— Он сказал, что должен уехать отсюда, из этих стен. Никто не думал, что буря так скоро утихнет. Налатан будет ужасно зол, когда вернется. Он так скучал по тебе, а вышло вот как.
Тейт старалась быть спокойной.
— Я понимаю. Действительно понимаю. Все это время мы прятались в снежных пещерах, практически заживо похороненные. Я понимаю, что он имел в виду, говоря о стенах. — Ее голос задрожал. — Я так мечтала скорее его увидеть. Это очень больно, Нила.
Нила подъехала ближе.
— Крепись, Доннаси, пожалуйста. Людям сейчас очень нужны герои. И они поздравляют вас с возвращением домой. Помоги нам.
Сжав луку седла, Тейт выпрямилась.
— Не беспокойся. Все будет в порядке. — Она поскакала вперед, спеша догнать остальных.
Им дали спокойно принять ванну и проспать остаток дня, но к полуночи все трое должны были участвовать в праздновании. Никто не говорил с Тейт о ее муже. После полуночи Гэн поехал в город за своими друзьями и вернулся с ними в замок. Пока компания развлекалась, Тейт утащила Гэна из комнаты. Они сидели в темном углу с большими кружками пива в руках, и Тейт рассказывала ему о своих приключениях. Она поведала ему о встрече с Тиниллитом и о его просьбе разрешить племени Малых поселиться на землях Гэна. Тот с готовностью согласился. Тейт хотелось рассказать ему об оружии, спрятанном в ущелье, но она не могла нарушить уговор — у нее были свои идеи по поводу тех гор. Свои идеи.
Какое-то время они молчали. Тейт смотрела на заполненный людьми зал. Пары танцевали под звуки какого-то струнного инструмента, напомнившего ей гитару. Иногда его звуки были гораздо тоньше, иногда, наоборот, глубже. Ритм отбивал мужчина, стоявший в центре круга, образованного барабанами разных размеров. Музыка была приятная и веселая.
Снова взглянув на Гэна, Тейт продолжила:
— Когда началась вторая буря, снег шел несколько недель. Мы жили в берлогах, вырытых прямо в снегу. Поначалу я думала, что сойду с ума, сидя в этой белой пещере, которую все больше и больше заносило снегом. Не оттого, что могла замерзнуть. Нет, там было тепло, но я была совсем одна. Снаружи было холодно, мела метель. И никого вокруг. Поверь мне. Когда мне хотелось пообщаться, я залезала в пещеру к Ланте и Конвею. И еще собаки.
— Вам пришлось тяжело, — ответил Гэн.
Тейт снова посмотрела на танцующих.
— Временами я так завидовала Ланте и Конвею, что мне становилось страшно. Как можно помочь счастливым людям, когда ты сам несчастен?
— Всем приходится время от времени испытывать подобные чувства. Это пройдет. Мы ведь справимся, правда?
Она поднялась, широко улыбнувшись. Не успел Гэн пошевелиться, как Тейт, перегнувшись через маленький стол, поцеловала его в лоб. Присев, она увидела, что Гэн удивленно улыбается.
Она сказала:
— Это за то, что ты сказал «мы». Ты очень мил.
Он свирепо уставился на нее.
— Я Мурдат, воин, повелитель Трех Территорий.
— Ты большой и уже взрослый котище. — Она фыркнула и отвернулась. Он шутливо замурлыкал. Последовало многозначительное молчание.
— Последний вопрос, Гэн, и я останусь здесь на всю ночь. — Она пристально посмотрела ему в глаза. — Ты ведь знаешь, о чем я хочу спросить, не так ли? Скажи правду, почему Налатан ушел? Всю. От начала до конца.
Его пальцы нервно забарабанили по столу. Гэн выпил остатки пива. Кружка тяжело опустилась на стол.
— Я уже говорил тебе, Доннаси. Он сказал, что должен идти, что время не терпит.
— Куда он ходил до того, как ты послал его на разведку к Жрецу Луны?
Гэн посмотрел по сторонам.
— Тише. Ни одна душа об этом не знает. Я не знаю, куда он ходил. Мы уже смирились с тем, что не найдем тебя, потому что он не знал, где тебя искать.
— Не говорил ли он о своих планах?
— Нет, не говорил.
Встряхнув головой, Тейт медленно поднялась.
— Странно. Налатан сказал, что будет ждать меня здесь. Я могу понять, почему он хотел уйти, но почему он не подумал о том, чтобы отправиться на поиски? Не вижу смысла.
Дверь за Тейт успела захлопнуться, прежде чем Гэн ощутил сладость ее поцелуя на губах.
* * *
На следующее утро Леклерк и Конвей пригласили Тейт посмотреть новое творение Луиса, и она с радостью согласилась. Они ехали по заснеженной дороге, наслаждаясь красотой дня.
Кейт Бернхард встретила их на крыльце. Тейт радостно помахала ей рукой, испытывая сильное волнение от встречи с еще одним своим другом. Они вошли в дом, и Кейт подала свежий хлеб, большую миску масла и варенье из ежевики. После прогулки по холодному воздуху все с аппетитом пришлись за еду.
Затем Леклерк повел гостей в цех. По дороге женщины немного отстали. Тейт быстро обняла Кейт.
— Мы питались только сухофруктами, сушеными овощами и сушеным мясом. И немного дичи. Теперь совсем другое дело. Я мечтала о горячем хлебе и топленом масле. И даже представить себе не могла варенье. И я заставляла себя вылезать наружу, даже в снежную бурю. Сегодня все было так прекрасно, Кейт. Я люблю тебя.
Лицо Бернхард вспыхнуло румянцем.
— Я рада, что тебе понравилось. Все это ново для меня. Я живу с домохозяйкой Луиса. Она научила меня кое-чему.
Тейт покосилась:
— Живешь с домохозяйкой?
Кейт продолжала, не обращая внимания на ее намек:
— Она и ее муж пригласили меня пожить у них в доме. Ее зовут Ларта и… — Она остановилась, словно наскочив на стену, и обернулась, пригнувшись к шее лошади. — С домохозяйкой и ее мужем. Это не то, что ты подумала.
Теперь Тейт должна была оправдываться.
— Кейт, я просто хотела пошутить.
Бернхард взяла ее за руки и рассказала о любовном треугольнике между ней, Джалитой и Леклерком, закончив словам:
— Даже в этой ситуации я хочу выйти за него замуж, а не просто спать с мужчиной. Наверное, это старомодно?
— Ты добьешься своего. Я на твоей стороне, — сказала Тейт, когда они уже заходили в цех.
Леклерк сказал:
— Давай покажем им, что мы умеем делать, Кейт.
С видом гордого отца он подвел Конвея и Тейт к прокатному стану, позволяющему делать тонкие, широкие листы меди. Затем он отвел их в хранилище, чтобы показать готовые конденсаторы. Конвей был в восторге. Бернхард объяснила ему некоторые тонкости производства, пока Тейт и Леклерк обсуждали общую технологию.
— Покажи нам генератор, Луис, — попросил Конвей.
Леклерк повел их обратно в цех. Они играли с генератором, как малые дети, затем перешли в новую мастерскую Леклерка. Там лежали необработанные бревна, все в золотых каплях смолы, и всюду царил запах свежесрубленной древесины. Было довольно жарко. Кузнецы работали на наковальнях возле печей.