной силой.

Впервые после моего возвращения в Мунсайд я осмелилась посмотреть на отца.

Он стоял вполоборота, а глаза с подозрением смотрели на нас. Чуть сдвинутые лохматые брови, верхняя губа не видна за густыми усами, подбородок чуть вперед. Выражение лица передавало враждебность, будто Винсент готов был в любую секунду броситься на противника. Это уловили верно. Я помнила его лицо, а также руки, большие и шершавые, хватавшие меня за лодыжки.

И даже когда он пил, прячась в погребах, его лицо выражало озлобленность на весь мир, готовность сразиться с жизнью, бить ее с мальчишеской яростью, но он как будто знал заранее, что никогда не сможет победить. Драка ради драки.

Он пугал меня, потому что я никогда не могла его понять. И стоило ему появиться на горизонте, как Кави хватал меня за плечо и уводил в сторону.

– Мой отец был пожарным, – сказал Уоррен. – Он умер, когда мне было одиннадцать. Не справился с управлением. Каждое воскресенье мы смотрели «Звездный путь». Оливер, отчим, не любит «Звездный путь». Он предпочитает «Сайнфелд».

– Ты скучаешь по нему?

Глупый вопрос. Конечно, он скучает.

– Да… конечно, скучаю. А ты по-своему скучаешь?

– Он не тот человек, по которому можно скучать. Идем.

Уоррен поспешил за мной по веренице темных, без окон, коридоров.

– Знаешь, я боюсь ездить в лифтах, – зачем-то сказала я.

– Правда? – Он усмехнулся. – Оборотней не боишься, а лифты…

– Не люблю замкнутых пространств. Когда папа буянил, мы с Вольфгангом прятались в шкафу или в кладовке. – Никто об этом не знал, только мой брат. Даже Каспий был не в курсе. – Я его не виню! Когда отказываешься от должности, начинаешь сходить с ума. С бабушкой было то же самое. Это плата за свободу. – Я задумчиво цокнула, подводя его к широким дверям библиотеки. – Безумие.

– Ва-а-ау! – протянул Уоррен, увидев четырехметровые стеллажи со старыми книгами и огромную картину Кави с Генри во всю стену. – Да городская библиотека может вам только позавидовать!

– Библиотеку построили чуть ли не первой.

Уоррен сразу кинулся к парадному стеклянному стеллажу под картиной «Заключение», той самой, где было запечатлено заключение договора. Мне всегда нравилась ирония в названии.