Кремлевские подряды. Последнее дело Генпрокурора - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Скуратов cтр.№ 149

Мы так и не поняли, что Закон свят, и если ты его нарушил, то должен за это ответить независимо от того, каков твой социальный статус. У нас же один закон — для президента, другой — для рабочего, третий — для дворника, четвертый — для милиционера, пятый — для судьи…

Зачем я стал баллотироваться в президенты? Я не имел политических амбиций, когда работал Генеральным прокурором, но жизнь поставила меня в такие рамки, что я понял: без изменения существующей политической власти Россия дальше не может развиваться.

Я на собственной шкуре убедился, что у нас нет ни независимой уголовной юстиции, ни независимой прокуратуры, ни честной и принципиальной судебной системы. И все это из-за того, что у власти находятся люди, многие из которых имеют серьезные проблемы с законом. И чтобы выжить и сохранить власть, им нужно обязательно взять под контроль уголовную юстицию России.

Этот порочный круг невозможно разорвать без решения вопроса о политической власти, о президентской власти. А если мы не победим коррупцию, то будущего у России просто не будет.

Вступая в борьбу за высокий пост, я очень не хотел сводить свою роль в качестве кандидата в президенты лишь к функции разоблачителя. Поэтому у меня была программа, было свое видение развития ситуации: и в политико-правовой сфере, и в сфере борьбы с преступностью, и в сфере конституционной реформы. Я понимал, что если мы не сумеем очистить страну от коррупции, то разговор о каких-то экономических или социальных программах абсолютно бессмыслен. Деньги, выделяемые на эти цели, в том числе и выделяемые Западом, просто разворуют, и ни одна социальная программа так и не будет выполнена.

Конечно, в стране с развитым гражданским обществом, где ценятся идеи, а не жесты и лозунги, у меня было бы куда больше шансов оказаться понятым и услышанным. Но Россия — это моя страна, я знал тревоги и нужды ее граждан, и я надеялся, нет, — был уверен, что найду среди своих соотечественников необходимую поддержку.

Мой сын как-то горько заметил: «Ты вроде не последним человеком был в стране, все понимал, что происходит… Почему же сейчас мы все, граждане бывшего Союза, оказались как бы в разных квартирах — ведь от этого пострадали все, за исключением разве националистов во власти? Бедствуют все, даже Украина, которая громче других кричала о том, что кормит Россию. Что же оказалось на самом деле? Сейчас эта некогда действительно богатая республика жива во многом тем, что, извините, ворует российские энергоносители…»

* * *

Говорят, процесс распада Союза был вызван объективными причинами. Но, увы, субъективных причин было значительно больше. Вспомните поведение Горбачева, его нерешительность, метания. Ему явно не хватило политической воли и честности. Когда начались события в Нагорном Карабахе, Прибалтике, Тбилиси, он должен был твердо сказать: да, это я направил туда военнослужащих, это моя конституционная обязанность — обеспечить единство государства, в том числе и силовым путем. А он начал изворачиваться, лгать.

То, что происходит сегодня в Чечне, — прямое следствие гигантского катаклизма, произошедшего почти 10 лет назад на одной шестой части планеты.

И вообще, не надо было затевать Горбачеву подписание какого-то нового союзного договора. Этим он сразу же подорвал легитимность договора 1922 года и Конституции 1924 года, которая была нормальной правовой базой для создания Союза. Ведь никто же сейчас не вспоминает, как строила федерализм Америка. Мало того, что была кровавая гражданская война между Севером и Югом; штат Луизиану просто купили у Франции, Флориду — у Испании… Государственность создавалось на крови и костях. А ведь ни один американец не выступал против единства своей страны, хотя и знает ее не всегда демократическую историю.

Словом, объективных оснований для распада Союза не было, сработали чисто субъективные факторы, так называемая роль личности в истории, которая в России всегда была велика. Естественно, потом нужно было продумать новую основу объединения, интеграции… Как я понимаю, в основе интеграции теперь уже независимых государств должен лежать экономический интерес. Если его нет, то никакими политическими формами народы не сблизишь.

Как-то мне удалось встретиться с Президентом Азербайджана Гейдаром Алиевым, полтора часа один на один беседовали. Умнейший человек. Он говорит: понимаете, мне хочется сотрудничать с Россией. Мы открыли перспективные месторождения, но у нас нет новой техники, чтобы взять нефть. А у вас нет денег, чтобы проинвестировать эти проекты, вы не заплатите нам столько, сколько заплатят другие, а мне надо кормить мой народ. Пусть я настроен пророссийски, но что мне остается делать? А как только я иду к западникам, меня сразу начинают упрекать в предательстве интересов России. Надо учитывать экономические реалии. Без этого сближение невозможно.

К чему я это вспомнил? Да к тому, что сейчас все еще реальна угроза развала России. И не потому, что губернаторы, удельные князьки, как их называют, яро отстаивают свою самостийность, а потому, что у нас нет национально ориентированного на защиту интересов страны высшего государственного руководства. То есть, нет такого руководства, которое не продает высшие посты в стране, не продает государственные интересы.

Я решил для себя — если уж я не могу ничего ответить своему сыну, пусть хоть для будущих внуков у меня найдется достойный ответ. В конце концов, каждый нормальный человек должен осознавать свою личную ответственность за судьбу собственной страны. И если мы сейчас не объединим усилия, то даже такая для кого-то абстрактная вещь, как преступность, попросту раздавит Россию. Как я уже отмечал, только по официальной статистике за последний год совершено около 2,5 миллионов преступлений, реальная же цифра — около 12–14 миллионов. И мы все спокойно на это смотрим. При разложении высшего государственного руководства и тотальном оттоке средств за рубеж мы делаем вид, что нас это не касается.

Конечно, я не сумасшедший: я прекрасно понимал, что шансы на успех у меня практически нулевые, — что такое предвыборная кампания, я знал еще по 1996 году. По сути ведь выборы выиграл Зюганов, но наш уже тогда больной президент держался за власть руками и зубами. А подконтрольная ему система сделала все, чтобы победу Зюганова представить поражением.

В Татарстане 600 тысяч бюллетеней было приписано Ельцину, а бюллетени в пользу Зюганова нашли замерзшими в проруби. В Дагестане в первом туре проголосовало 65 % в поддержку Зюганова, а во втором, по официальным данным — 35 % за Зюганова, 65 % за Ельцина. За такое короткое время пристрастия избирателей не могли измениться столь кардинально — хотя бы в силу естественной инерции.

* * *

Кстати, когда я баллотировался в президенты, т. е. в 2000 году, ситуация была ничуть не лучше: на 19 часов явка избирателей на участки составляла 46 %, но уже через час вдруг проголосовало свыше 60 %… Понятно, что так не бывает. Ведь если верить этим цифрам, почти треть избирателей вдруг спохватились и срочно побежали исполнять свой гражданский долг. В Перми, например, на 16 часов явка составляла 26 %. Как можно было через три часа иметь 60 %-ную явку, знает только Центризбирком.