Невыносимые. До порога чужих миров - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Лазаренко cтр.№ 17

Ну да, ей неловко. Прежде баба Наня была добрая, кормила пирогами всех поселковых детей, охотно принимала помощь по хозяйству, рассказывала всякое интересное про животных, про травы и про войну с Гижуком, а иногда даже позволяла перемерять несколько своих платков.

Пожалуй, было что-то нечестное в том, чтобы теперь думать о ней не как о доброй бабе с пирогами, а как о зловредной вдовице, которая измывается над всеми вокруг, чуя свою скорую смерть. И жалко ее было.

– Она же и правда душу выматывает, – неожиданно подал голос Элай. – Неспешно, основательно и до донышка. То ей крупу перебрать надо, то половики потрусить, то воды наносить, и оно бы ничего, только все эти надобности по пять раз переделываются, потому как иначе бабке скучно и поговорить не о чем. Вот ты делаешь, что она попросит, а она сидит тихонько, смотрит на тебя и молчит, улыбается, кивает… И только думаешь, что закончил – вот тут она рот и раззявит! Не-е-ет, не годится ту крупу сыпать справа налево, давай слева направо все переделывать. И не так тот половик трусить надо было, не сверху вниз, а снизу вверх. И не годится вода из этого колодца, потому как полвека назад за полперехода от него птичка сдохла, так что вода в нем теперь отравленная навсегда и бабкино ценное здоровье от нее испортится до самой присмерти. Так что ту воду тащи обратно и не смей выливать на ее подворье, а потом пойдешь к колодцу, который подальше, да не к тому, а который еще подальше… И так целый день, и про все, что надо сделать. Вот много добрых слов у тебя потом отыщется для бабки, а?

– Много, – кивнул Тахар, – только не добрых.

– А вот представь, как она выкрутит кишки этим названным родичам. А они отыщутся, дом-то у нее хороший, и сад, и земля – есть чем заманивать!

Тахар поскреб макушку.

– Может, она как раз успокоится. Может, ей тогда перестанет быть страшно. Я слыхал, как лекарь говорил, что Наня – бабка при полном разуме. Значит, она…

– Сосет кровь с полным пониманием, с чувством и толком!

– Думаешь?

– А что, заставляет себя, что ли? – Алера вздохнула. – Не хочу я жить до старости. Лучше помереть до того, как стану всем противна и сама себе не рада.

– Просто никто не должен быть один, – сказал Рань, не поднимая головы от книги, и все посмотрели на него с удивлением: эльфы в такие разговоры обычно не встревали.

Элай и теперь как будто не слушал вовсе, вытачивал себе из деревяшки длиннорукую фигурку, похожую на лешего.

– Никто, – повторил Рань так сосредоточенно, что можно было подумать, он читает вслух, а не говорит то, что думает сам. – Когда кто-то остается один, то ведь самое интересное – какой он, этот один. Кто знает все, что может увидеть в себе в такое время! Одиночество… меняет. Потому бабка Наня и стала вреднючей, и наша тетка потому же приглядывается к твоему деду… Страшно им. Но все ж еще корявей, и вовсе не обязательно названые родичи тебя спасут, ведь можно быть одиноким, даже если вокруг все время что-то делается, и даже если ты сам вроде как участвуешь в этом во всем.

Долго-долго после этих слов все четверо молчали и не смотрели друг на друга.

Несколько следующих дней после того ужина дед вел себя совершенно обычно, только в глазах его появился теплый огонек. Алера, отчего-то растеряв свою всегдашнюю уверенность, не решалась спросить напрямую, что там произошло и чего не произошло, а сам Орим ничего рассказывать, конечно, не стал, потому как – вот еще. Элай тоже наверняка ничего не знал, но говорил, что Анаэн все время напевает, потому едва ли стоит считать ее расстроенной. Рань, может, и знал побольше, но его почти не было видно в эти дни, даже Элай с ним мало встречался. Такое бывало, когда в кузнице прибавлялось работы: Рань приползал домой поздно вечером, молча заглатывал ужин и падал в постель до рассвета. Анаэн говорила, он забегает домой днем, но в это время не было Элая. Хотя Элаю стоило бы быть дома и хорошенько расспросить Раня о школьном магистре, который уже прибыл в Лирму и поселился в доме Суджама.

Никто из троих друзей не видел этого пришлого мага, хотя к кузнецу они то и дело заглядывали – Элай продавал ему наконечники для стрел – да и по округе они носились в эти дни немало, но встретить магистра пока не довелось. Впрочем, в таком большом поселке, как Лирма, случайно сталкиваешься обычно лишь с тем, кого встречать совсем не хочется.

Вот Рань наверняка видел этого мага, раз тот поселился в доме кузнеца, – умудриться бы еще увидеть самого Раня! Но друзья почти не вспоминали о нем в эти дни и почти не замечали его отсутствия. Из-за всех этих историй с Кристаллами, из-за своей скрытности и упертости Рань все больше обособлялся от них… а кроме того, ведь было лето!

Летом совершенно невозможно кого-то поджидать или по кому-то скучать, или сидеть в доме, или заниматься всякими скучными поселковыми делами. Трое друзей сбегали в окрестности Лирмы, в леса, на луга и на болота, где росли во множестве нужные Тахару травы и бегала шустрая мелочь, которую он использовал для зелий. Друзья караулили звездчатку на закате, собирали крушину точно в то время, когда восходящее солнце вылезало из-за горизонта на четверть, охотились за жуками-рогачами, которых непременно нужно было изловить до полудня, бродили по лугам в поисках выпавших мошковиковых зубов и охотились на гнильцов-паучат в болотистых затерях.

Они загорели, волосы их стали светлее и жестче, руки-ноги покрылись царапинами, синяками, укусами и ожогами.

Друзья свели знакомство с молодым лешаком из южного леса, и тот поведал, что старый лешак ушел в Даэли, устав от людского пренебрежения. Они носили лешаку хлеб-соль и уверяли, что дело его – нужное и почетное.

И, к большой своей досаде, они снова встретили водника, который жил под мостом, где река делала полукольцо. Водник считал, что его мама была горной троллихой, потому и сам он – наполовину горный тролль, и на правах тролля требовал за проход по мосту медяк, не то обещал натравить на село утопарей. Все посылали водника под бдыщевый хвост, потому что был он наглым, крикучим и совершенно свихнутым от старости, к тому же каждый ребенок знал, что никаких утопарей под его началом давно уже нет.

А на болотах Алера умудрилась поссориться с багником, что было совершенно не в ее привычках: упрямая и нахальная с людьми, она очень серьезно относилась к призорцам, и какая шлея ей попала под хвост в этот раз – никто так и не понял. Багник и его рой кусачей мошкары гнали друзей до границы болот. По пути Тахар обронил мешочек со стручками арника, которые успел насобирать, потому всерьез рассердился на Алеру и наорал на нее в том смысле, что как только выломает хорошую хворостину – в тот же вздох надает ей по заду.

Друзья бегали и по Мирам, могли даже остаться там на ночь, чем вызывали массу тихоньких шепотков и громких негодований местных старух. Натащили кузнецу груды кинжалов, Кристаллов и наконечников для стрел. Несколько раз чудом избежали магоновых стрел и ящериных зубов, разыскали несколько редчайших растений, которых было не найти в этой части Ортая, залечили ухо Элая, укушенное осой из лесного Мира и опухшее до того, что перекосило даже щеку.