Воин - читать онлайн книгу. Автор: Дональд Маккуин cтр.№ 148

Первым заговорил Гэн:

— Спасибо, что ты помогла мне вчера.

Нила потупила взор.

— Мне это было приятно. Вы так устали тогда.

— Теперь я отдохнул. Проедемся со мной на лошадях? Ты привела назад Подсолнуха?

— Да. Он в конюшне. Куда ты хочешь поехать?

Гэн не сразу нашелся, что ответить.

— Не имеет значения. Если мы будем одни. Я должен поговорить с тобой.

Высвободившись из рук Гэна, Нила обняла его голову.

— Я тоже хотела поговорить с тобой, — произнесла она, и по тому, как быстро она отвернулась, Гэн догадался о неуверенности и смущении, которые мучали и его самого.

Он почувствовал себя виноватым. Как он мог обрадоваться тому, что она немного нервничает из-за того, что впервые испытывает те же чувства. Но это значило, что она была настолько же растерянна.

Почему это должно его смущать? Ведь это вообще не имеет никакого смысла. Несколько дней назад он вел сотни людей в смертельную битву, и моменты неуверенности были пугающими, но теперь все отличалось. То было действие. Это — неподвижность. Образ Нилы постоянно присутствовал в его сознании, Гэн ничего не мог с этим поделать. Это было нелепо. Как мог кто-то, кого он знал всю свою жизнь, превратить его в неуклюжего, невнятно бормочущего медвежонка? В особенности кто-то такой слабый. Такой нежный и приятный.

И единственное, что ему хотелось, — это сказать, что он любит ее.

Гэн старался ни о чем не думать. Еще чуть-чуть, и у него задрожат колени. Пока в конюшне седлали лошадей, он предпринял отчаянную попытку поговорить о воздушных змеях, все еще кружившихся в небе. Гэн заметил женщину, продающую пирожные из корзины, висевшей у нее на талии. Он весело заговорил о необычайно большом количестве пчел в это время года. Нила отвечала, но Гэн не мог избавиться от ощущения, что в глубине души она смеется над ним. Когда они отъехали, он так прорычал собакам приказ, что Раггар обиделся и поджал хвост. Они долго ездили по тропинкам, разделявшим поля, и настроение Гэна начало улучшаться. Освежающий ветерок принес дождевую прохладу и шорохи земли, готовящейся к зиме. Дым, выходящий из каминных труб, добавлял запах горящей ольхи и кедра. Когда они выехали на берег небольшой речки, туда же подошла стая гусей. Гоготание было очень громким, и поэтому они услышали их раньше, чем увидели. Над ними пролетело несколько постоянно перестраивающихся и волнующихся стай, которые, казалось, заслоняли собой все небо.

Гэн решил заговорить о них с Нилой:

— Их ряды напоминают мне строчки оланского письма. Когда я был ребенком, отец показал мне послание. С тех пор каждый раз, когда я вижу стаи гусей или лебедей, у меня возникает ощущение, что у них есть свой собственный язык, который не дано понять людям.

— Животным не нужен язык, — ответила Нила, слезая с коня. Гэн последовал ее примеру, непонимающе взглянув в ответ на ее замечание. Она улыбнулась. — У них нет необходимости разговаривать. Твои собаки знают, когда ты доволен, а когда сердит. Подсолнух может видеть меня за сотню ярдов и знать, в каком я настроении.

— Это не то же самое, что разговаривать.

Нила пожала плечами, повернувшись и заглянув Гэну в глаза.

— Чем наша речь такая уж замечательная? То, что действительно важно, мы часто оставляем несказанным, а когда находим способ выразить, то делаем это настолько плохо, что никто не понимает, что мы имеем в виду.

Три простых слова. Таких важных. Она была права. Он так сильно хотел произнести их, что еле сдерживался, но все же никак не решался. Наконец, не выдержав его молчания, Нила опять заговорила тихим, сдавленным голосом:

— Иногда мне кажется, что я прожила свою жизнь, не говоря того, что хотела сказать, вместо этого я произносила то, что хотели услышать от меня другие люди.

Они набрели на бревно, служившее естественным мостом через речку, и сели на него, свесив ноги над водой. Несколькими ярдами ниже река резко поворачивала и всей мощью своих вод накатывала на огромный валун и врезалась в яму, которую вырыла в береге. В этом месте почти все время кружился водоворот, но в редкие моменты, когда вода успокаивалась, была видна крупная гладкая форель, застывшая на одном месте и высматривающая, что проплывет мимо.

Нила сидела так близко к Гэну, что они касались друг друга плечами. Она повернулась, чтобы что-то сказать, и легчайшее изменение в прикосновении так сильно подействовало на него, что он с трудом уловил слова.

— Ты сказал, что хочешь поговорить со мной.

Гэн не видел ничего, кроме ее прекрасных голубых глаз.

— Я не знаю, с чего начать, — произнес он. — Я не могу даже мысленно подобрать правильные слова.

Она медленно кивнула:

— Иногда у меня тоже такое случается. Но если я просто скажу то, что хочется, даже если скажу неправильно, мне всегда становится легче.

Он чуть повернулся и осторожно взял в свои ладони ее лицо. Ему показалось, что она вздрогнула и готова была вскочить и убежать, но ничего не произошло.

— Тогда я скажу. Я могу сказать только это. Я люблю тебя.

Ее глаза заволокло пеленой, и сердце Гэна замерло от предчувствия, но она улыбнулась. Это смутило его еще больше. Наверное, было бы лучше, если бы его сердце в самом деле остановилось.

— Я рада, — произнесла Нила. — Ты не можешь представить себе, как я рада. Я тоже люблю тебя. Я думала и думала об этом, мне кажется даже, что всегда думала, но просто не осознавала этого. Иногда я размышляю о том, что могло бы случиться, если бы я осталась со своими людьми и сделала то, что хотел Бей. — Она склонила голову на грудь Гэну и обняла его. В ее голосе проскользнуло рыдание, когда она продолжила: — Я хочу быть с тобой, Гэн. Что бы ни случилось с нами, я хочу быть рядом с тобой.

— Обещаю тебе это, — сказал он. — Пока я жив.

Нила приподняла голову, и он поцеловал ее.

За приготовлениями к официальному празднованию победы Гэн наблюдал, ощущая свою непричастность к происходящему.

Они проходили согласно противоречивым указаниям людей, называемых Первым и Четвертым, и сопровождалось разногласиями и спорами Опса и Мажордома. Каждый из них считал, что властен распоряжаться приготовлением пищи и назначать место каждому рабочему и слуге, и делал это до тех пор, пока что-нибудь не начинало идти наперекосяк; тогда он обвинял во всем другого. Однако, несмотря на их пререкания, все постепенно продвигалось в нужном направлении. В этом году был богатый урожай, и в день праздника с самого утра прямо перед главными воротами замка начали разгружать фургоны, трещавшие под тяжестью фруктов, овощей и мяса. Как разноцветные грибы внезапно вырастали палатки. Должны были приехать люди с гор, и колья для их лошадей, вбитые в несколько линий, очень скоро были все заняты. За линиями следили ребята, зарабатывая по нескольку монет за то, что приносили корм и воду лошадям. Час от часу народа становилось все больше. Музыканты, игравшие на флейтах, трубах, барабанах и еще полудюжине различных музыкальных инструментов, боролись за каждого своего слушателя и его деньги, в то время как фокусники и игроки в монеты предлагали свой способ развлечения. Было даже три акробата — два брата и сестра, которые били в барабан, трещали трещоткой и играли на издававших непонятные звуки цимбалах, собрав вокруг целую толпу. Они прыгали над, под и просто друг за другом самыми невероятными способами. Гэн засмотрелся на девочку, у которой, похоже, не было не только костей, но и страха. Она заставляла свое тело принимать такие позы, что ему становилось страшно. Например, перегибалась назад, и ее лицо оказывалось между лодыжками, смотрящим вперед. Выпрямившись без чьей-либо помощи, она с ангельской улыбкой сделала знак своим братьям, и те обернули ее вокруг своих талий, как ремень.