Кремлевские подряды. Последнее дело Генпрокурора - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Скуратов cтр.№ 116

В итоге, замолвив в беседе с Бушем словечко за «заключенного номер один», Путин, как говорится, подстрелил сразу двух зайцев: и американцы не обижены, и забота президента о бывшем кремлевском завхозе налицо…

Чтобы понять, в каких условиях оказался в Америке привыкший к комфорту вальяжный госсекретарь, какой стресс и унижения ему пришлось пережить в «Metropolitan Detention Center», постараюсь описать, что представляет собой это пенитенциарное учреждение и с чем сталкивается в нем любой арестант независимо от своего статуса и социального положения.

Журналисты одной из российских газет сумели отыскать двоих своих земляков из бывшего Союза, успевших в свое время «отметиться» в этом бруклинском централе. Вот краткий пересказ тех «удовольствий», которые должен был прочувствовать на себе бывший глава кремлевского хозяйства.

Согласно сценарию, из аэропорта Кеннеди Павла Бородина наверняка доставили в тюрьму в наручниках. Это обязательное правило, которому полицейские не изменяют никогда. Наручники устроены таким образом, что если человек пытается разжать руки, они еще сильнее сжимают запястья. После прибытия в тюрьму арестанту присваивают номер (Пап Палычу присвоили номер 010082М — такой же, как и его дело в Бруклинском федеральном суде), а затем отводят в специальный блок, где на сканере снимают отпечатки пальцев и фотографируют. У «гостя» изымают содержимое карманов, снимают все нательные украшения. После этого в присутствии нескольких охранников арестанта раздевают догола, прощупывая каждую его вещь, а его самого отправляют в душ. После душа — самая неприятная процедура. Американским полицейским запрещено дотрагиваться до заключенных, поэтому обыск осуществляется следующим образом. Арестант должен высунуть язык, поднять руки, присесть и пр. После этого ему возвращают только нательное белье и выдают специальный комбинезон, как правило, оранжевого цвета, а также мыло, туалетную бумагу, зубную щетку и пасту.

Покончив с формальностями, арестанта отправляют в общую камеру, где содержится от 50 до 90 человек, ожидающих решения суда. Контингент самый разнообразный. Расовых, социальных и национальных различий тюремщики не делают. Вместе с мошенниками и аферистами там могут находиться наркодилеры, сутенеры, грабители и другие обвиняемые. Но если вести себя с достоинством, то новичку особо ничего не грозит.

Языковый барьер преодолеть в бруклинском централе не составляет труда: «переводчиков» здесь хватает всегда. Частенько эту тюрьму называют «русской». Отношение к русским здесь достаточно уважительное: народ они все больше образованный, ведут себя прилично.

Отдельная камера, куда Пал Палыча все же перевели по настоянию адвокатов, — это, конечно, не номер люкс, но по сравнению с общей камерой почти санаторий. В ней есть приваренная к полу койка, подушка, матрац, две простыни. Унитаз и умывальник металлические и довольно чистые. Кормят так, как у нас в хорошей столовой, три-четыре раза в день; есть право на часовую прогулку, посещение библиотеки и спортзала.

* * *

А пока суть да дело, 9 марта окружной федеральный суд Нью-Йорка в очередной раз отказал адвокатам Павла Бородина в просьбе выпустить их подопечного из тюрьмы под залог. Не помогли и официальные письма Президента Беларуси Лукашенко, Премьер-министра России Касьянова, председателей обеих палат парламента. В этих посланиях говорилось о том, что Бородин играет ключевую роль в организации повседневной работы Союза России и Беларуси и что работа эта без его мудрого руководства ну очень страдает…

В ответ прокурор Томас Файрстоун, представляющий на процессе правительство США, вдруг, отбросив правовые нормы, ударился в чистую политику. Он заявил, что Союз России и Беларуси — «бумажный» и вообще состоит из государств, в которых «нарушаются права человека и не соблюдается свобода слова». Кроме того, у Бородина нет в США ни денег, ни недвижимости, значит, велика вероятность того, что, выйдя из тюрьмы, он «совершит побег в Россию». Этот «железный» аргумент в отрицательном вердикте судьи Похорелски стал решающим.

Адвокаты Пал Палыча немедленно подали апелляцию. Но как бы там ни было, решение американского судьи с определенностью означало, что госсекретарю по-прежнему предстоит «париться» на американских нарах еще как минимум месяц.

Думаю, для Пал Палыча это была одна из минут отчаяния. Действительно ли суровое решение суда подорвало здоровье никогда не болевшего ранее Бородина, или госсекретарь решил пойти на самый неприемлемый для русских компромисс — забыть о своем достоинстве и чести, унизиться перед американским правосудием — не знаю, но 10 марта он пожаловался на боли в груди и заявил об опасности инфаркта. Это привело в сильнейшее волнение российскую дипломатию и позволило русскому заключенному провести вне тюремной камеры — в Бруклинском госпитале — целых три дня. Этого оказалось достаточно для проведения курса лечения в кислородной палате и принятия врачами решения об отсутствии каких-либо препятствий для его возвращению в камеру.

Второй раз Пал Палыч дрогнул 16 марта, когда один из его адвокатов, Берри Кингхем, обратился к федеральному судье Юджину Никерсону с просьбой об изменении меры пресечения на домашний арест (в свое время окружной судья уже отклонял подобную просьбу). Адвокат напомнил о прецеденте, имевшем место в 1992 году, когда из тюрьмы был освобожден главный босс итало-американской мафии Джон Готти. «Мы обратились к тому же специальному агентству, что обеспечивало наблюдение за Готти 24 часа в сутки, — пояснил Кингхем. — Мы в состоянии нести расходы в сумме 25 тысяч долларов в месяц».

Но несмотря на столь откровенные аналогии и имевший место прецедент, номер на этот раз не прошел. По-видимому, наш госсекретарь, с точки зрения федерального судьи Похорелски, был покруче мафиози Готти.

Удивительную инициативу в этот момент вновь проявила «добровольная адвокатская контора» под названием Генеральная прокуратура России. Отвечая на вопросы журналистов, заместитель Генерального прокурора Василий Колмогоров огласил сенсационную новость о том, что его ведомство может начать в отношении Павла Бородина новое расследование. И хотя высокий чин сразу же оговорился, что «речь идет о совершенно другом уголовном деле, не имеющем отношения к делу «Мабетекса», на фоне всех предыдущих «защитных» действий и высказываний Генпрокуратуры это заявление прозвучало особенно нелогично. Объяснялись же генпрокурорские метания достаточно просто. Поскольку провалились все попытки российских властей и адвокатов добиться освобождения Бородина, впереди у госсекретаря замаячило практически гарантированное перемещение из американской тюрьмы в швейцарскую. Своеобразным выходом из этой ситуации могла стать широко принятая в юридической практике США процедура. Речь шла о возможной сделке прокурора и адвокатов — так называемой «признательной договоренности», по которой обвиняемый частично признает свою вину и возмещает часть ущерба, за что получает существенное сокращение срока либо условное освобождение.

Однако для осуществления этой схемы было необходимо, чтобы у российской стороны появились к Бородину претензии. Для этого в России срочно нужно было завести уголовное дело по подозрению бывшего управделами в получении от «Мерката Трейдинг» (отношения Бородина с этой фирмой проработаны швейцарцами лучше всего) «комиссионных». После этого Россия может предъявить Бородину требования о компенсации нанесенного ей ущерба…