Сердце радостно перекувыркнулось в груди, показав мне кулак. Все против меня!
– Сам дурак! – парировала я, вцепившись дрожащими пальцами в его рубашку. Из головы напрочь вылетели все обидные эпитеты, которыми я награждала Громова. Зато неожиданно для самой себя прошептала: – Во что я должна поверить, если ты…
Но Алекс резко перебил меня.
– Если "мы", Эви, – хрипло прошептал он, притягивая меня к себе. – Только "мы"…
Нужные слова так и не были произнесены, но прятаться под панцирь уже не имело никакого смысла. Воздвигнутые стены рушились с оглушающим грохотом. Бегство на другой континент оказалось бы напрасной тратой времени и денег.
Это ничего бы не изменило.
Потому что есть Алекс и есть я. Есть мы.
Пальцы Громова растрепали мою прическу, и шпильки со звоном полетели на пол. Он жадно впился в мои губы, и я ответила ему тем же. Мое чудесное платье приказало долго жить, как и рубашка босса, в ворот которой я вцепилась. Я отчетливо слышала, как рассыпаются пуговицы по паркету. А потом меня подхватили на руки, и через мгновение я почувствовала спиной мягкий матрас.
– Ты заставляешь меня изменять собственным принципам, Эви, – признался Алекс, и его губы обожгли мою шею. Так остро и так сладко.
– Да? И каким же? – рвано вздохнула я, понимая, что ответа могу и не услышать. И вовсе не потому, что его не озвучат…
– Я никогда не завожу романов на работе, Колибри, – прошептал Громов мне в губы. – А уж видеть в собственной постели начальника одного из отделов…
– Жалеешь? – с замиранием сердца спросила я. – Или уволишь?
– Вот еще! – усмехнулся Алекс, избавляя нас от остатков одежды. – И пусть весь мир летит в Тартарары…
Где-то на краю сознания, сгорая от влажных, обжигающих поцелуев, выдохнула из последних сил:
– Перестань называть меня Колибри…
Алекс поднял на меня затуманенный взор, и его глаза блеснули.
– Ни за что.
И в этом весь Алекс Гром. Но ужас заключается в том, что я люблю его именно таким…
А дальше началось полнейшее безумие, которое принесло обоим бездну удовольствия. Было до неприличия приятно ощущать тяжесть его тела и движения внутри моего. Я слушала сбивчивый шепот и млела от ласковых слов. Сейчас никто из нас не играл… Очередное движение Громова заставило меня впиться зубами в его плечо и закричать, а в следующее мгновение разлететься на миллион радужных осколков. Громкий стон Алекса раздался почти одновременно с моим. Мы окончательно превратились в одно целое…
Ближе к рассвету, приняв душ вместе с его хозяином, я сграбастала подушку и заявила – пусть Громов делает, что хочет, а я спать буду. Алекс со смехом порадовал, что он ни разу не насильник, и наш седьмой раз вполне подождет до утра.
– Хорошо, – невпопад пробормотала я, потирая глаза. Черт, этого нельзя делать! Линзы же!
– Недоразумение, – фыркнул босс, заставив меня сесть и избавиться от мешающих кругляшек. А потом уложил на кровать, пристроил на тумбочку целую упаковку линз и пожелал спокойной ночи.
Я счастливо улыбнулась, но слова Алекса вырвали меня из объятий Морфея:
– Почему ты не предупредила, что я у тебя первый, Эви? – хрипло спросил он, целуя меня в шею.
Я пожала плечами, уткнувшись в подушку, и пробормотала:
– Надо было плакат заказать и обернуться в него вместо платья. И написать лозунг "Не влезай – убью! Не для тебя мама ягодку растила! Но насчет Алекса Грома подумаю".
Он расхохотался, как мальчишка.
– А менее радикальным способом сказать нельзя?
Я снова зевнула.
– А вдруг ты сбежал бы, роняя свои "Балдинини"?
– Не люблю эту марку, – усмехнулся Алекс, крепко прижимая меня спиной к жаркому телу.
Хм… странно, но у богатых свои причуды.
– Ладно, зайду с другой стороны. Ну, узнал бы ты, что бы это изменило?
– Ничего, – подумав, ответил Громов.
– Ну вот и ответ, Алекс Великий, – зевнула я. – Спокойной ночи…
Он что-то сказал, но я уже не услышала. Никогда в жизни не чувствовала такой приятной усталости…
*Алекс*
Я так и не смог уснуть. Гладил Пигалицу по острым лопаткам, по растрепанным волосам и не мог поверить, что этот фарс навсегда положил конец моей свободе. С другой стороны, кому нужна эта свобода, если рядом Эви…
На часах было десять утра, когда я прикрыл любимую одеялом и решил спуститься на кухню выпить кофе. Оставлять Колибри не хотелось, но вряд ли что-то случится за несколько минут.
Открывая дверь, едва не сшиб с ног Марка. Он предусмотрительно отскочил, а я едва не рассмеялся. Неужели всю ночь караулил?
Но слова верного слуги заставили меня нахмуриться:
– Александр Сергеевич, приехал ваш отец. Он ждет в гостиной.
Я автоматически вытащил айфон из кармана и проверил входящие вызовы.
– Странно, что даже не предупредил.
Марк потупился.
– Там такое… Простите, Александр Сергеевич, Сергей Валентинович сам все объяснит.
Вот почему мне это не нравится?!
Отстраненно кивнув, я приказал:
– Кофе мне, и быстро.
– Как скажете, – поклонился Марк, и через мгновение исчез.
Я потер ладонями виски, но в следующую минуту уже открывал дверь в гостиную. Отец сидел в глубоком кресле, прихлебывая чай, и выглядел неважно.
– Доброе утро, – хмыкнул я. – Честно скажу – не ожидал.
– Не очень доброе, – вздохнул отец и бросил на журнальный столик газету. – Взгляни. Я уже про Интернет молчу, там просто ад.
Я пробежался глазами по заголовку, который буквально пригвоздил меня к месту.
Девяноста девяти процентам предпринимателей есть, что скрывать. Если не в настоящем, то хотя бы в прошлом. Вот и сейчас я увидел неожиданный "привет из преисподней".
Уничтожать документы я не торопился. При самых неблагоприятных обстоятельствах они являлись гарантией того, что меня обвинят всего лишь в неуплате налогов, а не повесят что похуже. Сделку я провернул несколько лет назад, все сроки давности вышли, и сейчас мне ничего не угрожало. А вот удар по репутации ожидался о-го-го какой.
Давно надо было избавиться от компромата к чертям собачьим! Но ведь бумаги надежно спрятаны. Как они попали в газету и Интернет?!
Отец поднялся.
– Наверное, тебе не слишком приятно будет узнать, что снимки для прессы предоставила Эвелина Лазарева.
Глава 24
*Алекс*
Что за бред?!