Войны с Японией - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Золотарев, Юрий Соколов cтр.№ 138

Статс-секретарь граф Витте соглашается с этим мнением и излагает ход переговоров по сему предмету в следующих выражениях: «Японцы предъявили требование об уступке им всей линии до Харбина и твердо стояли на этом во все время переговоров. Я доказывал, что наиболее справедливым пунктом раздела линии был бы тот, который отделяет фактическое владение японцев от нашего, и указывал на Гунчжулин, как на более подходящий пункт. После долгих споров японцы предложили взять реку Сунгари в том месте, где она второй раз пересекается железною дорогою к югу от Харбина, как самый естественный раздельный пункт. Когда же я предложил Куанчэнцзы, они сейчас возбудили вопрос о том, кто будет строить железнодорожную ветку на Гирин. Я ответил, что не знаю, есть ли там ветка. Барон Комура заявил, что нет. Тем не менее я запросил по телеграфу и после получения отрицательного ответа продолжал переговоры по этому предмету. Японцы настаивали, чтобы мы им предоставили постройку ветки, соглашаясь на этом условии признать Куанчэнцзы раздельною станциею. Я ответил, что это — дело Китая. Если Китай разрешит им строить ветку, то мы не встретим к тому возражений, но давать такого разрешения не можем. Особенного значения этой ветке при переговорах я не придавал, во-первых, потому что если японцы будут ее строить, то и за нами сохраняется право строить всякую другую ветку на соединение нашей дороги с Гирином, во-вторых, потому что с переходом южно-маньчжурской линии к японцам наш путь в Гирин будет лежать уже не через Куанчэнцзы, а прямо с севера. В отыскании такого пути и постройке соответствующей железнодорожной ветки заключается главная наша задача в этом вопросе».

Совещание единогласно признало правильность такого взгляда, причем было, между прочим, высказано мнение, что наиболее естественный путь в Гирин лежит через город Нингуту или же по реке Сунгари и что выяснение этого вопроса надлежит поручить Китайской Восточной железной дороге, а затем уже обратиться по сему предмету к министру иностранных дел, для сношения с китайским правительством.

Генерал-лейтенант Палицын обращает внимание совещания на ст. 7 договора о том, что железные дороги в Маньчжурии должны эксплуатироваться исключительно с экономическою, а не стратегическою целью, и что изъятие из этого правила, сделанное для линии, проходящей по Ляодунскому полуострову, дает Японии более выгодное стратегическое положение, чем России.

Статс-секретарь граф Витте: «При переговорах мы исходили из того положения, что концессия наша относительно способа эксплуатации Маньчжурской железной дороги находится в полной силе. Уже по этой концессии мы обязаны пользоваться дорогою в коммерческих, а не военных целях, а в случае необходимости перевозить и военные запасы во Владивосток, везти их транзитом, не выгружая в Маньчжурии. Но это обстоятельство касается наших отношений с Китаем, а не с Япониею. Японцы сначала очень настаивали на всевозможных ограничениях наших прав пользования дорог, подозревая, что когда зайдет речь об участке, который отходит, я потребую тех же ограничений для них, на основании строгой взаимности. Такое требование было им очень неприятно, но им пришлось уступить; и тогда они прежнюю более резкую редакцию этой статьи смягчили. — Что касается права их пользоваться для военных южным участком дороги, пролегающим по арендованной территории, и устраивать там стратегическую базу, то я на это указывал при переговорах. Японцы мне на это ответили, что мы имеем возможность устроить такую же базу в южно-уссурийском крае, лежащем ближе к Харбину и другим центральным пунктам, чем Ляодунский полуостров. Вообще новое положение вещей вызывает необходимость постепенно оборудовать двойной путь на наших дорогах окраины и вообще принять необходимые меры в пределах империи. Что касается запасов и складов, имеющихся в Харбине и других пунктах вдоль железной дороги, то казалось бы, что они могут остаться. Подвозить же новые запасы, имеющие чисто военный характер, надлежит с большою осторожностью и даже в первое время вовсе таковых не подвозить, а затем руководствоваться обстоятельствами и тем, как будут действовать сами японцы». Вице-адмирал Бирилев указывает на то, что редакция 9 статьи о свободе Лаперузова и Татарского проливов не вполне и возбуждает сомнение в том, могут ли японцы, а также можем ли мы строить какие-либо укрепления по берегам этих проливов?

Статс-секретарь граф Витте разъясняет, что ограничение права относительно острова Сахалина совершенно ясно и несомненно. «Что же касается воспрещения японцам строить укрепления на южном берегу Лаперузова пролива, т. е. на острове Иезо, то редакцию этого ограничения по необходимости пришлось оставить несколько неясною, потому что если бы мы возбудили вопрос о более точном ее изложении, то японцы тотчас потребовали бы категорического ограничения нашего права относительно территории Приморской области, омываемой Татарским проливом. Между тем для нас, по заключению моих сотрудников по военно-морской части, гораздо важнее сохранить свободу действий на нашей территории, чем добиться воспрещения японцам строить укрепления на Иезо ценою отказа от такой свободы действий. Поэтому я и решил оставить редакцию этой статьи, поскольку она не касается Сахалина, несколько неопределенной».

Вице-адмирал Бирилев возбуждает вопрос — имеем ли мы право занимать и устраивать другие базы по Тихоокеанскому побережью, кроме Владивостока?

Статс-секретарь граф Витте поясняет, что никакого ограничения в этом отношении в Портсмутском договоре нет.

По вопросам о захвате японцами до войны нескольких коммерческих судов, а равно о желательности для нас устройства вдоль реки Тумына, на корейской территории, нейтральной полосы, возбужденных вице-адмиралом Бирилевым, статс-секретарь граф Витте высказал мнение, что обсуждение их подлежало бы отложить до тех пор, когда в Японии будет наш посланник.

Статс-секретарь Коковцов, обращая внимание совещания на первую дополнительную статью, а именно на ту часть ее, где говорится о праве обеих договаривающихся держав иметь стражу для охраны их железных дорог в Маньчжурии, возбуждает вопрос о том, из каких войсковых частей будет состоять эта стража; будет ли эта обязанность возложена по-прежнему на заамурский округ пограничной стражи или же на какие-либо другие войска?

Статс-секретарь граф Витте: «С точки зрения переговоров с Япониею этот вопрос не имеет значения; мы можем содержать на линии железной дороги войска какого угодно оружия, лишь бы количество их соответствовало договору, причем я высказываюсь за то, чтобы была оставлена по-прежнему пограничная стража. Но с точки зрения нашего внутреннего управления этот вопрос имеет существенное значение, и я намерен поставить его гораздо шире. Независимо от 15 человек на километр, нам необходимо иметь целый штат военных в качестве служащих на железной дороге — начальников станций, стрелочников, кондукторов и проч., которые носили бы партикулярное платье, но представляли бы стройную организацию и могли бы при первой необходимости составить определенную воинскую часть. Японцы давно пользуются этим средством. До войны было в Маньчжурии и Сибири множество японских офицеров, которые не гнушались различными промыслами для достижения военных задач. То же самое было на Мадагаскаре, когда там стояла эскадра адмирала Рожественского. Я считал бы очень важным выработать и у нас соответствующую систему».