Большая игра: Столетняя дуэль спецслужб - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Рохмистров cтр.№ 33

— Ваш король действительно женщина?

— Да.

— А ваш король замужем?

— Нет, она еще слишком молода.

— А если она выйдет замуж, ее муж станет королем?

— Ни в коем случае. У него нет полномочий на это.

— Сколько городов у вашего короля?

— Их слишком много, чтобы сосчитать.

И так далее. Все ли министры короля женщины? Всегда ли англичане избирают королем женщину? Действительно ли у них есть подзорные трубы, с помощью которых можно видеть сквозь стены крепостей? И так же ли холодно в Англии зимой, как в Хиве? Едят ли они свинину? Правда ли, что они собираются захватить Балх? Намного ли Россия больше Англии?

На последний вопрос, ощущая всю его величайшую ответственность, Эбботт постарался ответить как можно аккуратнее.

— Это очень спорный вопрос, — сказал он, — вопрос этот явился предметом рассмотрения английской и русской миссий в Тегеране и после тщательного рассмотрения был решен в пользу Англии. У королевы Виктории больше территории, в пять раз больше подданных и в несколько раз больше государственных доходов, чем у России. А кроме сухопутной территории она владеет еще и морями. На карте ясно видно, что моря занимают втрое большее пространство, чем суша, — продолжил он и добавил: — Среди океанских волн у моей королевы нет соперников.

Последнее заявление Эбботта может многим показаться странным. Однако к середине XIX века территории, принадлежащие Британии, действительно превосходили количеством территории, принадлежащие России. В книге Н. Я. Данилевского «Россия и Европа», написанной в 1868 году, то есть когда к России уже были присоединены окончательно подчиненный Кавказ (1864), Ташкент (1865), образовано Туркестанское генерал-губернаторство и присоединены Бухара и Самарканд (1868), есть следующая любопытная сноска: «Здесь кстати будет заметить, что Россия вовсе не составляет огромнейшего государства в мире, как привыкли думать и говорить. Эта честь бесспорно принадлежит Британскому государству… Пространство России, по новейшим сведениям, составляет около 375 000 кв. миль. Посмотрим же, сколько наберется во всех английских владениях. В Европе — 5570; в Азии — 63 706; в Африке — 6636; в Южной и Средней Америке — 5326; в Северной Америке: Канада с принадлежностями — 64 000 и полярные страны, за исключением Гренландии (20 000) и бывших русских владений (24 000), — 130 000; наконец, в Австралии — более 150 000. Итого с лишком 425 000 кв. миль…»

Таким образом, Эббот являлся представителем действительно величайшей на тот момент империи. Однако, когда хан понял, что ни денег, ни полномочий на заключение каких-либо соглашений у Эбботта нет, он обошелся с ним как с нахальным лгуном и зазнавшимся лакеем; в бешенстве вытолкал его от себя и засадил в яму. «Меня послали под влиянием момента, — писал Эбботт позднее, — даже без мандата главы индийского правительства». Хан был явно разочарован как отсутствием у этого неожиданного пришельца достаточных полномочий, так и действительных возможностей оказаться чем-либо полезным для Хивы.

Однако то, что и он предлагал как можно скорее освободить русских рабов и тем самым лишить русское правительство повода воевать с Хивой, по-видимому, сыграло свою роль при переговорах с Айтовым, во-первых, действительно русским, а во-вторых, не выставлявшим себя полномочным посланником. Кстати говоря, по ходатайству Айтова хан выпустил из ямы и Эбботта. По всей видимости, у восточного владыки созрел относительно него свой план; он намеревался использовать англичанина в качестве своего посланника непосредственно к русскому царю. Эбботту заявили, что в знак доброй воли хивинцев ему дадут небольшую группу русских рабов и отправят — но не в штаб-квартиру генерала Перовского, а в Санкт-Петербург. Там от имени хана он и будет вести переговоры о возвращении остальных рабов. Если царь согласится приостановить военную операцию против Хивы и вернет хивинских заложников из Оренбурга, рабы будут освобождены. Письмо хана с этими условиями Эбботт должен был доставить лично Николаю I.

Выполнение подобной миссии также сильно превышало полномочия, полученные Эбботтом от майора Тодда, ибо те ограничивались лишь попытками убедить хана освободить русских рабов и таким образом остановить поход России на Хиву. Обсуждая с ханом возможность заключения договора между ним и Британией, Эбботт, разумеется, и в этом превысил свои полномочия, однако ради справедливости следует признать, что у него не было возможности получить ни дополнительные инструкции, ни совет руководства. К тому же недоверчивый хан перехватывал все его доклады Тодду. Да и пока эти донесения дошли бы до места и вернулись с ответом, они могли оказаться уже ненужными. И вот, вероятно посчитав, что, если он, как Элдред Поттинджер в Герате, добьется успеха и устранит угрозу Хиве, корить его никто не будет, Эбботт решил рискнуть. Более того, путешествие из Хивы в Санкт-Петербург по самым увлекательным местам Большой игры представлялось ему весьма изысканным и заманчивым приключением. В противном же случае его вновь ждала зловонная яма.

Счастливый Эбботт уже полагал, что хан больше не считает его русским шпионом, но хан оказался не так прост. Чтобы застраховаться от предательства, он взамен уезжающего Эбботта решил получить другого заложника. Для этого хан с виду совершенно бескорыстно предложил англичанину план спасения полковника Стоддарта из когтей соседа, эмира Бухарского, с которым в данный момент у него были некоторые разногласия. Хан заявил, что, по имеющимся у него сведениям, Стоддарту каждый день разрешают выходить из тюремной камеры на прогулку. План заключался в том, чтобы послать в Бухару небольшой конный отряд и выкрасть Стоддарта прямо из-под носа охранников.

Однако Эбботт усомнился как в искренности желания хана, так и в достоверности его информации, а потому решительно выступил против подобной попытки, даже несмотря на то что самым заветным его желанием было увидеть своего соотечественника на свободе. Англичанин понимал, что если до эмира дойдут хотя бы смутные слухи о готовящейся вылазке, тот немедленно предаст Стоддарта смерти. Кстати говоря, примерно в это же время русские также вели переговоры с эмиром Бухары по поводу высылки полковника Стоддарта в Россию. Эмир бухарский отвечал, что единственной причиной, по которой он не решается это сделать, является опасение, что хивинцы перехватят полковника, и он не сможет ручаться за его судьбу. Два эти дошедших с разных сторон свидетельства наводят на странные размышления; получается, что лукавые азиатские владыки были тоже не прочь поиграть в Большую игру.

Как бы то ни было, Эббот не согласился на сделку с хивинским ханом. В ответ на это хан и его министры вдруг решили не давать Эбботту и русских рабов. В результате 7 марта 1840 года капитан Эбботт отправился через пустыню к ближайшему русскому укреплению Ново-Александровску, расположенному в пятиста километрах на берегу Каспийского моря, лишь в сопровождении хивинского конвоя. Из Ново-Александровска Эбботт по высочайшему повелению был тут же отправлен в Петербург.

Тем временем майор Тодд, не имея от Эбботта никаких известий, решил послать в Хиву второго офицера, который должен был выяснить, что случилось, и, поскольку Эбботт, похоже, потерпел неудачу, все-таки еще раз попытаться уговорить хана освободить русских рабов. Человеком, на которого пал выбор, оказался двадцативосьмилетний лейтенант Ричмонд Шекспир. Это был способный и весьма честолюбивый политический карьерист, двоюродный брат знаменитого писателя Теккерея. Пятнадцатого мая, переодевшись туземцем, Шекспир в сопровождении одиннадцати тщательно отобранных жителей Герата, среди которых было и семеро вооруженных всадников, отбыл в Хиву. Через четыре дня они встретили ехавшего с севера всадника, который рассказал им невероятную историю. Незнакомец утверждал, что Эбботт добрался до Санкт-Петербурга, где не только добился отвода русских войск, но и убедил царя ликвидировать все укрепления на восточном побережье Каспийского моря. Вероятно, кочевники полагали, что задуманное и исполненное — практически одно и то же. В этом случае дальнейшее продвижение отряда Шекспира теряло смысл, однако тот не был уверен в правдивости этих известий, а главное — не собирался отказываться от приключений. «Я не поверил этому, — отметил он в дневнике. — Как бы там ни было, я все равно доберусь до Хивы».