Маргарита Ангулемская и ее время  - читать онлайн книгу. Автор: А. М. Петрункевич cтр.№ 17

Страница

В истории отношений Возрождения и Реформации различаются три этапа, хотя и не поддающиеся строгому хронологическому разграничению. Первый этап характеризуется тесной связью между этими двумя великими движениями, направленными на борьбу со Средними веками. Реформация вначале не только не презирает светскую науку, а, напротив, нуждается в ней как в своей верной спутнице; все реформаторы являются гуманистами, все гуманисты симпатизируют новому учению. И те и другие одинаково стремятся познать истину, одинаково страстно ищут ее и полагают, что для этого нужно, отбросив весь балласт схоластики, вернуться к далекому прошлому. Правда, позже оказалось, что «прошлое» у гуманистов и реформаторов не одно и то же, но пока они идут одним путем – путем науки. Провозгласив необходимость каждому христианину знать ту книгу, на которой зиждется вся христианская религия, первые представители Реформации (Лефевр во Франции, Лютер в Германии) принялись за ее перевод.

Требовалось узнать слово Божие таким, как оно было записано ближайшими учениками, а для этого нужно было пересмотреть все тексты, сравнить все переводы, нужно было знать Ветхий Завет в подлиннике, то есть изучить еврейский язык; прежде чем сделаться священником, нужно было стать основательным филологом.

Но этот период согласия между реформаторами и наукой длился недолго. После гонений, возникших в 1534 году в связи с «делом плакардов», начинают просматриваться некоторые разногласия. Неопределенное учение Лефевра заменяется строгой догматикой Кальвина: кто не с ней, тот против нее, и нет пути к примирению.

Свободная мысль, свободное исследование изгоняются (как нечто мешающее чистой спасительной вере), а вместе с ними изгоняются и все представители науки, все гуманисты. Это совершается, конечно, не сразу, но уже к 1545 году образовалась пропасть, разделяющая людей, стоявших когда-то вместе, и наступает третий этап в их взаимоотношениях – вражда. Это относится только к истории французской Реформации, а Германия сумела этого избежать, и немецкие гуманисты и реформаторы не являлись антагонистами.

Однако пока вернемся к Лефевру, которого в 1521 году защитил сам король, принудив Сорбонну оставить в покое ученого. 15 апреля 1521 года состоялась церемония проклятия Сорбонной Лютера и его учения. Лефевр предпочел покинуть Париж. Он уехал к своему другу и ученику, епископу Брисонне, в город Mo (Meaux).

Брисонне, граф де Монбрен (Montbrun), ^[44] очень молодым постригся в монахи и быстро прошел все ступени духовной иерархии. Побывав два раза в Риме в качестве посланника, он вернулся оттуда не столько ослепленный блеском и роскошью Ватикана, сколько удрученный теми безобразиями, которые успел заметить вокруг престола наместника Христова и среди своих товарищей, важнейших князей церкви. Епископ Брисонне был человек очень скромный и очень мягкий, понимавший свои пастырские обязанности так, как они были установлены в первые времена христианства.

Получив назначение в Mo, большой торгово-промышленный город, Брисонне был поражен царившим в его епархии беспорядком и твердо решил положить все свои силы на исправление зла. Эти планы встретили горячую поддержку со стороны Лефевра и некоторых его учеников, тоже укрывшихся от ненавистной Сорбонны у гостеприимного епископа, и работа началась. Брисонне отнял проповедь у монахов-францисканцев и передал ее Жерару Гусселю, Мишелю Аранду и Фарелю. Этим поступком, а также и теми строгостями, которые епископ возобновил в монастырях и среди всего духовенства, он сразу восстановил всех против себя.

Лефевр занялся переводом на французский язык Нового Завета, для того чтобы все люди могли сами, без посторонней помощи, обращаться к божественной книге. Через год, осенью 1522 года, этот труд был закончен и выпущен в свет. В предисловии к своему переводу Лефевр написал:

В этом последнем восклицании резюмируется вся Реформация так, как ее понимал Лефевр и его друзья. «Познать Христа и Его слово – вот единственная, живая, универсальная теология. Тот, кто знает это, знает все», – утверждал М. д'Обинье.

Между тем Сорбонна, фанатично отстаивавшая старый порядок, направляла свой гнев на ученых, которые пренебрегали схоластикой, не признавали комментарии Священного Писания, составленные средневековыми докторами, и смело брались за написание своих комментариев. Она обещала громы небесные на тех, кто изучит греческий и еврейский языки, предсказывала, что всеобщее знание их неминуемо приведет к гибели мира. А люди нового времени, гуманисты, смело шли вперед – читали Библию в оригинале, исправляли ошибки, сделанные когда-то отцами церкви и, вооружившись уже не схоластической, а настоящей аристотелевской логикой, стремились к познанию истины, которая, уступая страстной настойчивости искателей, понемногу открывалась перед их очарованными взорами.

Религиозное движение, сосредоточившееся в Mo, нашло серьезную поддержку при дворе в лице Маргариты, герцогини Алансонской. Она лично была знакома с членами реформаторского кружка и с 1521 года состояла в переписке с епископом Брисонне.

Не удовлетворенная тем, что давала ей жизнь, Маргарита имела все данные для того, чтобы увлечься именно религиозным движением века. Личными своими качествами она сослужила великую службу делу Реформации.

Брантом говорит:

Вероятно, под ее влиянием и Франциск, и Луиза относились к возникавшему учению не только невраждебно, а с видимым интересом. Когда Мишель Аранд вернулся в Париж, он переводил для Луизы некоторые части Писания. Таким образом, обстоятельства, казалось, благоприятствовали реформаторам.

Дошедшая до нас переписка Маргариты с Брисонне содержит 56 писем, некоторые их которых чрезвычайно объемные (до 100 страниц). В одном из первых писем герцогиня просит епископа прислать Мишеля Аранда, присутствие которого послужило бы ей большим утешением. В ноябре 1521 года Маргарита пишет Брисонне:

Не знаю, должна ли я радоваться тому, что меня причисляют к тем, на кого я очень бы желала походить… Мне кажется, что лучше всего заставить замолчать невежду, ибо король и Madame [Луиза] твердо решили внушить всем, что Божья истина не ересь.

Страница