Красотка - читать онлайн книгу. Автор: Павел Астахов, Татьяна Устинова cтр.№ 41

– Сейчас будет, – пожав плечами, отвечает на мой вопросительный взгляд Андрей Андреевич Макаров.

– Сейчас – это как скоро? – настойчиво уточняет Трубач.

Он так явно обеспокоен, словно у нас тут не судебный, а родильный зал, а книга жалоб и предложений – королева на сносях. И от того, насколько мы все будем оперативны, зависит рождение наследника престола.

– С учетом пробок – минут через сорок пять, – взглянув на часы, отвечает юрист.

И не удерживается от шпильки:

– Хотя, если у адвокатов ответчицы есть возможность использовать для доставки санитарный вертолет…

Видимо, не у меня одной срочный запрос документа проассоциировался с вызовом неотложки.

В зале хихикают, но Максим Акела Трубач по-прежнему показательно озабочен. Виртуозно играя голосом, он обращается ко мне с просьбой принять меры к тому, чтобы суду была предоставлена актуальная книга жалоб и предложений с записями по сегодняшний день включительно.

– Я, разумеется, далек от мысли, что в клинике «Эстет Идеаль» эту книгу могут подменить, – говорит он таким тоном, что всем становится понятно: именно этого он чрезвычайно трагично боится. – Однако я допускаю возможность случайной ошибки, от коей и предупреждаю…

Далее следует напоминание о том, как именно следует произвести изъятие книги жалоб, чтобы она приобрела статус заверенного доказательства, и сообщается, что нотариус и представитель ответчика уже ожидают в холле клиники «Эстет Идеаль». И хорошо бы, представитель районной прокуратуры, который участвует в заседании, помог обеспечить законность и объективность…

Теперь выход прокурора Никиты Говорова! И он величаво переглядывается с присутствующим тут же представителем истца, делает телефонный звонок и кивает.

– Изымайте, – говорит Трубачу Говоров. – Не возражаю.

Тот, видимо, передает команду дальше телепатически, так как никакими средствами связи не пользуется.

Затребованную книгу жалоб, уже в статусе нотариально заверенного документа, привозят через полчаса. Судя по тому, что у курьера под мышкой мотоциклетный шлем, к доставке привлекли гонщика.

– Очень оперативно, – отмечаю я, с интересом ожидая продолжения.

Им становится миниатюра «Пророк и божественные скрижали».

Максим Трубач благоговейно принимает книгу откровений пациентов клиники. Почтительно и бережно открывает ее, вглядывается в написанное на одной странице, потом на другой, на третьей… Поднимает глаза, потрясенно оглядывает зал и улыбается печально и мудро: «Я знал, – читается на его скорбном лике. – Я не ошибся!»

– И что же там? – не выдерживаю я.

– Отзывы прооперированных пациентов клиники, – со вздохом отвечает адвокат. – С вашего разрешения, я зачитаю…

И он читает, но не все подряд, а быстро перелистывая ненужные ему страницы, словно уже знает, где помещаются тексты, достойные того, чтобы их озвучили. Наверное, тот представитель Сушкиной, который дожидался в клинике команды на изъятие документа, заранее ознакомился с текстами и снабдил адвоката подробными инструкциями.

– Ваша книга находится в доступном месте? – спрашиваю я у представителя клиники «Эстет Идеаль».

– Разумеется, как положено по закону, – отвечает Макаров с некоторым недоумением. – Уголок потребителя расположен в холле, книга жалоб и предложений помещается в кармашке на стенде…

– А ручка? – перебиваю я.

– Конечно, там всегда есть и ручка! Вы же не думаете, что мы стали бы препятствовать пациентам делать записи в книге жалоб, пряча от них ручку?!

– Ни в коем случае. – Я прошу передать мне упомянутую книгу и читаю самую свежую запись.

А она ругательная! Так-так-так…

Некая Анна Ивановна Першина крайне недовольна работой косметолога, проводившего сеанс мезотерапии. Крупными буквами, размер которых выражает степень ее негодования, Анна Ивановна написала, что специалист был грубым, уколы болезненными, а препарат сомнительным – початый флакон доктор извлек из кармана. Наверняка это был фальсификат подпольного производства.

Я читаю написанное Першиной вслух.

– Этого просто не может быть! – не выдерживает представитель клиники юрист Макаров. – Мы применяем только качественные сертифицированные препараты и строжайшим образом контролируем их использование!

– Скажите еще, что эта Анна Ивановна Першина не является вашей пациенткой! Может, она просто с улицы зашла и сделала запись в книге жалоб? – Толстяк Егор Врунов недоверчиво фыркает – громко, как кит.

– Этого тоже никак не может быть, – теряется представитель клиники. – У нас в холле охранник и видеонаблюдение, посторонний человек не остался бы без внимания…

– Кажется, вы слишком хорошего мнения о порядках в вашей хваленой клинике, – сочувственно говорит адвокат Трубач и меняет собеседника, обращаясь уже ко мне. – Сторона ответчика просит суд затребовать список пациентов «Эстет Идеаль» и проверить его на соответствие жалобам в книге. Нужно убедиться, что люди, которые сделали записи, действительно обращались в клинику за услугами, качеством которых они остались недовольны.

Это резонно, я соглашаюсь и объявляю перерыв.

Представитель «Эстет Идеаль» заверяет суд, что затребованная информация будет предоставлена незамедлительно, но вряд ли у двери клиники ожидает на низком старте еще один мотогонщик, так что у всех присутствующих есть время отдохнуть.

Я это делаю в своем кабинете. Бесценный Дима в очередной раз безоговорочно победил кофемашину, и я пью американо в прикуску с книгой жалоб.

Если вникнуть, это весьма занятное чтиво.

Негативных отзывов в общей массе записей немного, только четыре, и все они оставлены женщинами.

Пожалуй, тут удивляться нечему, ведь дам среди пациентов клиники намного больше, чем джентльменов. К тому же недовольные мужчины, как правило, не выясняют отношения заочно. И не оставляют письменных следов, то есть жалоб. Они идут к кому надо и адресно высказывают свои претензии в понятных обеим сторонам выражениях. Швыряют перчатку, обнажают шпагу или попросту пускают в ход кулаки… Короче, письменная жалоба – это скорее женский стиль, я думаю. Впрочем, я – не психолог.

А жаль.

Потому что есть ощущение, что всем дамам, оставившим негативные отзывы, не мешало бы посетить другую клинику – психиатрическую.

Возьмем, к примеру, жалобу некой Вероники Павловны Трофимовой. Прежде чем, собственно, пожаловаться, она довольно долго, обстоятельно и благожелательно пишет о сервисе и отношении лично к ней персонала, и вдруг после умилительной фразы: «Такую вкусную творожную запеканку я в последний раз ела в детстве, у бабушки» – вдруг буквально взрывается гневным: «Отвратительное заведение, и доктора хуже некуда!» Почему так внезапно? Я бы поняла, если бы дама на протяжении двух предыдущих абзацев текста повышала градус, накручивая себя, как это делают бойцы перед поединком. Но – нет, все было тихо, мирно, прилично и даже благостно, и вдруг такой откровенно враждебный выпад. Неуместный, как репей вместо бантика на хвосте ухоженной собачки.