Разглашению не подлежит - читать онлайн книгу. Автор: Александр Сердюк cтр.№ 70

После этой фразы ему хочется помолчать, вспомнить победы Германии. Наверное, в каждой из них есть и его доля. Наверное, и он сбрасывал бомбы на города Франции, Бельгии, Польши, Англии. Да мало ли стран, над которыми кружили фашистские стервятники!

- Слава богу,- произносит он после продолжительной паузы,- что мы попали к американцам. Большевики уже повесили бы нас, а эти не тронут. Все будет хорошо. Возможно, они еще сами перегрызутся… Американцы с большевиками.

Это сокровенная мечта полковника. Он надеется, что будет именно так. Он хочет, чтоб было так.

Слушать фашиста больше невмоготу. Козлов выискивает в зале другое местечко, куда можно было бы перекочевать. Он уже поднимается со стула, как вдруг в дверях появляется худощавый рослый француз. Он объявляет, что пленные офицеры должны спуститься во двор и там построиться.

Полковник смотрит на золотые, в тонком корпусе наручные часы, словно у себя в штабе, где все регламентировано, и первым следует за французом. Он исполнителен и пунктуален. Как старший по званию, он знает, что другие - по крайней мере, так должно быть - будут делать то же, что и он.

Ас останавливается там, где указал ему француз, бросает на свое новое начальство полный презрения взгляд и, повернувшись налево, щелкает каблуками. Пленные строятся медленно, неохотно, и французы начинают покрикивать: «Шнель! Шнель!» Потом их начальник обходит строй, пальцем отсчитывает по тридцать человек, приставляет к каждой группе конвоиров. А к гостинице уже подъезжают американские «студебеккеры».

Козлов попадает в одну машину с полковником-асом. Но теперь у немца другое настроение, и он всю дорогу молчит. Вдобавок сразу же за городом американский шофер остановил «студебеккер» и залез в кузов. Ему нужны приличные часы. Разумеется, никому не хотелось расставаться с часами, а особенно полковнику. Тем не менее шофер дал ясно понять, что церемониться он ни с кем не намерен. Полковнику придется отдать свои часы, ведь они у него золотые и лучшей швейцарской фирмы…

Машины идут на запад. Что ж это, обмен любезностями? Французы были в плену у немцев, немцев везут к французам. Пожалуй, так. Хотя впереди не Франция, а Бельгия, не ехать-то все-таки придется во Францию.

Железнодорожная станция в Намюре. Прежде чем ссадить с машин военнопленных, американские солдаты теперь более тщательно проверяют их карманы. А чтобы эта операция не вызвала возражений, у каждого наготове автомат. То на одной, то на другой машине слышатся повелительные окрики.

Немцев не жалко, они сами умели делать это не хуже. Но союзники!.. Не хотелось иметь союзниками таких мародеров. Да они, собственно, и воевали лишь ради выгоды. Народы Европы платили за свободу кровью, они - долларами.

Путь от Намюра по железной дороге. Вагоны открытые, на перегонах прохватывает свежий весенний ветер. Едва переехали французскую границу, начались «горячие» встречи. В пленных летели тухлые яйца, камни. Народ не скрывал своих чувств к гитлеровцам.

Сгрузили примерно в сотне километров от Парижа. Ночь. Обнесенное колючей проволокой поле. Бьют в глаза прожекторы. Покрикивают часовые. Прислушался Александр Иванович - наша, до боли родная, русская речь. И еще никого не видел, ни с кем не говорил, но вдруг так защемило в душе, и слезы, счастливые слезы радости выступили на его глазах.

Дождался рассвета, подбежал к одной из вышек. Так и подмывало спросить у часового: «Откуда ты, дорогой мой, какими судьбами занесло тебя на здешнюю землю?» Но тот на посту, у него в руках оружие, и ты стоишь перед ним в мундире, сшитом гитлеровцами. Он и глядеть на тебя не желает, не то что знаться. А перешагнешь запретную черту - услышишь его грозное, повелительное «Стой!». Вот и встретились: к своему, русскому, и не подступят! Видит он в тебе только лютого, заклятого врага своего, и ни ты, ни он ни в чем не виноваты.

Как же поговорить со своими? С кем? Неужели русские только на вышках? Освободили ребят из плена и больше ничего им не доверяют? По лагерю, разбитому на секторы, расхаживают американцы. Не зная языка, с ними не объяснишься. И все-таки попытаться надо.

Повернулся, а уходить не хочется. Все же рядом свой, хоть ц не признает, не смотрит. То есть он смотрит, но в голове у него совсем иное: дескать, довоевался, гад, теперь черта с два уйдешь! Тебя-то я уж покараулю…

Нет, дорогой землячок, уйти мне отсюда надо. Не могу больше жить среди фашистов. Без малого три года дышал с ними одним воздухом, глядел каждый день на их физиономии. Разговаривал с варварами нормальным человеческим языком, даже улыбался. Твое дело было проще - вскинул автомат, и готово, воевал ты открыто. А я разведчик, мне так нельзя.

Не хочется возвращаться в эту серо-зеленую толпу, хоть убей, не хочется. Только идет вон в мундире какой-то недобитый гитлеровец, наверное, за мной идет. Видишь, как пялит на меня глаза, словно в зоопарке. Правда, странный он какой-то и лицом что-то не очень смахивает на немца.

- Что здесь торчите? - спрашивает этот солдатик по-немецки.- Зачем вам русский?

- Я сам русский!

Ответил зло, раздраженно. Сует свой нос, куда его не просят. Нахал этакий.

А он подошел ближе, ни с того ни с сего разулыбался:

- Так и я русский… Ефимов моя фамилия…

- Ну, а я Меншиков. Что ж это вы, Ефимов, в немецкой форме?

А он на Козлова:

- Так и вы тоже… Вам, наверное, хотелось поговорить с русскими? -перевел на другое Ефимов.- Наблюдаю, у вышки стоите.

- Не мешало бы… С часовым не поговоришь, а в самом лагере одни американцы. Знать бы хоть пару слов…

- Л с ними о чем хотите говорить?

- О любви.

- Бросьте шутить. Я могу помочь вам.

- Владеете английским?

- Так точно,- по-военному отвечает тот.

«Кто же ты такой, Ефимов? - спрашивает себя Александр Иванович.- Знаешь и немецкий, и английский. Переводчик или разведчик? Спросить сразу - не сознаешься».

- Помогите объясниться с американцами.

- Пожалуйста.

Они останавливают американского солдата.

- Господин русский капитан,- говорит ему Ефимов,- желает видеть вашего офицера.

Солдат вставляет в зубы толстую сигару, затягивается и долго мелкими колечками выпускает из себя густой рыжеватый дым. Он соображает, как ему поступить. Наконец решив что-то, грубо хватает Козлова за руку и тащит к столбу проволочной ограды. Поставил к себе лицом, толкнул в грудь.

- Стоять и не шевелиться,- перевел его приказание Ефимов.

К чему это? Что задумал?

- Господин сержант! - гаркнул он на весь лагерь.- Господин сержант!

Небрежной, вихляющей походкой подошел сержант.

- Говори, что тебе нужно.- Солдат снова толкнул Козлова в грудь.

- Я хочу встретиться с офицером,- повторил Козлов свою просьбу.- Я сказал об этом вашему солдату, но он грубо потащил меня сюда. Что это значит?